Unknown - Вероника Метелица

И тогда я вдруг понял, и все мое тело застыло под ней.

— Ты беременна? — выдохнул я.

Она кивнула, все еще с опаской глядя в мои глаза.

— Ты беременна, — повторил я, привыкая к этой мысли. — У нас будет ребенок.

— Да, — сказала она.

Я не мог ничего сделать с улыбкой, которая расплылась на моем лице. Грейс моргнула.

— Ты счастлив? — прошептала она.

Я кивнул.

— Да, Лютик, я счастлив, — я улыбнулся. — Я очень счастлив.

Она засмеялась, но мне показалось, что она всхлипнула.

— Ты думала, что я не буду счастлив? — спросил я.

Она покачала головой.

— Я думала, ты будешь рад, но не была уверена, что... это вовремя... я знаю, у тебя сейчас много всего происходит и мы...

— Грейс, — сказал я, глядя ей в глаза, — я счастлив.

И я повторил это, позволяя ей увидеть в выражении моего лица, что это правда.

Когда она кивнула, слезы начали катиться по ее щекам.

— Выходи за меня замуж, Грейс. Давай поженимся сегодня. Пойдем в одну из этих часовен на улице. Мы уже практически живем вместе. Давай сделаем это официально, — сказал я.

Она рассмеялась сквозь слезы.

— Я не хочу, чтобы ты женился на мне, потому что я беременна, — сказала она.

Я нахмурился.

— Женился на тебе, потому что... Грейс, я ждал пять лет, чтобы жениться на тебе. Может быть, я не знал этого точно, но это правда.

Она рассмеялась, а потом улыбнулась мне, прежде чем ответить:

— Хорошо, я выйду за тебя замуж. Но не в часовне на улице. Я хочу, чтобы присутствовали наши друзья и родственники.

Я улыбнулся ей.

— Ладно, все, что ты хочешь, — сказал я, обнимая ее.

Через минуту я отстранился от Грейс, нахмурившись.

— Что? — спросила она.

Я положил руку на ее живот:

— Я думаю, это должен быть мальчик. Вряд ли я смогу справиться с дочерью.

Она улыбнулась мне нежной улыбкой, понимая мои причины для такого беспокойства.

— Если я правильно помню уроки биологии, мужчина отвечает за пол ребенка.

Я выдохнул.

— Хорошо, тогда дело в шляпе, — сказал я.

Я наклонился и шепнул ей в живот:

— Приветик, сынишка.

Она улыбнулась и поцеловала меня, отдавая мне свой секрет и меняя мою жизнь.

Эпилог

Год спустя.

Грейс

— Это самое печальное дерево, которое я когда-либо видела, — пробормотала Одри, наклоняя голову, чтобы посмотреть.

Я засмеялась, стоя спиной и любуясь наполовину голым, наклонившимся деревом посреди комнаты, придавленным гирляндами.

— Я люблю его, — я вздохнула. — В любом случае это наша первая традиция. Не ругай ее. — Елочка будет выглядеть лучше после того, как мы повесим на нее украшения.

Одри продолжала неодобрительно смотреть на дерево. Я игриво хлопнула ее по заднице. Она вскрикнула и отскочила от меня, смеясь.

— Хорошо, хорошо. Может быть, я тоже научусь его любить.

Она посмотрела на дерево и снова склонила голову набок.

Я усмехнулась, качая головой. Я хотела вернуться в кухню, где в духовке готовилась девятикилограммовая рождественская индейка, когда открылась дверь, и в дом с шумом вошли наши мужчины.

— Мы вернулись, дамы, — проорал Джош. — Кто пойдет купаться голеньким?

Я рассмеялась, и Одри закатила глаза. Я видела, как она посмотрела мимо Джоша, ее взгляд остановился на Дилане. Он увидел ее и замер, поправляя очки. Я должна поговорить с ней об этом позже — я заметила слишком много пылких взглядов между этими двумя на этой неделе.

Как Карсон и обещал мне год назад, мы вернулись сюда на Рождество. Только на этот раз наша семья и друзья были с нами и, вместо многочисленных поводов для волнения, у нас были многочисленные причины для празднования.

К сожалению, кое-кто не смог к нам присоединиться. Это Эбби. Но у нее была действительно веская причина — она была на восьмом месяце беременности и не могла летать. Ее маленький сын Кайл будет старше новорожденного малыша только на тринадцать месяцев, но, как сказала Эбби, такое может случиться, если вы пьете три «Маргариты» вскоре после родов. Предупреждение для всех нас. Хотя, честно говоря, они с Брайаном, были в восторге.

Мы арендовали большой, на десять спален, дом и провели неделю, катаясь на лыжах, сноуборде и играя в снежки. Я только играла в снежки. Мои мышцы до сих пор помнят прошлогодний урок и не были заинтересованы в повторении. У каждого могут быть слабости. Сноуборд — это не мое.

— Карсон пропустил знаменательный день на склонах, — сказал Лиланд, вешая куртку.

— Я был занят кое-чем получше, — сказал Карсон, выходя из спальни с нашей дочкой, свернувшейся калачиком на его груди. — Я сидел возле камина в обнимку с моими девочками и украшал елку.

Все мужчины одновременно посмотрели на елку и одинаково склонили головы. Я фыркнула, а Карсон подошел ко мне и положил руку мне на плечи, целуя в макушку.

— О, боже, он выбирает обнимашки и украшения вместо спорта, — пробормотал Джош. — Пора становиться мужчиной.

И Джош покачал головой, изображая грусть.

Карсон поднял брови.

— О, придет и твой день, дружище. Запомни мои слова. И когда это произойдет, мало не покажется.

— Эй, следи за своим языком, все мои девочки в этой комнате, — сказал мой отец, выйдя из своей комнаты, где он дремал.

Карсон изобразил раскаяние:

— Извините, сэр.

Но уголки его губ изогнулись, когда отец проходил мимо и слегка ударил его по плечу.

По правде говоря, мой отец и Карсон вряд ли могли бы стать ближе. Мой отец любил обоих своих зятьёв, но между ним и Карсоном была особая связь. Может быть, это случилось потому, что Карсон вырос без отца, а мой отец увидел в Карсоне настоящего мужчину, которого всегда хотел видеть в своем сыне, но, как бы там ни было, они любили и уважали друг друга. И это согревало мое сердце настолько, что я с трудом сдерживала слезы, когда вижу их вместе.

Мы пригласили и маму приехать на выходные, но она отклонила наше предложение, несмотря на то, что мы предлагали снять ей отдельный дом. Я хотела, чтобы мы были ближе, особенно сейчас, когда у меня самой растет дочка, но общение невозможно только с моей стороны.

Возможно, когда-нибудь она поймет, что теряет, и попытается восстановить наши отношения. Я надеялась, что это произойдет, но, видимо, уже прошло слишком много времени. Это было одним из самых больших моих разочарований, но я поклялась, что каждый день я буду сближаться с людьми, а не отталкивать их.

Карсон написал своей матери письмо и послал ей фотографию нашей дочери, Эллы, когда она родилась — оливковая ветвь мира, которую он протянул женщине, что родила его, но не смогла дать ему ничего, когда он был ребенком.

Она ответила, и они обменивались письмами и фотографиями. До сих пор он был осторожен, но начало было положено.

Я улыбнулась моему мужу, а затем посмотрела на нашу малышку и поцеловала ее светленькую головку.

— Эй, маленькая мисс, — сказала я, — почему ты не спишь?

— Мы работаем над этим, — ответил Карсон. — Потом он наклонился ко мне и прошептал: — Я рассказывал ей замечательную историю про девушку, которую я полюбил где-то между двадцать первым и двадцать вторым этажом.

— Эх, — сказала я, глядя на нашу дочь, — неудивительно, что ты захотела послушать эту историю. Она действительно отличная.

Я мягко коснулась ее носа указательным пальцем, и она подарила мне беззубую улыбку, ее карие глаза внимательно смотрели, а на ее лице появились небольшие ямочки, которые я так любила.

— Да, — сказал Карсон, мягко улыбаясь, — это действительно так.

— Я надеюсь, что это была PG версия (прим. перев. Рейтинг PG. Детям рекомендуется смотреть фильм с родителями), — сказала я, подмигивая ему

Он тихо усмехнулся.

— Эй, сестренка, ты поможешь мне или как? — Джулия позвала меня из кухни. Она и Эван готовили пюре из картофеля, и когда я услышала стук и тихие ругательства, доносившиеся из кухни, я подняла одну бровь.

— Похоже, там все серьезно. Я лучше пойду. Засыпай, девочка, — сказала я, снова целуя ее и улыбаясь Карсону.

Карсон повернулся, чтобы отнести ее в комнату, где была ее кроватка.

Когда я пошла в кухню, я повернула голову, чтобы посмотреть, как они уходят. Мой муж и наша дочь. Есть много трогательных моментов в этом мире, но немногие столь же проникновенны, как смотреть на красивого мужчину, которого любишь, пока он держит малыша, созданного вами вместе. Нет, не много.

Карсон

Я держал дочь на руках, покачивая ее в большом мягком кресле-качалке. Я любил ее так сильно, что казалось можно было потрогать эту любовь. Я уткнулся носом в ее волосики и вдохнул ее сладкий запах. Я сделаю все, чтобы защитить ее, оберегать ее, чтобы убедиться, что она всегда чувствует себя любимой.

Я сделал делом своей жизни спасение женщин от страданий, и большую часть времени я чувствовал себя компетентным в этом. Но когда дело доходило до пожизненной защиты одной маленькой девочки в моих руках, мое сердце сжимал страх. Я предполагал, что так и должно быть.