Сергий Радонежский. Личность и эпоха - Константин Александрович Аверьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ответ на фактический литовский ультиматум патриарх Филофей вынужден был 2 декабря 1375 г. поставить Киприана на митрополичью кафедру всея Руси. Исследователями было справедливо отмечено, что данная «акция противоречила каноническим постановлениям Церкви, запрещавшим назначать новых иерархов на занятые кафедры, а русскую кафедру занимал митрополит Алексей. Единственной оговоркой при постановлении Киприана стало то, что до смерти находившегося уже в весьма преклонных годах митрополита Алексея Киприану передавались в ведение не все 19 епархий митрополии всея Руси, а только пять из них, именно те, чьи территории находились под светской властью Ольгерда».[650]
В литературе данный факт назначения Киприана на митрополичью кафедру оценивают двояко. Данная историографическая традиция имеет довольно давние корни и в целом восходит к упомянутым соборным определениям 1380 и 1389 гг. Те, кто рисует Киприана исключительно в негативном свете, опираются на первое из них, написанное в анти-киприановском духе и называющее его действия «постыдным деянием». Их оппоненты, опираясь на второй документ, указывают на то, что патриарх Филофей выбрал хотя и не бесспорный канонически, но духовно правильный «средний путь», чтобы тем самым попытаться сохранить церковное единство Русской земли.
Известие о рукоположении Киприана достигло Москвы в начале 1376 г. И хотя внешне вроде бы ничего не изменилось – Русской митрополией по-прежнему продолжал управлять митрополит Алексей, а Киприан был поставлен лишь на пять литовских епархий, фактически находившихся вне контроля Алексея, московское правительство не могло не осознавать, что его планам поставить во главе всей Русской церкви своего кандидата был нанесен решительный удар.
С сообщением о принятом в Константинополе решении на Русь прибыли два церковных сановника – протодьяконы Георгий и Иоанн. Ими являлись уже знакомые нам «специалисты по делам Русской церкви» Георгий Пердика и Иоанн Докиан.[651] Перед ними стояли две задачи – объяснить решение патриарха Филофея и склонить великого князя Дмитрия к признанию Киприана в качестве будущего преемника митрополита Алексея.
Среди историков существуют разногласия о времени прибытия патриаршего посольства в Москву. Так, Г. М. Прохоров полагает, что это произошло, очевидно, в марте 1376 г., тогда как В. А. Кучкин относит их приезд к январю – февралю 1377 г.[652] Датировка В. А. Кучкина должна быть отвергнута уже потому, что не объясняет напрашивающегося вопроса: что заставило патриархию молчать о назначении Киприана в течение года с лишним. К тому же Рогожский летописец прямо говорит, что послы прибыли от патриарха Филофея. Между тем последний был свергнут со своего престола в сентябре 1376 г. Так что посольство прибыло в Москву явно ранее этой даты. Что касается датировки Г. М. Прохорова, прямое указание летописца «тое же зимы» ясно говорит не о марте 1376 г., а о январе – феврале этого года.
Вместе с патриаршими послами в Москву явился и сам Киприан. Под 1376 г. Никоновская летопись помещает следующее известие: «Того же лета прииде изо Царяграда на Русь митрополитъ Киприанъ, поставленъ на митрополию Филофеемъ, патриархомъ цареградскимъ; князь же велики Дмитрей Ивановичь не приа его, рек ему сице: „есть у насъ митрополитъ Алексей, а ты почто ставишися на живаго митрополита?“ Он же поиде съ Москвы въ Киевъ и тамо живяше».[653] Судя по всему, патриарх Филофей, получив из Москвы сведения, столь радикально изменившие его планы, не знал подробностей. Для него явно оставалась неясной роль в этих событиях митрополита Алексея. Филофей мог предположить, что отказ Сергия и пострижение Митяя были вызваны какими-то действиями со стороны митрополита. Потому неудивительно, что одной из задач патриаршего посольства, прибывшего в Москву зимой 1376 г., было расследование возможной роли митрополита Алексея во всех этих событиях. Об этом прямо говорится в соборном определении 1380 г.: «с ним (то есть с Киприаном. – Авт.) посылаются церковные сановники, уполномоченные произвести дознание о жизни Алексия, выслушать, что будут говорить против него обвинители и свидетели, и донести священному собору письменно обо всем, что откроется». Но, едва начавшись, следствие закончилось: «Все оказалось пустым и несостоятельным словом: не нашлось ни обвинителя, ни знающего за ним что-либо противозаконное, напротив, все считали его (митрополита Алексея. – Авт.) отцом и называли спасителем народа, все стояли за него своею головой, а на митрополита Киприана, как бесчестно поступившего против святого мужа, произносили страшные проклятия. Сильное негодование и немалое волнение и смятение народное, возбужденное этим делом по всей Русской земле, утишено было непрестанными внушениями и советами митрополита Алексия, обращенными и ко всем вообще и к каждому порознь». Византийским послам вместе с Киприаном не оставалось ничего иного, как покинуть московские пределы, совершив интронизацию нового митрополита не в Северо-Восточной Руси, являвшейся центром Русской митрополии согласно соборному определению 1354 г., а в Киеве. Точная дата прибытия Киприана в Киев нам известна – 9 июня 1376 г.
Как указывает Г. М. Прохоров, из сообщения Никоновской летописи можно понять, что Киприан приходил сам в Москву, но был отвергнут великим князем. Однако, по мнению исследователя, «вероятней всего, это домысел редактора XVI в.: современные источники не говорят о приходе Киприана в Москву прежде смерти митрополита Алексея».[654] Но этому противоречит указание соборного определения 1380 г. о том, что прибывшие на Русь зимой 1376 г. патриаршие послы отбыли из Константинополя вместе с Киприаном: «с ним (то есть с Киприаном. – Авт.) посылаются церковные сановники».[655] Г. М. Прохоров отрицать очевидного не может и поэтому предлагает иную схему: по пути из столицы Византии Киприан задержался в родной Болгарии, в гостях у своего родственника Евфимия, ставшего в 1375 г. патриархом Болгарской церкви.[656]
И все же, судя по всему, известие Никоновской летописи следует признать верным: Киприан зимой 1376 г. действительно появился в Москве. Укажем на то, что это была обычная практика того времени: вместе с новопоставленным митрополитом на Русь, как правило, отправлялся и представитель патриарха «с тем, чтобы он по церковным законоположениям совершил посаждение на кафедру». Именно это мы видели двумя десятилетиями ранее, когда после своей хиротонии митрополит Алексей возвратился на Русь в 1354 г. в сопровождении представителя патриарха – знакомого нам Георгия Пердики.[657] Однако в 1376 г. великий князь Дмитрий отказался признать Киприана митрополитом. Два года спустя последний вспоминал с горечью об этом: «что же ли сотвориша патриаршимъ посломъ, хулящее на патриарха, и на царя, и на сбор великий: патриарха литвиномъ назвали, царя такоже, и всечестный сборъ вселеньский. И язъ, колика
