Короли в изгнании - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он уже сварил кофе. И кофе удался. Он получился, потому что Виктор вложил в него не только умение, но и нерв. Произведение искусства, шедевр, вот какой это был кофе. И Гиди отнес две чашечки в гостиную, а потом вернулся, и они с Виктором выпили свой кофе и даже по паре капель коньячку «Отард» накатили (из хозяйских запасов), «за жизнь!» и «за победу, за нашу победу!». Как водится, как можется. И поговорили о том, о сем, и Виктор снова встал к станку. Вторая порция получилась хуже. То есть это, конечно, был кофе, и был он не плох, если честно, но не «что-то особеннова». Нет. Впрочем, выпили и его, а заодно и коньяк допили, которого и было-то чуть. Грамм триста. Сущие пустяки.
Теперь он варил кофе в третий раз.
«У старика Шулема мы тоже пили кофе три раза, зато потом… Не каркай! – оборвал он себя. – Нам только силового прорыва сейчас не хватает».
И то сказать, у Виктора не было возражений против прорыва как такового. Но куда? Вот это и был самый что ни на есть гамлетовский вопрос. Куда, на хрен, прорываться, если они затерялись в этих параллельных вселенных, как дите малое в дремучем лесу.
Впрочем, вся эта суета и брюзжание привычно кипели на верхнем уровне, там, где им и положено быть. Зато ниже, в Глубине, мысль Виктора была, как всегда, холодна и стремительна. Там в безмолвии его внутреннего космоса вершилась тяжелая, но продуктивная работа аналитического аппарата. Руки делали свое дело. Говорила говорилка. Глаза искали и находили важное и актуальное за шелухой визуальных эффектов. Жила своей особой жизнью, структурированная и разделенная неснимаемыми печатями на уровни и подуровни, Внутренняя Сфера, а в Глубине Виктор сколачивал конструкцию понимания, сбивал и организовывал смыслы, обустраивал обрывки данных в гнездах строящейся конструкции, дополнял, додумывал… Постигал.
Шаги Макса он услышал сквозь закрытые двери, хотя и дверей этих было ровным счетом две штуки, и пространство двух комнат лежало между ними, и Макс, как обычно, шел тихо. Конечно, это был еще не боевой шаг, но все равно для большинства людей Макс шел практически неслышно. И все-таки Виктор его услышал. Ждал потому что. И услышал.
Скрипнула, отворяясь, дверь, и Макс вошел в кухню.
– Ну, родственничек, – спросил Виктор, не оборачиваясь. – Какие новости?
– Как ты себя чувствуешь, Витя? – озабоченно спросил Макс. Виртуозно передав голосом свою озабоченность. Так правильнее.
– Я? Замечательно. А что?
– С каких это пор мы с тобой родственники?
– Ах, это! – воскликнул Виктор, оборачиваясь. Он был сама беззаботность. Он лучился улыбкой. И неспроста. Он уже все понял. Карты опять легли, как надо. Может быть, и в самом деле, им ворожат великие боги Ахана или их земной грозный Бог?
– Ах, это? Ну это просто. Я кто?
– И кто ты?
– Рюрикович.
– Вычислил? – без удивления спросил Макс.
– Ну если ты сам не соизволил поделиться, пришлось мне извилинами пошевелить. Я же твой род, Макс, до четвертого века проследил, до Цфата. Ну а в свете некоторых новых наблюдений…
– Молодец, только выброси из головы всю эту средневековую ахинею. Мы не родственники, Витя, хотя и братья. Рюрик не Меровинг, а Меровинги не потомки Христа. А Христос, ты уж извини меня – я никого обидеть не хочу, – но он не был потомком Давида. Царский род это царский род, и в первом веке люди – много людей, Витя, – еще четко знали, кто и от кого родился. И Ирод знал, потому и бесился, но сделать ничего не мог. Найти не мог. А искал он, как ты верно отметил, именно моего предка. – Макс усмехнулся: – Такие дела.
– Ну и какие у нас теперь дела? – Виктор прекрасно знал все, о чем только что сказал Макс, и спорить по этому поводу не собирался. Тем более что он знал и кое-что еще, чего, скорее всего, Макс не знал. Но не все пряники сразу, а то сахар поднимется.
– К нам хода нет, увы, – сказал Макс. Но расстроенным он не выглядел. Напротив, Виктор чувствовал, что Макс чрезвычайно доволен состоявшейся беседой и скрывать этого не пытается.
– Но, – Макс поднял вверх указательный палец, – тут есть одна хитрая дверка, к которой у нас, похоже, есть ключик.
Он аккуратно коснулся груди, где у него под одеждой висела «Медуза». Или правильнее – Магендовид?
– Из Венеции в Амстердам, – уточнил Макс. – В Утопию…
– Даже так… А из Утопии мы дорожку знаем, не так ли?
– Именно так! – улыбнулся Макс. – Выезжаем послезавтра. Нас перебросят в Венецию на яхте, ну а дальше… Дальше уж сами как-нибудь.
– Как-нибудь, – эхом отозвался Виктор. – Как-нибудь.
Часть II
ВОЗВРАЩЕНИЕ СО ЗВЕЗД
Он думал о себе и о звездах,
О том, кой черт зажег в какой-то день их,
О людях, о великих городах, о войнах.
Дж. Байрон. Дон ЖуанОн ищет не любовниц, не вина,
Но многие края и племена
Изведает беглец неугомонный…
Дж. Байрон. Паломничество Чайльд-ГарольдаИстория третья
ЧУДНЫ ДЕЛА ТВОИ, ГОСПОДИ!
Увы, Любовь, весь мир в твоих руках:
Ты – слабых власть и сильных укрощенье!
Дж. Байрон. Дон ЖуанО походах наших, о боях с врагами
Долго будут люди песни распевать.
И в кругу с друзьями часто вечерами
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать…
И. ФренкельГлава 1
ВЕРБОВКА
– Здравствуйте, Игорь Иванович, – сказал за спиной Кержака нежный женский голос.
Кержак не остановился и не обернулся. Он сделал как бы по инерции еще два-три шага и только после этого начал медленно поворачиваться на голос. Голос окликнувшей его женщины ему не понравился. Не то чтобы голос был неприятный или интонации какие-то особые, угрожающие, например. Напротив, хороший это был голос, чистый, красивый, но не здешний, «не тутошний», и интонация как бы не сегодняшняя, не обыденная. Так, наверное.
Поворачивался он медленно, всем телом, по-стариковски. И то сказать, в его возрасте вполне легитимно. Между тем и женщина проявила завидное терпение, удивительный такт или, может быть, выдержку и ничего к сказанному ранее не добавила, а стояла там же, откуда окликнула Кержака, и молчала.
Игорь Иванович мазнул взглядом вдоль улицы и углядел припаркованный неподалеку «ауди» с тонированными стеклами и примечательной парочкой, курившей у открытой водительской двери. И опять же, как и с голосом окликнувшей его женщины, имело место вопиющее нарушение стандарта, принципа, стиля, если хотите. Ведь у нас как? Если «ауди» последней модели, то и персонажи у этой оперы должны быть узнаваемые, свои. Быки, скажем, или солдаты. На худой конец, «джентльмены» в траурных тройках, но не две барышни, невиданных даже в нынешней скоробогатой Москве статей. Высокая брюнетка, судя по первому впечатлению, Шемаханская царица на каникулах, во всем черном, и невысокая блондинка в белом и голубом («Вот тоже мне израильская патриотка нашлась!»), скандинавское происхождение которой только что на лбу у нее не было написано большими такими рунами.
«А пожалуй что темненькая и не азиатка вовсе, – догадался Кержак, упираясь, наконец, взглядом в женщину, которая с ним поздоровалась. – Русская она. Вот черт!»
Перед ним стояла высокая, на голову выше Кержака, которого за глаза называли карликовым сибиряком, рыжеволосая женщина в костюме из светло-коричневой замши. Зеленые глаза с насмешливым интересом наблюдали за маневрами Игоря Ивановича, и он с неудовольствием понял, что дамочка видит его насквозь.
«Вот же тварь!» – зло подумал Кержак, ответно рассматривая неведомую диву. Была она не просто красива, а вызывающе, запредельно хороша. И все было при ней, и рост, и стать, и внешность не рядовая, и что, пожалуй, важнее и того, и другого, и третьего – стиль. И еще кое-что углядел Игорь Иванович, прежде чем произнес на автомате дежурное: «И вам здрасьте, барышня, коли не шутите». Поза. То, как она стояла, как было расположено в пространстве ее тело, – положение рук и ног, наклон головы – все выдавало бойца высочайшего уровня. Но среди женщин Кержак бойцов такого класса до сих пор не встречал.
Рыжая стерва улыбнулась Кержаку и сделала пару шагов навстречу. В буквальном смысле, перетекла с одного места в пространстве улицы в другое, продемонстрировав Игорю Ивановичу такую технику, которую опытный Кержак в жизни не видывал и увидеть не предполагал. И вдруг преобразилась. Он не успел даже понять, когда и как это произошло, но вот уже стояла перед ним обыкновенная, пусть и безобразно молодая и бешено красивая русская женщина, а не какая-то экзотическая птица нездешнего полета.
– Не бойтесь, Игорь Иванович, – сказала она, и тень улыбки коснулась ее полных губ.
– Пустое, – неискренне ответил Кержак, который на самом деле был готов сейчас к любым неприятностям, в том числе и крупным. – Я свое уже давно отбоялся. Позвольте полюбопытствовать…