Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

которые мне дороги. Но самое драгоценное – это мои воспоминания о детстве. Вот же, вот – это наш дом, вот дворик, а вот качели, и страшная вышка у кургана, совсем как настоящая! Как красиво… А вот соседки на лавочках – вы очень точно их нарисовали. Они часто угощали меня сладостями. А это конфеты от папы, вот его кресло-качалка, его огромный мольберт и кисти! Надо же! Как будто я побывала снова в прошлом, рядом с ним… Только нет его самого – у меня так и не получилось нарисовать его правдоподобно.

– Я заметил, – сухо отвечает Фролыч.

– Но это не страшно, – весело говорит Сима, с наслаждением впитывая в себя краски, звуки – да, звуки, они словно слышатся из картин. – Ведь скоро я его увижу и тогда нарисую его портрет.

– Я их давно хотел показать тебе, – говорит он.

– Показать мне? – Сима смотрит на него, и ее снова, как и раньше, охватывает волнение, когда она видит в его взгляде непривычную мягкость. – Вы все это нарисовали… для меня?

– Я был почти уверен, что этого не случится, – говорит он и начинает поправлять картину с креслом. ― Поэтому я… неважно. Я забыл проветрить.

Фролыч идет к окну. Сима останавливает его мягким движением.

– Мне нравится запах растворителя, – уверяет она. – Я сейчас попью водички, и мне станет здесь у вас совсем хорошо.

Она идет к двери, но Фролыч со своей хромотой довольно быстро преграждает ей путь.

– Ты это куда? – подозрительно спрашивает он.

– На кухню. Ведь вода там?

– Могла попросить, я бы принес, – сухо говорит он.

– Да я и сама могу, – Сима не может взять в толк, что это с Фролычем такое.

– Думаешь, мне сложно принести тебе воды? – он хмурится.

– Но я… – Сима чувствует себя беспомощной, что часто случается, когда он говорит с ней вот так.

Взгляд Фролыча меняется. Он смотрит куда-то поверх нее. На сложенный старый диван.

– Тебе еще надо постельное белье и подушку, – бормочет он. – Я сейчас все принесу. И проветрить комнату – обязательно.

– Не переживайте так обо мне! – Симе неловко от того, как суетится Фролыч. Он выглядит очень растерянным, будто не знает, за что хвататься. Тут он сердится, тут он мягкий и добрый, тут хмурится и хочет все делать за нее. И в каждом его движении, в каждом жесте сквозит неуверенность.

– Я сейчас, подожди меня в большой комнате, – Фролыч пальцем делает знак и уходит в свою спальню. О воде он наверняка уже забыл.

49 глава

Сима не возвращается в комнату с красивой дверью, а топчется в прихожей. Ведь на кухонном столе стоит графин с водой – вон он, такой прозрачный, свежий, манящий! Сима поглядывает то на него, то на дверь спальни. Ей совсем не хочется сердить Фролыча. Но он все никак не выходит, а она все еще сильно хочет пить…

Сима пожимает плечами и идет на кухню – жажда становится невыносимой. Ничего страшного не случится, если она сама за собой поухаживает.

Зайдя на кухню и включив свет, она первым делом видит стену. Ту самую белую панель, которая была белой в недалеком прошлом, а теперь на ней играют все цвета радуги. И это даже не стена. Это огромная картина, такая яркая, красочная, даже немного пугающая своим великолепием.

Графин, вода и сильное желание пить отходят на второй план.

Ведь угольного рисунка больше нет. Он исчез, утонул в многообразии цветных пятен.

Перед ней – дерево, то самое, совсем как настоящее, только во много раз лучше, краше, сказочнее. Все в красках, переливающихся бликах – свежее, зеленое, но вместе с тем необыкновенное, каких не бывает. Всевозможных оттенков розы расползаются по веткам, обвивая их со всех сторон. Тонко прорисованные дольки лимона выглядят очень аппетитно и, кажется, даже издают ароматный запах. Игрушечный домик с маленькими узорчатыми ставнями словно приглашает зайти вовнутрь. А конфетных оберток так много, что от них рябит в глазах.

А рядом с деревом… Рядом стоит девушка. Она держит кисть с зеленой краской и словно раскрашивает листья. От нее исходит свечение – от ее коротких черных, слегка растрепанных волос, от пушистых крыльев за спиной, от длинного синего бархатного платья с полупрозрачными рукавами.

Нежный ангел нарисован мастерски и с любовью, ведь здесь такое внимание к деталям! К каждой мелочи – ничего не упущено, ни один завиток узора на рукаве, ни тонкость волос, ни детально прорисованные, слишком большие для худенького лица глаза с длинными ресницами…

Знакомый кашель заставляет Симу оторваться от картины. Мастер, подаривший черно-белому наброску жизнь, стоит рядом, настолько близко, что слышно его дыхание.

Сима, ни о чем больше не думая и не глядя в его глаза, обнимает его. Так быстро и неожиданно, чтобы не испугаться и не передумать.

Как сильно стучит в ответ его сердце! Он весь напрягается в волнении, как будто собирается ее отстранить. А потом сам обнимает ее в ответ. Очень крепко.

– Спасибо, – говорит она тихо, прижимаясь лицом к его груди. – Просто спасибо.

– Я боялся, – слышит она голос, низкий и глубокий, – что ты больше никогда не придешь.

– И поэтому вы нарисовали меня на стене?

Фролыч снова откашливается и мягко отодвигает ее от себя.

– Вот что, предлагаю пойти в комнату и посмотреть другие картины, там их еще много, – он прячет глаза и сам первый идет в комнату.

Сима немного задерживается на кухне. Ведь она так и не налила себе воды.

Зачем… Зачем она сделала это?

Раньше, когда Сима была маленькой, папа часто прижимал ее к своей груди. Он носил ее на руках и клал с собой в постель, и она так засыпала, и все время слышала, как его сердце мерно стучит. Так было всегда. Это была важная часть ее жизни – ее безопасность, покой и любовь… А потом однажды она проснулась в чужой белой комнате – и стук исчез. Он больше не звучал столько лет, разве что в ее памяти. А сегодня она услышала этот стук наяву, совсем близко, у своего сердца.

– Я там тебе все принес, – в комнате Фролыч кивает на уже разложенный диван. На нем лежит подушка, стопка белья, одеяло и плед.

Это все самообман.

– Тебе помочь постелить? – он, как ни в чем не бывало, кладет подушку в изголовье и разворачивает одной рукой простынь.

Нет, Фролыч ни в чем не виноват. Это все она.

Это как кошмарный сон. Когда же она от него проснется?