Риф Скорпион (Сборник) - Артур Омре

Она медленно вела лодку вперед. Время шло. Я увидел пустую бутылку, две-три банки из-под пива и корягу, в которой засело несколько окуневых блесен. Время от времени мне встречался окунь. Окинув меня взглядом своих выпученных глаз, он тут же удирал.

Мы не прошли и семидесяти пяти ярдов от пирса, как я нашел ружье. Если бы я смотрел вперед, вместо того чтобы тщательно прошаривать дно, я увидел бы его еще раньше. Оно торчало из ила стволом вниз под углом градусов шестьдесят. Приклад был отлично виден. Я выдернул его из ила и всплыл. Лодка была от меня ярдах в двадцати.

Она увидела меня и подгребла ближе. Я накренил лодку и поднял ружье из воды так, чтобы она могла его видеть. Глаза ее удивленно распахнулись, потом она улыбнулась:

— Как вы быстро управились!

Я положил ружье на дно лодки, выбрался из лямок и забросил в лодку акваланг.

— Пустяки, — говорю, — оно торчало прямо на виду.

Я забрался в лодку и уселся на корме. Она молча смотрела на меня. Я взял ружье. Действительно, отличная вещь. Стендовая модель с великолепным оптическим прицелом и богатой гравировкой. Я переломил его и вытряс грязь из ствола и из-под цевья. Потом принялся его рассматривать. Она все глядела на меня.

— Красивое, правда? — сказала она застенчиво.

Я снова взглянул на ружье, потом на нее, чувствуя, что молчание затянулось. Отгадку подсказал мне приклад и то, как она себя вела, — актриса из нее была никудышная.

Ствол мог и не заржаветь, ведь он был погружен в ил, где практически не было доступа кислороду. Но дерево — совсем другое дело. Приклад должен был разбухнуть от воды. А он не разбух. Вода на нем собиралась в капли, как на свеженавощенной поверхности. Ружье не пробыло в воде и суток.

Я вспомнил о том, другом следе машины и подумал: «До чего же человек может опуститься!»

Глава 2

Мы вернулись к пирсу. Гребла она. Я причалил лодку и молча пошел за ней к машине с аквалангом и ружьем. Багажник был все еще открыт. Я сложил все туда, захлопнул его и отдал ей ключ.

«А почему бы и нет? — со злостью подумал я. — С каких это пор я стал моралистом? Я не понимал сам себя. Если у них это считается милым развлечением, я-то что выступаю? Может, коммерческий подход и придавал всему этому нехороший душок, может, ей не следовало так цинично совать мне прямо под нос обручальное кольцо, пока она проводила свою рекламную кампанию в купальнике, но все равно беситься тут не из-за чего. И на нее рычать вроде совсем ни к чему».

Не знаю почему, но меня тошнило от всей этой истории и особенно от нее. Наверно, именно из-за того, что она была так великолепна, дельце казалось еще грязнее, чем в действительности. Будучи такой красавицей, она просто не имела права так поступать.

— Вы ужасно молчаливы, — сказала она. В ее серых глазах было легкое удивление.

Она опять вела себя как богиня. Она была так хороша!

— Неужели? — спросил я.

Мы вернулись на пирс и зашли в гостиную на барже. Она остановилась перед камином и повернулась ко мне, словно с некоторой неловкостью. Видно, ее удивляло мое поведение.

— Вы очень быстро нашли его, правда? — сказала она, неуверенно улыбнувшись.

— Да уж, — говорю. Я стоял прямо перед ней. Наши глаза встретились.

— Если бы вы отплыли подальше от берега, прежде чем бросить его, поиски заняли бы больше времени.

Она аж задохнулась.

Все признаки приближения шторма были налицо, но я был слишком зол, чтобы заметить их. Наверно, злился на себя. Я высунулся больше:

— Худо, должно быть, дело, если женщина с вашей внешностью идет на такие штучки.

Она врезала мне по физиономии так, что я едва удержался на ногах и в глазах потемнело. Весила она фунтов сто пятьдесят и была вне себя от возмущения, просто в ярости. Я повернулся и ушел в спальню, прежде чем у нее появился шанс задушить меня голыми руками. Физически она вполне могла с этим справиться, да и настроение у нее было подходящее. Меня просто трясло. Я задыхался от злости, задыхался при мысли о ней и в то же время презирал себя: я похож на героиню немого кино, мне не хватает только прислониться к закрытой двери, прижав руку к сердцу. Еще позвал бы полицейского или упал в обморок.

Я стянул с себя мокрые плавки, швырнул их на кровать и принялся одеваться, вымещая свою злобу на беззащитной одежде. Когда я застегивал рубашку, до меня наконец дошло, что неплохо бы задать себе тот же вопрос, на который я намекал при разговоре с ней: «Зачем она это делает?» Даже если она любит пускаться во все тяжкие в своих романах, ей ни к чему было затевать всю эту историю. У нее до такой степени все на месте, что стоит только свиснуть, и можно даже не снимать обручального кольца. Но как же это иначе объяснить? Она ведь точно нарочно бросила ружье в озеро. Я решил на время оставить попытки понять это.

Я полез было в карман за сигаретами, как вдруг услышал, что кто-то идет по пирсу. Я прислушался. Это была не она. Она босая. Даже если она переоделась и надела свои туфли, цоканье высоких женских каблуков звучит совсем иначе. Это были шаги мужчины или нескольких мужчин. По звуку было похоже, что их двое. Они зашли в гостиную. В тишине гулко отдавался звук их шагов. Я замер, едва дыша.

Детективы? Сам мистер Уэйн? Я вдруг вспомнил, как она петляла по всему городу, прежде чем выехать на шоссе, и как она все время поглядывала в зеркальце заднего обзора. Я помалкивал, но в душе клял ее на чем свет стоит. Просто прекрасно! Не хватает только, чтобы меня подстрелили или вызвали на бракоразводный процесс, причем было бы за что. А то единственное, что я получил, так это пощечину.

Я быстро оглядел комнату. Выбраться невозможно, окно слишком маленькое. Я прокрался по ковру к двери и стал слушать.

— Живописный уголок, миссис Маколи, — произнес мужской голос. — Мы тут осмотримся, не возражаете?

Миссис Маколи? Он так сказал.

— Что вам еще нужно? — спросила она тихо-тихо, почти шепотом. В ее голосе сквозил испуг.

— Все то же, — непринужденно ответил мужчина. — Такие уж мы зануды.

— Как вы не поймете, что я не знаю, где он, — сказала она с чувством. — Он ушел. Оставил меня. Я не знаю, куда он делся. Я не имею от него никаких известий…

— Вы тоже чуточку зануда. Надеюсь, вас не обижает, что я так говорю? Мы все это слышали, и не раз. Но давайте вернемся к текущему моменту. Нам показалось довольно интересным, что за двадцать четыре часа вы два раза ездили сюда, и мы решили разузнать об этом подробнее. Может быть, мы тоже займемся изучением природы. Итак, где Маколи? Он здесь?

— Нет его здесь, я не знаю, где он…

Она вскрикнула, и я тут же услышал звук пощечины. Потом еще и еще. Она, видимо, пыталась держаться, но после третьего удара сломалась. У нее вырвался крик-рыдание, не от боли, а просто от полной беспомощности. Тут я тоже сломался и не смог больше прятаться.

Их было двое. Когда я влетел в гостиную, тот, что был слева от меня, сидел на подлокотнике одного из пузатых кресел, прикуривая сигарету. Его я видел только боковым зрением, потому что сразу нацелился на второго. Тот стоял ко мне спиной. Он прижал ее к боковине дивана, упершись коленом ей в ноги. В одной руке он зажал ее левое запястье и передок купальника, а другой бил ее. Он был ниже ее ростом, но очень широк в плечах. Его «работа» была методична, профессиональна и просто тошнотворна.

Когда он в очередной раз размахнулся, я поймал его за руку. Он выпустил Шэннон, и она упала на диван. Реакция у него была просто отменная. Хоть я и застал его врасплох, он тут же принял низкую стойку и, отступая на шаг назад, попытался ударить снизу вверх. Но я уже бил, и никто не смог бы полностью «закрыться», даже такой умелец. Мой кулак шарахнул в тот момент, когда он делал шаг назад и еще не достиг равновесия, так что он полетел дальше в том же направлении и, наткнувшись на подлокотник еще одного кресла, рухнул на пол. При этом он задел консольный столик у стены, и тот свалился на него.

Я было собрался еще ему врезать, но тут что-то заставило меня взглянуть на того типа, что пришел с ним. Наверно, я почувствовал какое-то плавное, едва уловимое движение. Теперь в руке у него вместо зажигалки был пистолет.

Небрежным движением он показал мне дулом «пушки», чтобы я отошел назад и стоял там. Я послушался. В нем было что-то эдакое.

Он улыбнулся.

— Чертовски драматично, — сказал он почти одобрительно. — Вот это выход!

Он со скукой посмотрел на свою «пушку» и засунул ее обратно в правый карман пиджака.

Я был на расстоянии десяти футов от него. И я не забыл, как быстро пистолет появился у него в руке в прошлый раз. Он был в безопасности и знал это. Я смотрел на него, все еще закипая от злости. Потом постепенно сумел взять себя в руки. Я выскочил, не раздумывая, потому что больше не мог переносить доносившиеся отсюда звуки, и теперь у меня не было ни малейшего представления о том, что здесь происходит, знал только, что, похоже, что-то опасное. Я не мог понять, кто они такие? Они были не из полиции. Они явно не были также и частными сыщиками, нанятыми мужем, ведь именно мужа они и хотели найти. Его фамилия была Маколи, а она сказала мне, что Уэйн. Тут так просто не разберешься. Тот, которому я врезал, поднимался с пола. Я не ошибся, назвав его про себя умельцем, В нем сразу чувствовалась боксерская выучка. Это было видно по тому, как он подтянул штаны, засунув руки в карманы, потряс головой, чтобы в ней прояснилось, и стал мягко, по-кошачьи, наступать на меня, держа руки, как и положено, перед собой. Он был на целых шесть дюймов ниже меня, но у него были широченные плечи и могучие бицепсы, и в его внимательно изучающих меня глазах была умная, пружинистая злость: мол, сейчас я покажу этому верзиле, где раки зимуют.