Войны Миллигана (ЛП) - Дэниел Киз

— Это прекрасно, — восхищенно прошептала Танда.

— Друзья мои! — произнес Уайт, — мы собрались здесь, на глазах у Бога и в присутствии этих свидетелей, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака…

Билли и Танда повторили клятву, обменялись кольцами, и после того, как их объявили мужем и женой, склонили головы на время молитвы.

— Вы можете поцеловать невесту, — сказал Уайт.

Когда они обняли друг друга, присутствующие зааплодировали. Но бронестекло мешало участникам церемонии услышать их, и сквозь стекло зрители аплодировали беззвучно

Преподобный Уайт попросил одного из охранников проводить его к задней двери, чтобы не столкнуться с журналистами.

Оставив Танду и Учителя одних в зале для посетителей, Писатель вышел через заднюю дверь и принял необходимые меры, чтобы пресс-конференция Танды прошла в городском центре, а не на ледяном ветру на ступеньках у входа.

Позже в этот день один пациент, помещенный в другой корпус, отвел Учителя в сторону.

— Ты меня не знаешь, но я слышал, что ты сегодня женишься на этой прекрасной девчонке, которая всегда к тебе приходит. У меня есть подарок для вас двоих. Через несколько дней меня отсюда переведут, и перед отъездом я скажу тебе кое-что очень важное.

Низкий человечек с волосами песочного цвета и лицом низкопробного бандита меньше всего походил на мошенника.

Учитель попытался сразу выпытать информацию, но безуспешно.

— Я не скажу ни слова, пока не соберусь уезжать, — уперся тот.

Взволнованный, Учитель начал расспрашивать о нем у обитателей корпуса. Он выяснил, что человека зовут Барри Лейдлоу. Родом из Аризоны, трижды приговорен к пожизненному заключению за тройное убийство, два из которых произошли уже в тюрьме.

На следующий день Лейдлоу подозвал его и отвел в угол комнаты отдыха.

— Хорошо, Миллиган, я введу тебя в курс дела. Но ты никому не скажешь ни слова об этой истории, пока я тут, ты понял?

Учитель пообещал хранить молчание.

— Помнишь нового охранника, которого перевели из Лимы, с татуировкой в виде змеи, извивающейся вокруг его руки? Примерно три недели назад он пришел ко мне и еще одному пареньку, приговоренному к пожизненному, чтобы спросить у нас, готовы ли мы укокошить тебя за бабки.

Учитель быстро осмотрелся вокруг.

— Ты это серьезно?

— Никаких шуток. Мы даже не дали ему договорить. Мы тут же сказали, что не заинтересованы, потому что уверены, что попадемся. Тут невозможно такое провернуть.

— Слушай, — сказал Учитель, — если доктор Бокс не вернется до того времени, как ты уйдешь, сможешь ли ты повторить одному человеку то, что мне сейчас рассказал?

— Не вопрос, но не раньше, чем окажусь на свободе. Я бы рассказал раньше, если бы думал, что есть причины для беспокойства. Я думал, никто не осмелится против тебя что-то задумывать, но убедился в обратном. Какой-нибудь сумасшедший чувак примет предложение этого ублюдка, и в один прекрасный день появится перед тобой.

Учитель знал, что надзиратель с татуировкой змеи ‒ это Джек Рваное Ухо из Лимы. Однажды Билли слышал, как надзиратель хвастался, что, будучи в Юго-Восточной Азии, набил себе татуировку, а азиатские татуировки обычно красочные. Его же была сделана из чернил и золы ‒ татуировка преступника. Этот охранник провел какое-то время за решеткой.

Учитель знал, что должен быть осторожен. Он давно чувствовал, что на его жизнь кто-то покушается. Кто-то достаточно сильный, чтобы повлиять на политиков, и скормить прессе пару пагубных историй о нем. Кто-то, кто хотел видеть его смерть или запереть его до конца жизни. Кто-то, кто не верит в лечение или в социальную реинтеграцию, но верит в месть. Но у Учителя не было даже идеи о том, кто именно это мог быть, ни тем более доказательств существования своего преследователя.

Он вернулся в свою комнату, встал посередине и закричал:

— Кем бы ты ни был, пошел на хер, у тебя ни черта не получится! (Тихие аплодисменты раздались в его голове). — Ублюдки, вам меня не достать!

Учитель чувствовал, что перешел черту. Он знал, что не даст затащить себя в это. Не даст свалить себя на самое дно.

«Хватит жалеть себя! — сказал он. — Встань и борись, как мужик, за свое право на существование! То, что ты сделал с теми женщинами в 1978, было ужасным. Но твой разум был болен ‒ как и сейчас ‒ и ты сожалеешь об этом. Ты должен пережить чувство вины и выжить. Ты сможешь противостоять мукам, которым тебя подвергнут. Ты встанешь на ноги, вытрешь кровь с лица и уйдешь с гордостью!»

Вдруг его дверь распахнулась, и в комнату вошел социальный работник в сопровождении восьми охранников, среди которых был Рваное Ухо, который объявил:

— Мы пришли, чтобы проводить тебя в карцер, Миллиган.

— Я имею право знать, почему меня изолируют.

— На самом деле, мы не изолируем тебя, — возразил ему Рваное Ухо, — мы просто хотим, чтобы ты побыл там несколько минут.

Учитель подчинился. Как только он оказался в камере, охрана захотела его осмотреть.

Он не мог допустить этого.

— Я хочу знать, по какому праву!

Схватив заключенного за ворот рубашки, Рваное Ухо угрожающе прорычал, что его обыщут силой, если тот будет сопротивляться. Даже осознавая, что выбора нет, Учитель продолжил забрасывать их вопросами. Как только он отвернулся, чтобы раздеться, Оторванное Ухо разорвал его униформу, не дав ему снять ее самому. Учитель вышел из Пятна…

Прежде чем вернуть Томми одежду, они тщательно осмотрели его ступни и волосы. Ему приказали ждать, пока охранники не закончат обыскивать его камеру. Наверное, минут сорок его держали вне отделения. Охранники уже начали опустошать его комнату, когда вмешался посредник:

— Вы не сообщали мне об обыске этой комнаты!

— Вам сказали только то, что должны были сказать, — процедил Рваное Ухо.

Томми потребовал разрешения позвонить жене. Когда ему предоставили звонок, Томми попросил Танду не приходить, опасаясь, что ее тоже будут обыскивать.

Вернувшись в свою комнату, он обнаружил, что исчезли три его картины: две, которые он хранил под кроватью, завернутыми в бумагу, и одна из тех, что лежали на его столе прямо на виду. Надзиратели унесли все принадлежности для рисования, его бумагу и ручки.

Также исчезли его административные документы и дневник. Кнопки пишущей машинки были выломаны. Все, что носило имя его адвоката, было конфисковано, как и тетрадь, куда он писал о жестокостях надзирателей ‒ процедуры обысков и т. д. Они даже унесли обручальное кольцо Учителя.

«Поиск предметов контрабанды» ‒ таким было законное обоснование этого обыска.