Странник. Зима Мира - Пол Андерсон

Сидир с участившимся пульсом закрыл дверь. Он попытался взять себя в руки. «Иди медленнее. Будь мягким. Не так, как прошлой ночью».

— Я… э-э… сожалею, что опоздал, — произнес он на арваннетианском. На столике лежала какая-то открытая книга. Она много читает, вне всякого сомнения, пытается овладеть письменностью за время похода. Но ведь здесь слишком мало света для этого!

Она также много играла на лире, которую он отыскал для нее — та, как призналась Донья, чем-то похожа на рогавикианскую арфу. Она наслаждалась жизнью, забрасывала вопросами каждого, с жадностью ела и пила, играла в карты и кости и другие настольные игры, со все более растущим мастерством, а порою, выпив вина, напевала песни своего народа. Однажды на празднике она танцевала, но это оказалось слишком возбуждающим зрелищем — впоследствии она танцевала только для него одного. А в этой постели…

«Кроме последних двух или трех дней. Что-то она загрустила. Или „загрустила“ — это не то слово? Во всяком случае она спряталась за маской безразличия, почти ничего не говорила и сидела неподвижно час за часом. А когда к ней приходил я, она едва замечала это — совсем не так, как раньше. И прошлой ночью она отказала мне. Стоило ли мне заставлять ее силой? Она покорно стерпела меня. Но любая рабыня была бы на ее месте лучше!»

Ее близость мучила его.

«Нет. Никогда — после всего того, что у нас с ней было. Я ничего не могу с собой поделать и снова сделаю ее такой, какой она была».

Поскольку она молчала, он продолжал:

— Меня задержал курьер, только что прибывший из Ягодника. — Так по-арваннетиански звучало название места, где он оставил позавчера первое из своих подразделений для основания базы. — Поскольку мы поставим здесь второй гарнизон, мне бы хотелось, естественно, знать, как там дела.

— Ну и как? — Хотя она и говорила вялым голосом, но ведь все-таки прервала свое молчание! Ему захотелось вдруг сказать ей что-то приятное.

— Патруль попал в засаду. — Он досадливо поморщился. — Два человека погибли, трое ранено. На рассвете караульный был найден связанным.

«Неужели она улыбнулась?»

— Хорошо, — прошептала она.

— Krah? — Он сдерживал свой гнев. — Что здесь хорошего? — спросил он. — Что погибли люди?

— Почему бы и нет? Клан Йяира — далеко не увальни.

— Но… — Сидир расставил ноги и широко раскинул руки, пытаясь образумить ее. — Донья, это же бессмысленно. Погибло и четыре северянина. Из них — две женщины. Остальные наверняка видели, что не смогут победить в схватке, но дрались, пока горн не вызвал подкрепление. Да это же полное сумасшествие — атаковать так близко от нашего лагеря!

— Что ж, они убили двоих, а потом и третьего. И убьют еще больше.

— Но мы ведь даже не вторглись на их землю! Мы движемся торговыми путями.

— Ваши намерения вполне очевидны. — Донья наклонилась вперед. Едва заметный налет озабоченности смягчил ее холодность. — Ну что, теперь ты, Сидир, поверишь моим предупреждениям, которые я без конца повторяла тебе? Вам не захватить земли севера. Вы можете только убивать северян. В конце концов вы разделитесь, и часть вас отправится домой… А сколько же костей твоих воинов останется на этой земле к тому времени?

Он немного помолчал, а потом прошептал:

— Марс был красным до наступления ледника.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничто не может быть вечно — ни жизнь, ни форма, ни содержание. — Судя по ее ответу, он смел надеяться, что он проник за панцирь, который она соорудила вокруг себя. «Я переведу разговор с этой темы на нас». — Он шагнул к туалетному столику. — Хочешь немного вина?

Она не отказалась. Он налил из графина в фужеры красного вина, подал один ей, поднял свой, как это было принято у бароммианцев, и сделал глоток. Вино было из прибрежных равнин восточного Рахида, где созревают апельсины, и кислое на вкус.

— Донья. — Сидир присел на край матраса. Он посмотрел ей в глаза. Его тело страстно хотело ее, однако он пытался успокоить биение своего сердца. — Прошу тебя, выслушай. Я знаю, почему ты несчастлива. Когда мы по реке пересекли южную границу Рогавики, тебе это запало в душу. Неужели этот факт так опечалил тебя? Я спрашивал тебя, но не получал ответа. Почему ты не расскажешь мне, что ты чувствуешь, и не попытаешься принять мою помощь?

Ее взгляд был похож на взгляд пойманной рыси.

— Ты знаешь, почему, — грустно ответила она. — Потому что ты идешь войной на мою землю.

— Но я никогда не скрывал этого. И все же в Арваннете… да и в начале нашего путешествия…

— Тогда твои намерения были просто намерениями, которые могли и не осуществиться. Когда же это действительно произошло, все стало по-другому.

— И все-таки… ведь мы уже владели этой землей, и неоднократно… и однако… ты сама призналась, что жители Рогавики — не одна нация, и местный клан — не твой; твоя родная земля — далеко отсюда.

— Вот почему, Сидир, я пока еще могу сдерживать себя. Но все равно мучительно сознавать, что жители Йяира и Лено страдают сегодня, а завтра эта участь ждет Маглу.

— Им нужно просто понять, что они находятся в подчинении у Престола, и соблюдать мир в Империи. Никто не собирается тиранить их.

— Эту землю заполонят пастухи и землепашцы.

— Но им хорошо заплатят за землю.

— Это будут вынужденные сделки под предлогом того, что на самом деле она никому не принадлежит, поскольку ни у кого нет глупого кусочка бумаги, где бы подтверждалось право на владение этой землей. Но за какую плату можно вернуть наших диких животных?

— Потребуется много времени, чтобы колонизировать такую огромную страну. Не одно поколение будет осваивать новые земли и новые методы. Куда более лучшие методы. Внуки будут рады, что они родились в цивилизованной стране.

— Никогда. Это невозможно.

Ее упрямство рассердило Сидира. Между ними действительно возникла непробиваемая стена. Он сделал еще одни глоток. Вино немного успокоило его.

— Почему? Мои собственные предки… Но я повторяю тебе свое предложение. Ты и твой Хервар, вы сотрудничаете с нами, не оказываете сопротивления. Вы не помогаете другим кланам, наоборот, помогаете убедить их принять новый порядок. И тогда никто не будет пересекать ваши границы без вашего разрешения, и ни одному переселенцу не будет позволено войти на вашу территорию, если ваши потомки не захотят того.

— Почему я должна верить этому?

— Черт бы тебя побрал! Я же объяснял! Ведь это вытекает из мудрой политики конфедерации вербовать союзников среди местного населения… — Он залпом осушил бокал.