Игры кошачьей богини - Ирина Игоревна Фельдман

– А меня они так никогда не встречают.

– Ты бы конфеты им хоть раз принёс, – проворчала Чарли, – или сказку рассказал.

Лучше бы она промолчала. Дети, напрочь забыв о суровом викторианском воспитании, стали вопить о том, как они соскучились по историям о хоббитах и квиддиче.

Стоило шуму поутихнуть, я подхватила журналы.

– Чарли, смотри, твой рассказ напечатали! Смотри, какой прикол, даже иллюстрацию нарисовали.

Ещё не оправившись от возвращения блудного брата, девушка плохо гнущимися руками взяла у меня один экземпляр и с волнением раскрыла его. Вот на её лице удивление, сменяющееся улыбкой…

– Я так за тебя рада! – я сжала кулаки, сдерживая порыв снова обнять её.

Чарли недоверчиво посмотрела на меня сверху вниз и быстро переключилась на мать, которая, растолкав остальных детей, полезла целовать старшенькую. Потом миссис Хант, наверное, вспомнит, что это неподходящее занятие для леди, но как не погордиться своим ребёнком в такой момент?

Когда миссис Хант увела детей наверх, мы с парнями продолжили шокировать бедную Чарли. Рассказали, естественно, и про переселение душ, и про последующие злоключения вроде похищения и древнеегипетского ритуала. Как истинный писатель мистики, девушка оказалась очень практична, поэтому большую часть истории мы поведали ей после демонстрации отрывка из фильма «Хоббит» на смартфоне.

– Это невероятно… Но теперь хотя бы ясно, почему Бен вдруг стал непревзойдённым сказочником и что произошло на сеансе миссис Хайнц, – сказала она, уверовав в наш бред.

Кстати, в отличие от равнодушного Джона и суетливой миссис Хант, девушка живо интересовалась подробностями и, по-моему, чуть ли не жалела о том, что не стала активной участницей событий.

– Чарли, я буду очень рад, если ты сохранишь дружбу с Варей, – неожиданно выдал Бен после рассказа. – Она не виновата, что ей пришлось на время заменить меня. Она не хотела врать вам, просто боялась, что меня могут сдать в сумасшедший дом. Пожалуйста, пойми, как ей было плохо. Ты была для неё единственным другом…

Девушка неопределённо качнула головой.

– Я… – Она повернулась в мою сторону, и мне отчего-то стало стыдно. – Я не могу бросить подругу, раз так получилось.

У меня словно Ородруин с плеч свалился. Неприятие Чарли стало бы для меня ещё более страшным ударом, чем предательство Оза.

– Остался нерешенный вопрос. Что скажет отец? – вспомнил о причине своего прихода Джон.

Чарли была настроена не особо оптимистично.

– Он будет всё отрицать и объявит наш дом филиалом Бетлемской лечебницы. Голову даю на отсечение, отец не будет вникать в то, что покажется ему противоречащим здравому смыслу и традициям. Бен, ты не представляешь, как он гневался, когда увидел телеграмму, в которой якобы ты сообщил о своём нежелании возвращаться домой. И буду откровенна, я тоже на тебя порой злилась. Боялась, что ты окончательно попал под влияние Освальда Тёрнера и увлёкся опасными авантюрами и сомнительными удовольствиями. Однако я пыталась и оправдать тебя, хотя бы своих глазах. Думала, ты действительно всё забыл, в том числе о том, как мама горевала после потери Дейви. Если бы помнил, никогда бы не сбежал.

После её слов в гостиной повисло скорбное молчание.

Бен не оставил без внимания мой невысказанный вслух вопрос.

– Дейви был нашим братом. Он умер в младенчестве. Мы втроём были тогда ещё маленькие, но многое понимали и видели, как изменилась жизнь в семье. Мама переживала гораздо сильнее отца. Она всегда любила рукоделие, а после смерти Дейви стала им одержима. Отец ругался, подруги над ней смеялись, но она всё равно создавала безвкусные вещи.

– Когда творишь, проблемы отходят на второй план, – грустно подтвердила Чарли.

– А как она на коленях передо мной ползала, когда я сообщил, что буду жить отдельно, – задал совершенно другой тон беседе Джон. – Вся прислуга сбежалась посмотреть!

Я смотрела на брошенное в кресле вязание, и в голове колотились друг о друга две мысли: «Бедная женщина!» и «Кому она подарит двадцатиметровый шарф?» Раньше я даже подумать не могла, что появлению некоторых странностей у этой женщины способствовали трагические события. Вообще, Ханты казались мне практически образцовой семьёй, в которой самое большое горе из когда-либо случавшихся – амнезия сына.

Одним куском колбасы от меня не отделались. Залётную гостью посадили обедать вместе со всеми. Поскольку мистера Ханта не было дома и вернуться он должен был через пару дней, атмосфера в доме не накалилась до предела. Буря будет впереди. А поведение миссис Хант меня снова начало напрягать. В целом она старалась выглядеть приветливой хозяйкой, даже перестала меня обзывать и цепляться к моему внешнему виду, но её намёки были слишком прозрачными. «Когда вы уедете?», «Дома же вам будет лучше, правда?», «У вас есть жених? Ничего, ещё найдёте, какие ваши годы». Складывалось впечатление, будто если бы я покинула дом немедленно, мне бы не предложили остаться и дождаться десерта.

Дети пытались узнать, откуда я, такая необычная, взялась, но я ограничилась ответом, что моя родина Россия. В доказательство сказала несколько фраз на русском, из чего Эмма сделала вывод, что наш язык некрасивый. На этом допрос прекратился, так как взрослые велели ей замолчать и заняться почти нетронутой едой.

Встать бы, поблагодарить за обед и уйти, да не всё так просто. С мистером Хантом мы так и не пообщались, а оставлять Бена с отцом наедине всё равно что кинуть его в клетку к голодному тигру. Что же мне в таком случае делать? Остаться, терпя неприязнь миссис Хант, или вернуться в особняк негодяя Оза, где меня поджидает самовлюблённая египтянка?

И нужно сделать выбор крайне аккуратно. Чтобы Бен не пострадал.

А сейчас мне куда деваться? Как с пользой провести время? Хм, кажется, есть идея…

Узнав о моём желании посетить с проверкой приют, миссис Хант воскликнула с нескрываемым облегчением:

– Да, конечно! Сколько угодно!

– Мне тоже интересно посмотреть, что вы там сделали, – вызвался Бен.

Чарли, ранее не проявлявшая интереса к нашей благотворительной деятельности, вдруг решила присоединиться. Джон меня не подвёл – вообще не стал рыпаться.

О том, чтобы выйти на улицу в джинсах, не могло быть и речи. Чарли потащила меня к себе и раскрыла шкаф с одеждой. Я была уверена, что её задумка нарядить меня по местной моде обречена на провал, как-никак у нас слишком разные фигуры, однако она ухитрилась найти кое-что подходящее. Кое-какие свои наряды, которые она носила в детстве, были заботливо сохранены на будущее для младшей сестры. Платье мне понравилось сразу, особенно его ткань. Нежно-жёлтая со светло-розовыми вертикальными полосками и мелкими цветочными