Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век - Александр Эткинд

Большая часть книги «Сам земной шар» посвящена общей теме Буллита и Кеннана: историческому анализу отношений между народом и властью в России. Веря в особую склонность русских к подчинению, Буллит выводил ее из монгольского ига, рисуя плавную линию от Чингисхана через Романовых к Сталину. В своей рецензии Николай Тимашев, русский эмигрант и профессор права из Нью-Йорка, справедливо упрекал Буллита в том, что он игнорировал великую традицию сопротивления государству, которую выстроили несколько поколений либеральных и социалистических деятелей. Автор замечательной книги о сталинской культурной политике «Великое отступление», Тимашев призывал уважать традицию культурного сопротивления, которая привела к русским революциям начала ХХ века.

Кеннан и Боулен сделали выдающиеся дипломатические карьеры. После участия в Тегеранской и Ялтинской конференциях в качестве личного переводчика Рузвельта и помощника Хопкинса, Боулен был послом в СССР и Франции, писал речи для Маршалла, а потом еще долго, вплоть до Карибского кризиса, помогал американским президентам вести холодную войну. После своей «длинной телеграммы» Кеннан стал начальником нового Управления политического планирования при Госдепартаменте. Влиятельный советник госсекретаря Маршалла, Кеннан стал архитектором его знаменитого плана, изменившего судьбу послевоенной Европы. Формулируя двойную стратегию «сдерживания» СССР и восстановления Европы, Кеннан повторял давнюю идею Буллита о том, что поддержка некоммунистических левых партий в Европе являлась лучшим противовесом большевизму, а теперь советскому коммунизму. Но в отношении СССР, по которому оба считались специалистами, Буллит и теперь был настроен агрессивнее Кеннана. Он критически относился к идее «сдерживания», а Кеннан, со своей стороны, не вполне поддерживал любимую Буллитом идею единой Европы. Но их взгляды оставались глубоко сходными. Стареющий Буллит оставался не у дел, ссорился с учениками, и Кеннан написал о его позднем периоде так: «Буллит заслужил от своей страны больше, чем она ему дала… Его конец стал горьким и болезненным, что естественно для этого необычно энергичного и необычно фрустрированного человека» [195].

Но работа Буллита во Франции получила признание тех, чье мнение он теперь больше всего ценил – людей в военной форме. После многих французских орденов в июне 1947-го Буллит был награжден американским орденом «Legion of Merit»; орден вручил ему генерал Джейкоб Деверс, командующий сухопутными силами США, за «выдающиеся заслуги штабного офицера во время службы во французских вооруженных силах во время Второй мировой войны». Не знаю, был ли еще случай, когда американский гражданин, к тому же в прошлом высокопоставленный государственный служащий, получил американскую военную награду за службу в войсках другого государства. В статье, опубликованной в журнале «Лайф» второго июня 1947 года, Буллит рассказывал американцам об успехах коммунистов во Франции и о своем проекте выживания Европы. Коммунисты создали после войны самую большую партию Франции, основанную на сочетании отличной организации и лживой пропаганды. Они хорошо сражались во время войны, но делали это не во имя Франции, а во имя СССР. От них исходит реальная опасность, писал Буллит. Если коммунисты пойдут маршем на Париж, кто будет его защищать? Четверть личного состава парижской полиции – члены Компартии, говорил Буллит, и еще четверть симпатизируют ей. Один из его рецептов борьбы с коммунизмом был тем же, что и в 1919 году: поддержка некоммунистических левых партий, – во Франции это были социалисты Блума, которого Буллит высоко ценил, как когда-то Адлера, – и предоставление американской помощи.

С началом холодной войны позиции Буллита и его бывших сотрудников по Москве, с одной стороны, и американской администрации, с другой стороны, начали сближаться. Речь госсекретаря Маршалла (июнь 1947), в которой он объявлял о беспрецедентном финансировании послевоенной реконструкции Европы, писал Боулен, бывший сотрудник Буллита. В своей статье в «Лайф» Буллит утверждал, что деньги, выделявшиеся по плану Маршалла, были необходимы для того, чтобы не дать Европе попасть в руки Сталина. Но американские деньги недостаточны; план Маршалла, вновь писал Буллит, необходимо дополнить объединением независимых европейских государств. Только единая Европа может противостоять советской экспансии. Соединенные Штаты должны «убедить» независимые государства Европы забыть старые распри и объединиться, с тем чтобы противостоять экспансии Советов. Не вполне договаривая, Буллит предлагал обусловить предоставление государствам помощи по плану Маршалла вступлением этих государств в новую Европейскую конфедерацию.

Политическое объединение Европы стало в это послевоенное время центральной идеей Буллита. Об этом своем проекте он рассказывал, к примеру, в феврале 1946-го бывшему вице-президенту Генри Уоллесу, отвечая на его вопрос о том, что теперь делать с послевоенным устройством Германии и с агрессивным Советским Союзом; говорил он об этом в присутствии Кеннана и в докладе Американскому совету по международным отношениям [196]. В той же статье в «Лайф» от 2 июня 1947 г. он формулировал в стиле пророчества, необычном для популярного американского журнала: «Если свободные народы Европы не смогут объединиться в демократическую федерацию, вся Европа в долгосрочной перспективе подпадет под Советскую тиранию». Он призывал правительства Великобритании, Франции и США понять, что Европа должна «объединиться или исчезнуть». Правительства, говорил он, должны заняться созданием Европейской Федерации или, может быть, Соединенных Штатов Европы. (Название для этой мечты, видно, еще не устоялось.) Эти европейские Штаты должны быть открыты, объяснял Буллит, для всех наций континента, которые имеют демократические конституции и подпишут «Билль о правах человека», включая и германские государства. В статье «Как мы выиграли войну и проиграли мир» (1948 г.) Буллит приветствовал план Маршалла, который как раз начал работать в полную силу, финансируя восстановление западно-европейских стран, включая Грецию и Турцию. Советский Союз отказался от этой помощи и принудил своих новых союзников – Польшу, Чехословакию, Финляндию – тоже отказаться от нее. В версии Буллита послевоенный проект единой Европы был прямым ответом на экспансионистскую политику Советского Союза. Эти идеи Буллита несомненно влияли на его друга и протеже военных лет Жана Монне, который в это время делал первые практические шаги по заключению таможенного договора между европейскими странами, из которого вскоре, под руководством Монне, разовьется Европейский союз.