Когда наступает ночь - Карина Шнелль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты не злодейка в нашей истории, Лив, – осторожно сказал я. Она нахмурилась, но не стала перебивать. – Если ты любишь, то от всего сердца. Иногда ты любишь себя – свои цели и планы – больше других людей. И тебя нельзя в этом упрекнуть. Это правильно. Ты такая, какая есть. Я страдал, потому что тогда еще не знал, кто я. Ты всегда знала. А мне нужно было сперва это распознать.
Я взял ее за руку. Ладонь была холодной и слегка дрожала, поэтому я успокаивающе погладил ее большим пальцем.
– Раньше я думал, что ты вся моя жизнь. Я не сразу понял, что ни на кого нельзя навесить такую ответственность. Ты отвечаешь за себя, а я за себя. Только так можно построить здоровые отношения.
Лив шумно выдохнула. На ее глазах выступили слезы. Я крепче сжал ее ладонь, а она сжала мою.
– Уилл, я… – ее голос оборвался.
– Все в порядке, Лив. Моя боль – не твоя вина. Ты меня не ломала. Я стал сильнее благодаря трудностям. Я обрел себя. – Я замолчал, взглянул на небо, а потом вновь на нее. – И теперь я абсолютно точно знаю, что я тебя люблю. И всегда любил, но любил скорее твой идеальный образ, который сам создал. За последние недели мы познакомились заново, и теперь мне кажется, что я полюбил настоящую Лив. Теперь я вижу, какая ты на самом деле, – я грустно улыбнулся. – Прости, что мне потребовалось так много времени.
Лив отпустила мою руку и остановилась посреди дороги. Она быстро заправила волосы за уши.
– Уилл Фишер, ты наконец дашь мне вставить слово? – она смотрела на меня строго, при этом улыбаясь от уха до уха. – Я тоже тебя люблю! Всегда любила и буду любить. Неважно, что между нами произошло.
Теперь уже я смотрел на нее недоумевающе.
– И если ты сейчас спросишь, уверена ли я в своих словах, я толкну тебя в клумбу.
Я улыбнулся. Лив одним быстрым шагом оказалась рядом и поцеловала меня.
Поцелуй был одновременно решительным и нежным. Робким и жадным. В этом поцелуе был вопрос и ответ. Он объединял наше прошлое и будущее. Ее губы идеально подходили моим, как и раньше, но в этом поцелуе было что-то новое и дающее надежду. Нечто, что я больше никогда не хотел потерять. Я прижал Лив к себе крепко-крепко и утонул в ее близости, поцелуях, ладонях, которые гладили мой затылок и бороду. И я полностью отдался ей – без страха, без стыда и без малейших сомнений.
Когда мы вернулись к ребятам, держась за руки, то, несмотря на ужасную ночь, у меня появилось чувство контроля над своей жизнью. На губах играла улыбка, которую я не смог спрятать, даже если бы захотел.
Фиона, Джек, Марли, Элли и Блейк бросились к нам и начали поздравлять, словно мы одержали победу на Олимпийских играх. Они смеялись, хлопали и обнимали нас. Джек и Блейк тихо обсуждали какое-то пари. В общей суматохе о нем забыли.
Рейчел держалась слегка в стороне. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и одобрительно кивнула. Одними губами она произнесла «ура!». Я с улыбкой ей подмигнул.
Затем мое внимание заняли остальные. На нас посыпалась тысяча вопросов. Что произошло? Как мы с Лив снова сошлись? Лив останется здесь насовсем? Мы съедемся? На большинство из них у меня пока не было ответа. Но меня это не волновало.
Лив ни на секунду не отрывалась от меня. Она то и дело улыбалась мне, и в ее взгляде было столько же любви, сколько в моей груди. Она поддерживала меня, а я ее. С этого момента мы могли преодолеть любую стихию. Пережить самую черную ночь. Вместе.
38. Лив
Я лежала в саду Бабули Жу-Жу, глядя в синее небо. Вокруг меня жужжали мои друзья-пчелы, перелетая с одного цветка на другой. Довольно вздохнув, я закрыла глаза и почувствовала на лице теплый луч солнца.
Уже неделю я пребывала в такой эйфории, что дни пролетали как в тумане. Конечно, мы волновались о здоровье папы Уилла и каждый день навещали его в больнице. Он уже шел на поправку. Как только он смог держать ручку, то переписал на Уилла не только «Джульетту», но и всю фирму. Теперь Уилл вместе с сестрой управлял семейным делом и не мог поверить своему счастью.
Помимо визитов в больницу мы проводили вместе каждую свободную минуту. Мы спали на борту «Джульетты», завтракали, свесив ноги в воду, долго гуляли на пляже и заботились о животных Бабули Жу-Жу. Она хоть и не признавала это открыто, но давала понять, как рада, что я вновь стала частью ее жизни – и причем надолго. Когда я поделилась с ней планами остаться в Сент-Эндрюсе и открыть собственное агентство, она даже прослезилась. С тех пор я наслаждалась ее особым расположением. Вот и сегодня она приготовила на обед мое любимое блюдо. Волосы еще пахли жареной лапшой с овощами.
Нежный бриз обвевал лицо, и я открыла глаза. В воздухе уже чувствовалось скорое наступление холодного времени года. По небу лениво плыло два белоснежных облака. Я провожала взглядом их спокойное путешествие и думала обо всем, что приобрела за последние недели. О людях, которые стали частью моей жизни.
Люди как облака: белые и пушистые, серые и хмурые, или незаметные, как тонкая полоска на горизонте, которая быстро исчезает. Уилл был одним из больших пушистых облаков, лениво плывущих по голубому августовскому небу: они всегда высоко-высоко, но будто окутывают тебя, как нежные объятия, и никогда не закрывают твое солнце. Он менял свою форму, становясь тем, в чем человек нуждался. Всегда готов выслушать, подставить плечо, быть другом и возлюбленным. От этой мысли мне стало очень тепло. Я запустила пальцы в траву и почувствовала мягкую почву под ладонью.
Уже несколько дней я раздумывала над следующим шагом. С момента нашего примирения мне начало казаться, что я справлюсь со всем, за что возьмусь. И сейчас, когда я увидела облако-Уилла, во мне, словно чернила в воде, растворились последние сомнения. Кожу внезапно начало покалывать, словно по мне ползали бабулины пчелы. Я почувствовала резкий прилив сил и решительности.
Я так резко подскочила, что куры разбежались с громким кудахтаньем. Ни о каком лежании в траве не могло быть и речи.
Босиком перепрыгивая через ступеньки,
