Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

- Не трожь ее! - сказал он угрожающе, поднимая газовый ключ.

Болек посмотрел на машиниста своими бесцветными, ничего не выражающими рыбьими глазами и снял кожаную куртку. Потом он рывком накрутил куртку на руку и двинулся на машиниста, выставив ее вперед, как щит. Капитоныч полоснул ключом воздух, целясь в голову Болеку, но Болек принял удар на защищенную руку, а свободной неожиданно ловко ударил машиниста. Капитоныч упал на перила, едва не вылетев на рельсы под колеса собственной дрезине. Ключ он выпустил из рук Боль в спине не дала машинисту мгновенно подняться, чтобы попробовать защитить себя от последующих ударов бандита. Болек склонился Нвд лежащим Капитонычем, смотря на него, как на пойманного жука и, гадко улыбнувшись, ударил его своим огромным кулаком в перено сицу. С тяжелым гулом голова машиниста грох пула о перила, и сам он успокоился на железном полу. Болек с довольной ухмылкой выпрямился и начал разворачиваться всем корпусом к кабине, намереваясь теперь-то уж разделаться с девицей, которая все еще лежала, оглушенная падением. Но когда Болек развернулся, он лишь успел запечатлеть в своем мозгу что-то темное на фоне безмятежного синего неба. Запечатлел И сразу же впал в кромешную тьму небытия

- Капитоныч, Капитоныч! - теребил машиниста за плечо Коля, чуть не плача от страха и возбуждения.- Кажись, я его грохнул, бугая-то! Что мне теперь будет?! Я не хотел! Он сам! Я защищался! - В руке Коля сжимал монтировку.

Капитоныч попробовал подняться, но боль в спине ему помешала. Между глаз у него уже оформилась большая белая шишка, постепенно начинавшая лиловеть.

- Помоги,-простонал он. Коля помог машинисту встать на ноги, и вместе они подошли к Оксане Николаевне

- Ну что, дочка, как ты? - ласково спросил Ксюшу машинист.

- У трансформаторной будки лежит наш товарищ... Там, под фанерой. Прошу вас, по могите ему,- сказала, не открывая глаз, Ксюша.

- Будку мы проехали, дочка!

- Спасите его, умоляю вас! - повторила она, пытаясь встать на ноги.

Машинист плотно сжал губы, потом посмотрел сначала на испуганного Колю, потом на тушу бесчувственного Болека и махнул рукой:

- Ладно, попробуем.

Они остановились теперь на одном из путей где то совсем недалеко от платформ с контейнерами. Там, за полосой редких деревьев, возле отцепившейся части состава, толкался маневровый тепловоз - тот самый, с простреленными окнами.

Связанный по рукам и ногам Счастливчик лежал в какой-то канаве, наполненной дождевой водой. Погруженный в воду почти полностью, он едва не захлебывался. "Как селедка в рассоле!" первое, что пришло ему на ум, когда он очнулся. Свет небесный был сокрыт от Счастливчика каким-то грязным, пахнущим горелым маслом листом фанеры.

Он уже был в сознании, но все еще не помнил и не мог понять, как здесь очутился. Голова Просто раскалывалась от боли, кроме того, подташнивало, если не сказать больше. Так что сотрясение мозга было налицо.

"А все-таки вагоны я отцепил! Но как там теперь все будет? Не опорожнят ли они контейнер прямо здесь, в лесу?" терзали Счастливчика тревожные мысли. Руки и ноги его были связаны так крепко, что не могло быть и речи не то что о попытках освободиться, но даже о Простом шевелении.

Счастливчик прислушался: издали до него донеслись знакомые голоса. К нему кто-то спешил. "Вероятно, это те господа, которые меня сюда бросили,- подумал он.- И если судить о том состоянии, в котором меня здесь оставили, встреча не принесет мне ничего радостного".

К трансформаторной будке приближались с двух сторон. Со стороны станции к ней летела дрезина со спасателями, а с противоположной стороны бежали белобрысый бугай с пистолетом и Николай Николаевич с хриплой одышкой, который с постоянством настенных ходиков с кукушкой через каждые два шага выхаркивал из себя проклятия.

Счастливчик же в данной ситуации являлся тем вожделенным призом, за который соревнующиеся готовы были пожертвовать не только здоровьем. Но сам он об этом не знал и на всякий случай готовился к смерти, стремительно просматривая цветные картины своего прошлого.

Перед трансформаторной будкой дрезина резко затормозила, и белобрысый, видя, что они уже не успевают к пленнику, на бегу открыл по дрезине огонь. Первая же пуля пробила стекло в кабине и уложила по-бабьи причитающего "Ох, убьют! Ой насмерть застрелят!" Колю на пол. Машинист пулям не кланялся. Он делал свое дело. Здесь он был на войне.

Дрезина остановилась. Из кабины стремительно вышла Ксюша. Держа в вытянутых руках "пушку" Крестовского, она, не торопясь, положила ствол на перила и, совсем не целясь, выстрелила в направлении бегущих навстречу Николая Николаевича и его блондинистого подручного, создавая что-то вроде заградительного огня на пути к трансформаторной будке. Между ними было метров двадцать- двадцать пять. Пуля ударилась в землю перед ногами преследователей, и Николай Николаевич, как повидавший жизнь заяц, мгновенно метнулся в сторону. Беспрерывно матерясь словно выплевывая из себя избыточную злость и желчь "дедушка" залег за грудой старых шпал. Белоб рысый Витенька остановился и навскидку выстрелил в настырную девицу, уверенный в том, что сейчас наверняка ее уложит. Пуля просвистела у самой Ксюшиной щеки, но она даже бровью не повела, вероятно считая девять граммов свинца чем-то вроде майского шмеля в поле.

Старательно перенаправив дуло своей "пушки" в сторону застывшего от изумления Витеньки, она еще раз выстрелила. На этот раз пуля пролетела так близко, что белобрысый испуганно присел и тут же выстрелил в ответ. Пуля шмякнулась в железо в метре от Ксюши.

А в это время Капитоныч и как-то незаметно стихший Коля, вытаращив глаза, смотрели на девушку, которая оказалась не такой уж безобидной котлеткой для волка, как это могло показаться им вначале.

Со стороны станции кто-то ковылял к ним, то и дело размахивая рукой, как флагом, и надсадно что-то крича. Капитоныч обернулся: это был тот самый бандит, которого он отвадил от увлекательной игры в ковбои. Бандит был уже метрах в ста...

Машинисту стало жарко: он посмотрел сначала на девицу с каким-то остервенением ведущую огонь по бандиту, затем на трансформаторную будку. Рядом с будкой действительно лежал лист фанеры, под которым, если верить этой ненормальной девчонке, должен был находиться ее товарищ. Но живой ли он? Стоит ли ему, старому человеку, рисковать ради кого-то лежащего там под фанерой парня, к тому же еще не известно, живому ли? Все же ему было страшно... Но ведь эта девчонка-то не боялась: не прячась, она стреляла в нападающих бандитов и была, похоже, неуязвима...

- Эх, только раз живем! - крикнул Капитоныч.-Прикрой меня дочка!

- Как прикрыть? - спросила Коюша, растерянно оборачиваясь.

- Огнем! - заревел машинист и, спрыгнув на землю, побежал, пригибаясь и петляя, К трансформаторной будке.

Белобрысый, уже укрывшийся за шпалами, выстрелил в машиниста, но и на этот раз промахнулся. А Капитоныч вошел в раж: он вдруг почувствовал себя бойцом, идущим на помощь раненому товарищу. Нет, конечно, он никогда прежде не воевал: мал был, когда война началась; и потом там, под фанерой, находился вовсе не его товарищ. Но все равно там был свой, а эти, засевшие за горой старых шпал,чужие. Есть, вероятно, в крови народа, пережившего за полвека две мировых войны, некий особый состав, который и позволяет никогда не воевавшему потомку однажды в критический момент ощутить в себе навыки бесстрашного бойца и почувствовать упоение битвы.

Подбежав к будке, Капитоныч рывком отодвинул фанеру и увидел в яме с водой связан кого человека, который уже пускал пузыри Машинист за шиворот вытащил сомлевшего Счастливчика из воды: - Ты живой?

- Кажется, да,- выдавил из себя Счастлив чик и попробовал улыбнуться, но вышло как то кисловато.

- Бежим, парень, скорей отсюда

- Не могу. У меня ноги связаны Капитоныч на мгновение задумался, потом полез в карман и достал перочинный нож. Возиться со стальной проволокой, которой были спутаны руки Счастливчика, уже не оставалось времени - со стороны станции приближался Лелик, поэтому он перерезал лишь ремни на ногах пленника и помог ему подняться

- Ну, давай, давай, парень, к дрезине!

- Не могу, дядя, ноги не идут - занемели, сказал Счастливчик, припав к плечу машиниста.

- Да что ж мне тебя нести, бугая такого? - возмутился Капитоныч и вдруг неожиданно для себя, крякнув, как после стопарика монопольки, взвалил Счастливчика на плечи. Напрягшись всеми жилами, Капитоныч побе жал по направлению к дрезине, натужно крича:

- Коля, заводи!

Изумленные Николай Николаевич с Внтенькой, как завороженные, провожали геройского машиниста, который из последних сил пытался доставить подлого лазутчика на дрезину. Наконец белобрысый очнулся и, сплюнув сквозь зубы, прицелился в машиниста, низко согнувшегося под тяжестью расслабленного тела возмутителя спокойствия. Но в тот момент, когда бандит собрался нажать на курок, Николай Николаевич, присвистнув, пихнул его локтем в бок, и белобрысый в очередной раз промахнулся.