Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

моя детская игра. Но рисунок неправдоподобен, – она смущается. – Я дорисовала еще много всего для красоты.

Она смотрит на Фролыча, надеясь найти понимание в его глазах, но обомлевает. По его щекам катятся слезы. Человек, который пытался казаться сильнее, чем есть на самом деле, отвергал помощь, постоянно находился в невидимой борьбе со своими страхами, теперь плачет из-за какой-то стены!

Он отворачивается к другой стене, закрывшись от нее руками. Его плечи вздрагивают.

Отчаяние Симы нельзя передать словами.

– Я не знала, что эта стена настолько вам дорога, – она подходит к нему. – Простите меня!

Фролыч не реагирует на ее слова. Он будто ее и не слышит.

– Ее еще можно отмыть, – с надеждой говорит она. – Я сейчас все сделаю!

Она бросается к некогда белой панели, но у нее тут же опускаются руки. Потрясение Фролыча говорит лишь о том, что все ее действия напрасны. Иначе его реакция не была бы такой.

– Может, не надо было рисовать бублики и елочные игрушки на ветках, – бормочет она, понимая, что несет глупость. – И тот сказочный домик здесь совсем ни к чему.

Фролыч не смотрит в ее сторону. Его плечи все еще немного подрагивают.

– Наверное, там не нужны розы, – она уже сама готова впасть в истерику. – Ведь это дерево, кажется, – вишня. А дольки лимона! В них-то все и дело. Наверное, вы не любите лимоны.

Она снова подходит к нему. Колени у нее подкашиваются.

– Я случайно нашла у вас такой маленький черный угольный мелок и случайно нарисовала, – говорит она и не узнает собственный голос. Он доносится до нее как бы издалека.

Фролыч шумно вздыхает, привлекая ее внимание.

– Забудь все то, что я тебе сегодня сказал, – с трудом проваривает он. – Это уже ничего не значит. И уходи. Так действительно будет лучше.

Сима отступает на шаг. Его слова ее отрезвляют. В голове моментально светлеет и начинает покалывать, будто маленькими иголочками.

Душу раздирают противоречия. И боль при виде страдающего человека, кажется, никогда больше ее не отпустит.

Сима уходит, не попрощавшись. Кому теперь нужны эти формальности.

Перед этим она взяла папку с рисунками со стола. Фролыч больше не держал ее.

Но то, что она забрала рисунки, ничего не могло уже изменить.

Сима приостанавливается от внезапной мысли. Нет. Она действительно оставила там то, что Фролыч не смог ей вернуть, как бы ни старался. Она оставила там часть себя. Свое сердце.

47 глава

– Ну вот, документы собраны. Можно хоть завтра пригласить юриста и начать процесс удочерения!

Назарий привстает со стула, глядя в радостные, сияющие глаза отца. Он не ожидал, что это может случиться так скоро. Немного опасался того, что на папашу нападут сомнения, что он начнет докапываться, пожелает сделать анализ ДНК и прочее-прочее. Голова трещала от всевозможных решений и заранее придуманных уловок.

Отец облегчил ему жизнь, сам того не подозревая.

– Здесь абсолютно все, даже медицинская справка, что я полностью здоров и не имею психических отклонений, – отец приподнимает пухлую папку, слегка хлопает ею об стол. На его лице играет торжествующая улыбка.

Назарий, живя столько лет рядом с отцом и наблюдая его поступки, не может избавиться от сомнений, что тот действительно прошел медосмотр. Ведь ему ничего не стоило заплатить деньги и получить документ без лишней мороки. Но с бумажкой, которую украшает жирная печать, спорить бессмысленно.

Да и какая вообще разница? Дело усложнилось, если бы у папаши нашли отклонения, не допускающие удочерять ребенка.

Назарий с одной стороны с удовольствием наблюдает за отцовской поспешностью. Тому безумно хочется иметь рядом дочь, которая будет его любить. Другого ребенка, не такого, как Назарий, который знает его, как облупленного. Ребенка, который будет смотреть на него восхищенными глазами и наивно верить в его доброту.

А с другой стороны Назарий беспокоится о том, как поведет себя Сима, когда отец сообщит о своем решении. Она уже далеко не ребенок, какой бы милой и доверчивой не казалась.

– Когда ты ей скажешь? – спрашивает Назарий перед уходом. В последнее время он зачастил в отцовский кабинет, и папаша благосклонно с ним говорил. Впервые в жизни у них появилось общее дело, в котором они были заодно.

Отец пожимает плечами.

– Не знаю, не хочу ее пугать. Она очень медленно адаптируется к нормальной жизни и ведет себя так, будто ей неприятно все, что я делаю для нее.

– Может, ты просто поставишь ее перед фактом, когда уже весь процесс будет завершен?

Папаша качает головой, нахмурившись.

– Так нельзя. Я не смогу ее удочерить без ее согласия. Она должна написать заявление и поставить подпись. А после – все остальные судебные дела. Я поговорю с ней в ближайшие дни. Надеюсь, эта новость ее не слишком потрясет, и она научится, наконец, улыбаться!

– Найти отца, которого она не видела столько лет – это не каждый день происходит, – вкрадчиво произносит Назарий. – Ей сложно поверить, что ее мечта уже сбылась.

– Да, но дело даже не в этом, – отец выглядит обеспокоенным. – У меня столько доказательств того, что мы с ней родственники, но на нее это никак не действует. Любой другой ребенок на ее месте уже давно бы догадался и обрадовался. Она ведь так хотела найти отца! А теперь она всего боится. Уже не знаю, чем ее расшевелить.

Назарий кивает в знак согласия. Он-то, в отличие от папаши, знает причину поведения Симы. Она отвергает все попытки его отца доказать, что он и есть ее настоящий родитель, потому что знает правду. Хотя у нее и были провалы памяти, она помнит слишком много из своего прошлого. И это мешает ей принять то, что предлагают, несмотря на доказательства, которых по необычному стечению обстоятельств действительно оказалось немало.

– Думаю, что все ее фантазии со временем исчезнут, – уверенно говорит Назарий. – Как только она узнает правду, ей больше не захочется жить в своем придуманном мире. Ведь живой и настоящий отец куда лучше всех выдумок.

– Очень на это надеюсь, – бормочет папаша и начинает собираться в офис.

Вечером того же дня отец зовет Симу в кабинет.

Назарий тут как тут – спешит туда, чтобы ничего не пропустить. При этом старается выглядеть скучающим, не слишком заинтересованным, чтобы не вызывать подозрений. Вольготно он раскидывается в кресле и берет в руки книгу, будто он пришел в кабинет только для того, чтобы тут почитать.

– Валерий Романович, я хотела закончить еще один рисунок, – говорит Сима, стоя на пороге. От Назария не укрывается ее растерянность и