Наследница Роксоланы - Эмине Хелваджи

О Аллах! Ну как же можно было не подумать об этом, самом простом, прямо-таки напрашивающемся!

Те, кто пошел на дно вместе с галерой, кто захлебнулся, был размозжен волной о скалы, смят рухнувшей мачтой, пережеван обломками досок, – покойники. Кому из пиратов удалось доплыть до берега – те завидуют покойникам, Ламии все очень ясно объяснил. Но ведь была еще отставшая в погоне капитанская лодка, пусть и без капитана. А еще была вторая лодка, опустевшая, когда беглецы перебрались с нее на «Адсыз», но не затонувшая. И те, кто сумел добраться до этих кайыков…

Долго цепенеть не приходилось.

– Сколько человек сейчас в кешке?

– Со мной – шестеро мужчин, госпожа. Двое подростков. Три женщины, пожилые. – Слуга коротко поклонился ей, тем самым признавая за главную из молодых хозяек и подтверждая ее право распоряжаться, – хотя, наверное, лишь до каких-то пределов. Пускай так.

– Сколько из них смогут сражаться?

– Все восьмеро. В какой-то мере. Мужчины стары, но увечных больше нет, да и я кое-чего стою: не меньше, чем двое из этих стариков, и точно больше, чем оба юнца. – Однорукий, помедлив, добавил: – И точно больше, чем твоя рысь, госпожа. Во всяком случае, такая, как она есть сейчас.

– Оружие какое?

– Сабли и ятаганы. Три лука, пять курмали[19]. Из огневого боя – дюжина туфангов, один зарбазан[20] в башне и один на носу, в постоянной готовности. – Слуга, чьего имени Бал так и не спросила, кивнул вниз, в направлении причала и лодок возле него. – Еще есть эти, короткоствольные, с кресалом вместо фитиля, но нам без капуданов с ними не сладить.

– Я слажу, – сквозь зубы процедила Бал. – Но пистойи нас не спасут. Этих гадов, – она присмотрелась, – десятка три, больше в лодки не влезло… однако на всех нас достанет с избытком.

– Есть лошади, госпожа.

– Что ж ты раньше молчал?! Отлично! На всех хватит?

– Да, госпожа. На вас обеих.

– Значит, ни на одну.

– Госпожа… – голос однорукого был тверже камня, – мы должны лечь костьми, но не допустить, чтобы вы…

– Насильно нас в седло усадишь? – гаркнула на него Бал тоном не то что самой настоящей госпожи, но прямо-таки господина. – Сам вместо нас поскачешь? Убьешь нас за ослушание? А раз нет, лучше другое скажи: там, где зарбазан в постоянной готовности…

– Вся лодка в полной готовности, госпожа, – однорукий понял сразу. – Только парус поднять. Бочонок с водой, вяленое мясо, огнеприпасы. В рундуке под первой скамьей – кошель с серебром. Госпожа! – он вдруг ужаснулся. – Но вы же не…

– Это единственный способ не лечь костьми, – злобно процедила Джанбал сквозь зубы. – Для всех вас – и для нас тоже. А ветер хорош…

– Госпожа, позволь хотя бы кликнуть Али, он отлично управляется с парусом!

Это слуга договаривал уже на ходу: они торопливо спускались по крутой тропинке к пристани. Все трое – Айше, к счастью, ничего объяснять не пришлось.

– Некогда. И незачем. Это не шаик, а переме-кайык, тут для паруса двух рук хватит. – Бал, не останавливаясь, показала слуге свои руки, крепкие, загорелые. – А каждый лишний – ненужный груз. В башню. Запритесь там и подготовьте оружие. За Пардино проследите, чтобы не бросился нам вслед, хоть бы и ползком.

– Госпожа!

– Они догадываются, что мы здесь. Теперь должны увидеть, что нас здесь больше нет. Но мало ли что…

Больше на слова времени не оставалось. Девушки прыгнули в переме, однорукий бросил им причальный трос и шестом отпихнул лодку от мостков.

Парус коротко заполоскал – и распрямился, ловя ветер.

– С фитилем управишься?

– Управлюсь, – ровно ответила Айше.

– Только не вздумай зарбазан к плечу прижимать: снесет. И плечо снесет, и то, что от тебя после этого останется, тоже. За борт. Вся отдача должна прийтись на крюк, вон там, где передняя опора.

– Знаю.

– По второй лодке. Обязательно попасть не старайся, хотя это и хорошо бы. Но главное – чтоб выстрел был…

Только сейчас Бал, занятая парусом, нашла возможность взглянуть на свою подругу – и чуть не поперхнулась: та была обнажена до пояса, оставшись лишь в коротких нижних шальварах. На шее ее, спускаясь в ложбинку меж маленьких твердых грудей, висел кинжал с янтарной рукоятью.

– Они меня такой запомнили, – объяснила Айше все тем же пустым голосом. – Тебя – в мужской одежде; вот ты в ней и есть. А меня – или в парандже, или так. Иначе не узнают, что это мы.

В этих словах был резон, но Джанбал поймала взгляд Айше – и едва не поперхнулась снова: та смотрела словно сквозь пелену. В ее расширенных зрачках стояло безумие.

– Не отпускает… – Айше, дико ощерившись, положила ладонь на янтарную рукоять. – Держит меня желтый камень, камень терпения. Еще не насытился. Плачет слезами проклятия, заставляет блюсти клятву…

– Ты вообще когда-нибудь бебут с шеи снимаешь? Хотя бы этой ночью снимала, когда ты и мой брат составляли зверя с двумя спинами? – резко спросила Бал, надеясь хоть грубостью слов выдернуть подругу из тех неведомо каких глубин, в которых пребывал сейчас ее рассудок.

– А ты? Ты этой ночью снимала свой камень Зебергед? Даже когда все остальное сняла?

Джанбал не нашлась что ответить. Хуже того, так и не поняла, удалось ли ей привести Айше в чувство.

– По второй лодке, – напомнила она, надеясь, что подруга слышит и понимает. – Сразу, как только…

Счет шел на мгновения, и ошибиться было нельзя. Первая лодка, узкий нарядный фута-кайык Каторжного Паши, вывернула из-за мыса – и тут же навстречу ей вынесся переме-кайык. Тоже легкий, верткий, но куда более остойчивый. Под парусом. На полном ходу.

На таком парусном ходу, которого пираты и не видывали. Парус тоже был чуть ли не вдвое больше, чем на обычных переме.

Пиратская лодка юркнула в сторону, как лиса от гончей.

Опаснее всего был вот этот миг прохода почти борт о борт. Абордажный крюк с такого расстояния забросить – плевое дело.

Но пираты были меньше суток как из кораблекрушения, и, видно, во второй раз в воде им оказаться не захотелось. А фута – он не просто наряден и скор в гребном ходу: за все приходится платить, и плата за его невесомую красоту хода – возможность легко перевернуться. Очень легко. При таком угле схождения попросту неизбежно, если абордажные крючья приложат свою силу к бортам обеих лодок.

То-то. Нечего пиратскому капитану использовать парадную прогулочную дворцовую лодку, даже если он настолько сошел с ума, что мнит себя морским султаном.

Возможно, самого Каторжного Пашу это не остановило бы. Но Бал не увидела в фута-кайыке никого, похожего на него. Второй капитан, Наили-баши, был, но он-то как раз знает цену, которую можно заплатить за абордажный бой, и лишний раз хлебать морскую воду не пожелает.