Меч, палач и Дракон - Александр Рау

Хамди и его свита довольно расхохотались.

— Вот как ты запел, колдун. Целуй сапог, может, тогда и пощажу, — толстые щеки тряслись от радости.

Чародей отцепил от пояса тамгу и встал.

— Вот тамга Вечного Неугасимого Пламени, — он поднял золотую пластину над головой, — Я не дракхон, но убью тебя, Хамди, разорву любую охрану, — сказал Гийом тихо, так чтобы слышал только султан.

— Тамга. Мой брать был глуп, но воля султана священна. Я отпускаю тебя и твоего друга, чтобы вы передали падишаху Камоэнса мое веление: «Стань слугой, или умри», — новый властитель Алькасара умел сохранять лицо.

— Повинуюсь, о Великий! — Гийом поклонился.

Мага и поэта заперли на верхнем этаже высокой башни. Они видели, как новый султан утверждал свою власть.

Янычары, выстроенные на площади, присягнули Хамди, поцеловав его ятаган.

— Они служат не человеку, а титулу, идее, — объяснил маг, — Теперь начнется резня всех, кто был связан с Ибрагимом. Новый султан — новый порядок. Здесь меняются не отдельные люди, а целые кланы до последнего сипахия. Беи, изначально поддерживающие Хамди, на законных условиях перебьют сторонников Ибрагима.

В подтверждение его слов на всей территории Занзия происходили убийства. Янычары приканчивали и тех, кого еще утром охраняли: прежних сановников и евнухов-советников. Отряды сторонников Хамди искали и уничтожали знать, обласканную Ибрагимом. Все ворота были под надежной охраной. Занзий стал большой клеткой. На площадях его рубили головы сотням избитых пленников. За отдельными беглецами охотились, словно за дикими зверями. На глазах мага и поэта несчастные, спасаясь от погони, бросались с высоких стен, разбиваясь о камни.

— Самое ужасное еще впереди, — предупреждал Гийом, — Смотри, началось.

Хамди в окружении беев и янычар подошел к султанскому гарему, что-то прокричал, и все эта огромная и пестрая толпа накинулась на жилище беззащитных женщин. Немногочисленных евнухов, пробовавших защищаться, растерзали сразу. Маленьких детей выбрасывали из окон; взяв за ноги, били головой об углы. Тех, что постарше закалывали. Красивых женщин били, насиловали, а после, натешившись вдоль, душили поясами от их же одежд. Пощады не было никому.

— Гийом! — от злобы и бессилия де Кордова едва не плакал, сжимая кулаки.

— Мы бессильны, друг, — закусив губу, отвечал чародей, — Новый султан, силой захвативший трон, первым делом избавляется от гарема предшественника. Кровь врага и его семя не должны уцелеть, как и все к кому он прикасался. Я уважаю алькасаров за верность слову, но ненавижу всей душой за их жестокость! Они не знают милосердия.

— Им нужен Дракон, — горько сказал Луис.

— Да. Жестокий и беспощадный убийца, что завоюет мир. Я ненавижу и презираю эту страну, лишенную доброты, любви и жалости!

Жаркое алькасарское солнце припекало. Солнцу было все равно, кто кого убивает там внизу.

В то время, когда в Алькасаре менялся султан, в Камоэнсе произошло не менее подлое событие.

На улицах пограничного с Остией городка вечерело. Карета, украшенная гербом с баронской короной, неспешно катилась по брусчатке в окружении конвоя из десятка всадников.

Человек в красно-черном плаще с капюшоном, вставший на пути кортежа, знал, откуда возвращается карета. С вечерней молитвы в церкви. Со встречи заговорщиков, прикрывавшихся благовидным предлогом. Не всем дворянам Махрии — спорной провинции между Камоэнсом и Остией — нравился их сюзерен Хорхе Третий. Некоторым, как этому барону, казалось, что король Стивен будет лучшим правителем.

Герцог Гальба предпочитал давить измену в зародыше, не дожидаясь открытого бунта или предательства. Отсутствие четких доказательств его никогда не смущало. Вот только действовать приходилось осторожно. Хорхе терпеть не мог самоуправства.

Начальник охраны первым обратил внимание на странную фигуру на дороге.

— С дороги, бродяга! — крикнул он, направляя на него лошадь.

Бродяга вскинул руку, лошадь взвилась как бешенная и сбросила седока. Охранники бросились на помощь предводителю. Чародей в красно-черном, называющий себя Гюрзой, сбросил плащ. В левой руке он сжимал пучок стрел без оперения.

— Начнем, пожалуй, — он метнул стрелу правой рукой.

Против всех законов природы стрела, брошенная слабой человеческой рукой, долетела до цели — пробила двойную кольчугу и вбила воина из седла. Третьего стражника вместе с конем повалила на землю мощная воздушная оплеуха.

Гюрза шагал к карете, и каждый шаг его оборачивался чей-то смертью. Стрелы, бросаемые как дротики, разили людей и коней. Нервы охраны не выдержали, четверо уцелевших стражей, бежали, пришпоривая лошадей, бросая оружие.

Колдун в красно-черном остановился у дверцы оставленной кучером кареты. Вынул из ножен на поясе широкий короткий клинок — орудие весьма подходящее для предстоящего убийства. Герцог Гальба поставил ему одно условие: никаких следов магии. Показания бежавшей охраны, воспримут как сказку, как оправдание трусов.

— Выходи! — обратился он к барону.

Дверца распахнулась, из нее выпрыгнул седой старик, вооруженный кинжалом. Гюрза оглушил его заклятием и добил одним рассчитанным ударом. Он хорошо знал анатомию. Выполнив грязную работу, колдун зашагал к брошенному плащу. Замер, услышав крик за спиной. Женский крик.

Обернулся. Молоденькая девчушка лет пятнадцати. Угловатая, хрупкая, с большими синими глазами. Гюрза открыл рот от изумления, глядя на ее прелестное личико, искаженное страхом и ужасом. Девчушка напомнила ему распускающийся бутон. Бутон обещающий стать красивейшим цветком. Цветком, который он не раз видел в своих снах.

— Беги! — крикнул Гюрза и голос его сорвался, — беги, дура! Ну же!

Она не слышала его, обнимая мертвого отца. Гюрза выругался, Гальба, державший его на тугом поводке, отдал четкий приказ убить всех, кто будет в карете.

Колдун прыжками бросился к девушке, и неглядя несколько раз ударил ее своим тесаком. После чего бросил оружие и, шатаясь, побежал прочь, схватившись за голову, бросив свой красно-черный плащ.

Гийома и Луиса отпустили только через два дня. Хамди лично принял их. Даровал охранную грамоту, вручил письмо для Хорхе и денег на дорогу.

— У меня для тебя подарок, колдун! — сказал султан напоследок.

Янычар сунул Гийому небольшой тяжелый мешок.

— Развяжи, — приказал Хамди.

Маг повиновался. Из мешка на него смотрели холодные пустые глаза Хатум. Вот почему мешковина пахла смертью.