Игры кошачьей богини - Ирина Игоревна Фельдман

что больше их не открою. Однако Анубис или кто-то, имеющий такой же облик, не удостоил меня взглядом и испарился. Дымок благовоний тут же посветлел и поутих.

По шее скользнул приятный холодок. Я сняла перчатку, провела рукой по месту, где располагался ошейник, но так и не поняла, пропал он или нет.

Неважно. Я свободна. Свободна! Мне бы только перенестись обратно. Может, я успею спасти Бена и Стива?

Воодушевлённая и полная надежд, я велела себе переместиться в будущее.

Опять храм. Но уже с потрескавшимися фресками и полустёртой краской на статуях.

Снова этот храм. Половины статуй уже нет, часть рисунков кем-то уничтожена.

Третья попытка далась мне нелегко. После многоминутного повторения мантры «Мне надо в будущее» я очутилась в пустыне.

На руинах храма Бастет.

Я видела, как группа блестящих от пота рабочих в набедренных повязках долбили камень и грузили добычу на сооружение вроде саней.

Древние боги уже забыты или у этих людей просто нет совести? Какой это год? Ладно, век? Я хотя бы в нашей эре или нет?

Туфли увязали в раскалённом песке. Подобрав юбку, я отошла, чтобы меня никто не нашёл, и спряталась за колонной. Это нечестно, твою мать, нечестно! У меня нет столько сил, я не могу разом перемахнуть в нужную эпоху. Сколько времени мне предстоит скакать из столетия в столетие? А как же мне ещё оказаться в Англии?

И я здесь совсем одна. Рядом нет никого, кто меня знает и может помочь.

– Мррряу.

С обломка стены ко мне спрыгнула чёрная кошка в пёстром ошейнике. Продолжая мурлыкать, она подошла ко мне и потёрлась головой о моё бедро.

– Котичка, – я взяла животинку на руки, – может, ты меня пожалеешь?

– Мряу, мряу, – запела кошка.

Она потянулась ко мне мордочкой и шершавым языком стёрла со щеки новые слёзы.

Животные лучшие утешители. Они не говорят ничего выбешивающего или грустного, просто жалеют и всё.

Глаза кошки засияли золотым светом.

Что?! Опять подстава?!

Меня оглушили аплодисменты.

Я стояла в бальном зале, в одной руке скрипка, в другой – смычок.

Мимолётного взгляда на подол хватило, чтобы понять, что на нём нет песка.

Все живы… Ничего как будто не случилось.

Окончательно я поверила в чудо, оказавшись в объятиях Бена. А потом ещё в объятиях Чарли.

Стив по-хозяйски отвёл нас в малую гостиную, где я, попивая горячий чаёк, рассказала обо всём, что случилось во время моего выступления и что стало с Неферпсут. Реально, меня потряхивало от некоторых воспоминаний, но осознание того, что конец Старого и Нового Света отменяется, компенсировало моё состояние.

Всё хорошо. Всё почти прекрасно. Я вернусь домой, к маме, и буду навещать Бена и остальных. Жизнь наладится…

Стив с Чарли ушли танцевать, а мы с Беном остались вдвоём.

– Варя, ты не будешь против? – негромко, как будто готовя сговор, спросил он.

– Против чего?

Бен придвинулся ко мне и честно предупредил:

– Поцелуй. Хотя бы один.

Что? Он сам предложил мне такое?

Я почти счастлива!

– Но если ты подумаешь, что это тебя к чему-либо обяжет…

– Нет, – перебила я своего джентльмена. – Не обяжет. Я просто буду хранить его в памяти, как драгоценность в шкатулке.

Наши губы так близко. Скорее бы ощутить их вкус…

– Мам!

Мы с Беном отпрянули друг от друга, как перепуганные школьники.

– Пап!

На нас смотрела высокая девчонка лет пятнадцати и с умилением прижимала кулачки к груди. Её длинные русые волосы на зависть мне струились до пояса. Свободная кофточка оверсайз не скрывала, что грудь у неё побольше моей.

– Вы такие лапочки! – она тихонько пискнула и зажала себе рот руками.

Офигев, мы переглянулись.

– Это что… наше? – удивилась я.

– Мама, пап, пока вы молодые, ну скажите, что татуировка мне пойдёт, – затараторила девчонка уже на английском. – У мамы есть чёрный браслет в виде надписи с Кольца всевластья, а мне почему нельзя?

О, я всё-таки сделала это. Точнее, сделаю.

Новоявленная дочка плюхнулась на диван рядом с Беном и прижалась к нему. Сразу стало видно, кто в доме хозяин. Я.

– Правда, я ещё не решила, что наколоть. Бабочку на запястье или дракончика на лодыжке? Дядя Джон предлагает якорь, а дядя Стив предлагает мудрую мысль на латыни, но я же не смогу всем подряд её переводить.

Дядя Стив?!

– Так, котёнок. Давай поступим следующим образом, – заговорила я, припоминая подобный разговор из своего отрочества. – Тебе стукнет восемнадцать, ты заработаешь денежку и наколешь то, о чём впоследствии не будешь жалеть.

Мамины слова. Почти точь-в-точь.

Девочка поканючила, повздыхала и отправилась в светлое будущее.

Четыре года спустя.

Скай вертела в руках приглашение на свадьбу.

– То есть ты станешь миссис Бенджамин Хант? Жесть! Типа мистер Бенджамин Хант и его баба.

– Алин, завидуй молча, – парировала я шутливым тоном.

Пока мы смотрели фотки с выпускного, пришла эсэмэска: мой заказ из интернет-магазина уже прибыл в пункт самовывоза.

– И как его родители с этим смирились? – не унималась Скай.

– С чем? Что дочь стала писателем или что сын женится на мне?

– Вообще-то я имела в виду второе. А что, книжка пришла?

– Да. Пойдём со мной, заберём?

Через полчаса книга уже была в моих руках. «Чарли Хант и Стивен Сазерленд. Лондон – столица Египта». Задняя сторона обложки пестрела всевозможной информацией: «Впервые на русском языке!», «Первая совместная работа известной готической писательницы и её супруга…», «Потрясающая изысканность XIX века и смелость взглядов. Стивен Кинг».

Но мне придётся пока радоваться без Чарли.

Пусть они со Стивом сначала эту книгу напишут.

Примечания

1

Уличные воры Викторианской эпохи уважали удавку, потому что жертва, к которой подкрадывались сзади, не могла дать отпор и под страхом удушения легко расставалась с ценностями. А что касается индивидуальных странностей преступника, то сумасшедших и эксцентричных экземпляров хватало. Некоторые даже попадали в криминальную хронику.

2

Самой лакомой добычей карманника были часы. От денег, разумеется, тоже не отказывались. Но и платки были в почёте, потому что их было легко продать старьёвщикам. Инициалы бывших владельцев и прочие вышитые метки спарывались.

3

Доктор Слайм действительно не мог знать этого слова. Термин «аллергия» появился в науке благодаря австрийскому педиатру и иммунологу Клеменсу Пирке только в 1906 году.

4

В рамках борьбы с детской проституцией в 1885 году парламент поднял возраст согласия до 16 лет.