Меч, палач и Дракон - Александр Рау

— Она была плохой Матерью, — рассмеялся султан, — Говорила неправду. Теперь у меня есть другая, что не лжет. Дракона не будет!

— Не будет, — тихо согласился Гийом.

Маг и поэт не остались на ночь в Токате — городе, где спокойно убивают женщин и детей. Конвой, приданный им султаном был недоволен решением ночевать в поле, но спорить с послами Хамди, получившего прозвище Хитрый, не решился.

Северяне сидели около горящего костра, передавая друг другу толстую фляжку с вином. Было прохладно.

— Жаль, здесь нет «Лесной Слезы» паасинов, глотнешь — и жар ее до самых костей доходит. Мы бы после глотка согрелись, — вздыхал маг, подбрасывая хворост в костер.

Де Кордова молчал. Он пытался сочинить обличительный стих об алькасарах[11], но строчки не шли. Болело сердце, часть которого умерла вмести с Челади; и страдала душа, тяжело переживавшая увиденные убийства.

— Скоро мы будем дома, — произнес он, наконец.

— А что там, дома? — спросил маг, — Ждут нас или нет? Ведь мы почти десять месяцев не были в Мендоре. Может, уже и нет причин возвращаться…

— Есть, — твердо сказал Луис, вспомнив Изабеллу, — Есть. Она ждет тебя, Гийом. Ангела ждет, она любит тебя.

— Потому-то я и возвращаюсь, — улыбнулся маг, — Теплится надежда увидеть ее. Если конечно, Хорхе не выдал ее замуж за время нашего отсутствия.

— Ангела ждет тебя. Ее воля крепка. Верь, и мечты сбудутся. Она в Мендоре.

— Верю. Мы свободны, Луис. Мы почти свободны. И перенести волю зачастую сложней, чем неволю. Она дает больше вопросов. Восемь дней и пересечем границу, там еще пятнадцать и мы в Мендоре. Я вспомнил хороший стих. Автор его давно умер, но мысль живет.

Свобода — нечто такое,что в тебя впивается молнией,безмолвие твое беспокоя.

— Емко и четко, — похвалил поэт, — Смотрите, вспышка! Молния? Нет, не молния! — закричал внезапно.

Ночное небо осветилось огнем падающего небесного камня, что горел ярче солнца. День на миг сменил ночь. Потом свет исчез так же внезапно, как появился.

Алькасары, сидящие невдалеке за своим костром упали на колени и принялись молиться огню.

Гийом смог добиться от них лишь одной фразы: «Яйцо треснуло!».

— Яйцо треснуло. Красное яйцо треснуло, — повторил он.

— О чем ты? Кто вылупился — дракон? — улыбнулся поэт де Кордова.

— Может и дракон, а может, что и похуже. На моей родине такие вспышки считали предвестниками несчастья. Нам нужно домой. Луис. Нам срочно нужно домой.

Глава 16

— Ваше Величество, — дверь в кабинет чуть приоткрылась, в щель осторожно заглянул гвардеец.

— Что? — недовольно спросил, не поднимая взгляд от бумаг, король Камоэнса Хорхе Третий, прозванный Справедливым и Жестоким.

— Магик к вам, Ваше Величество, — в голосе офицера было что-то странное.

— Впусти, — магов в государстве осталось всего двое, им следовало уделять внимание.

Гость ступил на мягкий ковер.

— Ну, здравствуй. Гонсало, — не отрываясь от чтения, буркнул король.

— Гонсало? — удивился знакомый голос, — Рано ты меня похоронил, Хорхе!

Король, вскочил, не веря своим ушам. Известие о гибели Гийома, павшего в бою с алькасарскими корсарами, сильно печалило его. Он искренне обрадовался, увидев худую фигуру в неизменной кожанке поверх свободной рубашки.

— Ты?

— Нет, призрак мой, пришел за пославшим на верную смерть. Я. Вернулся, — чародей плюхнулся в привычное ему кресло, оглядел кабинет, — Все как прежде, скукота. Крикни, пусть кофе принесут. Устал.

Хорхе дернул за колокольчик. Гийом, дерзил ему, как и прежде, но это была игра. Маг говорил правду. Он, несмотря на чистую одежду, выбритое лицо и аккуратно расчесанные волосы, выглядел так, будто не спал целый год, будто один нес на себе все грехи и тяготы этого мира. Глаза выдавали.

— Тебя убили алькасары, — заявил король, начиная злиться, нет, не на чародея, а на тех, кто решился ему солгать.

— С каких пор ты веришь людям на слово? Хоть что-то бы от меня да осталось. Могли бы привезти халат, амулет или — на худой конец — исподнее белье в качестве доказательства. Пока нет моих окровавленных подштанников — я жив! — гордо заявил Гийом.

— Я еще раз спрошу Пабло де Гальба и Марка де Мена, как все было на самом деле, — голосом, не предвещавшим этим двоим ничего хорошего, пообещал король.

— У меня есть свидетель — Луис де Кордова, прошедший со мной Алькасар. Вручи мне орден, мой король, — я вернул домой живым и невредимым надежду камоэнской литературы.

— Что ты делал в Алькасаре? Почему я узнал о твоем спасении только сейчас?

— Как много вопросов. В Алькасаре я пил, ел и ласкал танцовщиц, — честно ответил Гийом, — У меня к тебе письмо от нового султана по имени Хамди — большой сволочи, — он протянул королю залитый сургучом пакет.

Хорхе поморщился, ему не понравился уклончивый ответ. За одиннадцать месяцев он успел отвыкнуть от своеволия Гийома, сменивший его Гонсало спорить осмеливался крайне редко.

— А, чуть не забыл, еще я там убивал. Вот и все. Да, так меня пытались переманить в Султанат, но я гордо отказался. В Камоэнсе вино вкусней и женщины красивей, хотя покладистость алькасарок таит в себе много плюсов…

— Не надоело корчить из себя остряка?

— А что еще остается? — чародей взял кофе с подноса, принесенного слугой, — благодарю. Так о чем это я? Вспомнил. Отпусти домой, Хорхе, я тебе показался, отметился — хочу отдохнуть. Все вопросы — завтра.

— Иди, — король нашел в себе силы проявить благородство.

— Спасибо. Вовек не забуду.

— Подожди, — Хорхе сомневался, правильно ли он поступает, но ссориться с племянницей ему не хотелось, — Зайди к Ангеле. Она будет рада тебя видеть. Бедняжке последнее время не везет. То ногу сломает, то грудную хворь подхватит, все время помолвки переносить приходиться, перед Марком Далацийским стыдно.

— Обязательно, — Гийом благодарно кивнул и вышел.

— Я хочу прибыть в Мендору тайно, — сказал маг Луису де Кордова, когда они встретили пограничный патруль Камоэнса.

Командир патруля — бородатый рыцарь в голубом плаще с нашивкой в виде красных песочных часов — отослал послов султана к губернатору провинции — верховному магистру ордена Сент-Фербе. Орден хранителей Юга вот уже двести лет нес пограничную стражу, борясь с набегами огнепоклонников, первым встречая любой набег.

Магистр искренне обрадовался увидев столь знаменитых соотечественников, выдал охранные грамоты, предоставил лошадей.