Когда наступает ночь - Карина Шнелль

– Тебе нужно поспать, пап. Надо отдохнуть. Может, я пойду?

– Останься, – он с трудом поднес руку к моей, и я мягко ее пожал. – Я просто хотел сказать… Что горжусь тобой.

У меня чуть не остановилось сердце, когда я услышал эти слова из уст отца. Не помню, чтобы он когда-то говорил мне такое.

– Пап, ты не обязан…

– Но я хочу, поэтому дай мне сказать. – Его прервал приступ кашля. Я испуганно сжал его ладонь покрепче и не дышал, пока он не успокоился.

К моему удивлению, его губы тронула улыбка, и он поудобней устроился на подушке.

– За последние годы ты достиг невероятных успехов, Уилл. Я никогда этого не признавал, но ты управляешь фирмой гораздо лучше, чем я от тебя ожидал. Компания уже давно принадлежит тебе. Когда я поправлюсь, то все оформлю официально.

У меня подкосились ноги, поэтому я присел на край его кровати.

– Ты хочешь переписать на меня фирму?

Он слабо кивнул.

– На вас с сестрой. Давно нужно было это сделать.

Я быстро заморгал, потому что к глазам подступили слезы, и мне в очередной раз стало стыдно. Но папа их заметил. Он ласково потрепал мою ладонь.

– Сожалею, что очень долго не признавал тебя таким, какой ты есть, Уильям. Я лишь сейчас понял, что существуют разные виды силы. Твоя мама много лет пыталась мне это объяснить, но я не слушал. А в последние недели ты был сильней, чем я за всю свою жизнь. Ты взял судьбу в свои руки. Мне с самого начала нужно было признать за тобой это право, – он засмеялся хрипло и натужно и вытер ладонью глаза. Я впервые видел, как он плачет. – Жизнь слишком коротка для обидных слов и старомодных представлений. Я надеюсь, ты сможешь меня простить.

Горло перехватило, и я не мог говорить, поэтому просто кивнул и покрепче сжал ладонь отца. Тот фыркнул, как будто ему было неприятно собственное проявление чувств.

– И я пойму, если ты захочешь вести дела по-другому. Я не буду вмешиваться. Возможно, для компании пришло время перемен. Как в те годы, когда я взялся за управление.

Я улыбнулся сквозь слезы.

– У меня очень много идей, пап. Последние годы я прочел много книг по менеджменту. И я хочу сам проводить экскурсии. Мне этого так не хватало, и…

Папа вновь захрипел, и я прикусил язык.

– Прости. Обсудим позже.

Он грустно усмехнулся.

– Да, а теперь исчезни, – проворчал он. – Врачи сказали, что мне нужен покой. Ты ведь в курсе, что я перенес сложную операцию?

Я улыбнулся.

– Спасибо, папа.

– Не за что, – ответил он и закрыл глаза.

Прежде чем отпустить его руку и развернуться к двери, я ненадолго задержался, чтобы на него посмотреть.

– Уильям, ты еще тут?

– Что?

– «Джульетта» твоя.

Поговорив с мамой и Эмми, которые тоже расплакались от радости за папу и его перемену чувств, я срочно решил выйти подышать. Мне так много нужно было обдумать, так много осознать. Я чувствовал себя одновременно окрыленным и изможденным.

Но поспать я еще успею. Прежде всего мне нужно было увидеть Лив. Если папе удалось убежать от собственной тени, то и я смогу. Пришла пора самому задать направление своей жизни.

Приближаясь к залу ожидания, я услышал знакомые голоса. Тихое бормотание, а потом Фиона, которая выбивалась из общей массы. Двери автоматически открылись, и я поднял глаза. Там стояли они. Все мои друзья пришли, чтобы быть рядом. У меня вновь навернулись слезы, и ком в горле уже невозможно было сглотнуть.

– Уилл! – воскликнула Лив. Едва она произнесла мое имя, как все подскочили и бросились ко мне. Я смотрел на их усталые, взволнованные лица, и по щеке покатилась слеза. Они уже обступили меня, заключили в крепкие объятия и подбадривали. Я дал волю эмоциям, совершенно не стыдясь их. Мне не нужно было стыдиться перед людьми, которые значили для меня все. Больше не нужно – ведь я наконец-то откровенно поговорил с папой.

Когда по команде Джека все ненадолго отступили, чтобы дать мне прийти в себя, я грустно помахал им и выдавил из себя улыбку.

– Привет, ребят.

– Привет, Уилл, – хором ответили друзья, и на сердце стало еще легче. Я вытер рукой мокрые щеки. Я улыбался так широко, что заболели губы. – Спасибо, что пришли. Папе уже лучше. Он поправится.

Последовало облегченное ликование.

– Дружище, мы рядом, что бы тебе ни понадобилось, – Блейк с улыбкой положил руку мне на плечо.

Я благодарно ему кивнул и тут заметил Лив, спрятавшуюся за спинами Марли и Рейчел. Она выглядела такой обеспокоенной, что мне захотелось ее обнять, хотя это она пришла поддержать меня.

Когда я увидел ее красные глаза, ко мне тут же вернулось теплое чувство в животе. В тысячу раз более сильное, чем раньше. Она была нужна мне больше всех на свете.

– Схожу подышать, – объявил я. – Лив, составишь мне компанию?

Я заметил удивление на ее лице, нахмуренный лоб, слегка поджатые губы. Но она кивнула и пошла за мной.

Мы молча вышли на улицу и проследовали по указателю в больничный сад, где нас встретил газон с аккуратными дорожками и скамейками. Мы медленно гуляли меж пестрых цветочных клумб.

В саду было мало людей из-за раннего часа: солнце только встало. Веяло приятной ночной прохладой, в траве блестели капельки росы.

Я глубоко вздохнул и стряхнул с себя неприятный больничный запах. И тут же почувствовал себя лучше, в том числе благодаря успокаивающей близости Лив. Она молча шла рядом, украдкой посматривая по сторонам. Видимо, не понимала, зачем я пригласил ее выйти на улицу.

– В общем… Э-э-э, – я прокашлялся. – Лив, я хотел перед тобой извиниться. Слова, которые я сказал тебе в Галифаксе… Это неправда, и… – я сглотнул ком в горле. – Если честно, мне кажется, я просто хотел причинить тебе боль, как ты мне когда-то. Так нельзя.

– Уилл, – она взглянула на меня недоуменно. – Тебе необязательно это делать. Особенно после такой тяжелой ночи. Я понимаю, что…

– Но я хочу это сделать, – перебил я. – Благодаря папе я понял, как быстро все может измениться. Люди об этом часто забывают. Старые обиды и уязвленная гордость не должны помешать нам говорить о своих истинных чувствах. Жизнь слишком коротка. Мне нужно тебе кое-что сказать, и я хочу сделать это прямо сейчас.

– Хорошо, – она взглянула на меня выжидающе. В мягком утреннем свете она, с ее растрепанными волосами, с легким румянцем на щеках и взволнованно горящими глазами, выглядела отрешенно.