Последний маршал - Фридрих Незнанский

— Безнаказанности, — поправил я.

Но он уже не обращал внимания на мои реплики.

— Аничкин ничего не сказал. Мы же не хотели применять к нему методы физического воздействия.

Я знал, что здесь он лукавит. В Лефортове просто нельзя этим заниматься, а в свои подвалы они не могли его засунуть, была опасность засветиться. Они решили нажать на Володю, но тот оказался крепче, чем они думали. Они могут много, но не все: даже забрать Аничкина из Лефортова оказалось им не по силам.

— Пришлось заняться его окружением, — продолжал Вася. — Мы прошерстили все, но ничего не нашли. Мы следили за всеми разговорами, где упоминался бы Аничкин. Мы наводнили своими людьми близкое и далекое окружение Аничкина. Эти люди не знали о сути порученного задания, но выполняли его добросовестно. И однажды мы были вознаграждены за свою работу. Мы вышли на Федора Борисова. К тому времени было известно, что он учился с нашим подопечным до шестого класса и все эти шесть лет они сидели за одной партой. Потом их пути разошлись, и встретились они много лет спустя, уже став зрелыми мужами. Борисов был председателем фонда. Аничкин же передал ему, как проговорился Борисов, кое-что. Осталось только узнать, о чем именно идет речь. На Борисова надавили, но он заявил, что написал письмо, которое в случае его смерти раскроют в Генпрокуратуре. (Я знал, что это было блефом Борисова.) — Генпрокуратуры мы не боялись, но излишняя огласка тоже не была нужна. Одновременно мы начали кампанию по дискредитации Борисова и преуспели. Но мы не покушались на его жизнь — это чистое совпадение. Кому-то он крепко мешал. Когда было принято решение организовать побег Аничкина, одновременно было предложено ликвидировать и Борисова. Его письмо уже ничего не решало, так как счет после побега Аничкина пошел бы уже на минуты. Как только он оказался бы в наших руках, заряды тут же нашлись бы. Поскольку мы собирались применить к нему самые радикальные средства воздействия. Когда же заряды снова попали бы к нам, в тот же день Россию посетила бы первая атомная ласточка. Мы решили для начала ограничиться одним взрывом, а не двумя, как было решено ранее. Хватило бы одного, чтобы все сто процентов сразу сделали бы свой выбор. Ведь аргумент: голосуй или проиграешь, то есть сдохнешь, — весомое доказательство силы.

Я был не потрясен, я был уничтожен этой логикой. Но спросил:

— А зачем вы мне помогали? Ведь именно вы помогли бежать Аничкину! Если бы не вы, он был бы в ваших руках.

Он покачал головой:

— Он был бы в руках Петрова, а это не совсем одно и то же.

— Разве он не член Стратегического управления? — удивился я.

— Член, член! — усмехнулся Вася. — В последние месяцы, когда Петров привлек Аничкина, в организации наметился раскол. Чувствуя, что земля начинает плавиться у него под ногами, Петров сменил тактику. Но пока наш шеф Сосин — у кормила власти, смешно об этом даже думать. Однако и Смирнов поддержал генерала, неожиданно для всех нас.

— Смирнов? — невольно переспросил я.

— Папа? — воскликнула Таня.

— Так точно, — кивнул Вася. — А вы успокойтесь, госпожа Зеркалова, осталось совсем немного времени до вашей встречи с отцом. Так что слушайте и не перебивайте. Именно поэтому, — он кивнул на Лапшина, распластавшегося на полу, — он получил задание ликвидировать вашего родителя.

— Он? — снова воскликнула Таня, перебивая оратора, и тот едва заметно поморщился: она мешала ему играть свою роль супермена. — Кто велел?

— От кого задание? — резко переспросил он ее. — От меня, если угодно. Еще будут вопросы?

Она только с ненавистью смотрела на него. А я — с интересом. Кажется, он стал нервничать. Скоро он начнет делать ошибки. Впрочем, я мог бы предпринять попытку обезоружить его, но не стал этого делать: он еще не все сказал. Пусть пока играет, лицедей.

— У меня есть вопросы, — сказал я, взглядом умоляя Таню успокоиться. — А Киселев тоже поддержал Петрова? Почему его-то убили?

Вася только презрительно отмахнулся.

— За маршалом Киселевым ничто не стояло, кроме его собственного славного прошлого, — с пренебрежением произнес он. — Он ничего не решал! Но его связывала давняя дружба со Смирновым, и последний привлек его к нашей организации. Бывший управделами Совмина Смирнов со своими связями чрезвычайно был нам необходим в свое время, а Киселев был принят только по рекомендации Смирнова. Они постоянно ругались между собой, постоянно спорили, эти два старых дурака!

— Не смей! — закричала вдруг на него Таня.

С каменным выражением на лице Вася наставил на нее пистолет, а другой навел на меня.

— Спокойно, Турецкий, — предупредил он сначала меня, а потом повернулся к Тане. — Если ты, сучонка, еще раз перебьешь меня, я влеплю тебе пулю в лоб, и одновременно с тобой такую же пулю получит твой дружок Турецкий. Ты думаешь, я не знаю, как ты переживала за своего благоверного? Пока он томился в Лефортове, ты валялась в койке с этим Турецким. Так что заткнись и сиди не вякай. Хорошо меня поняла? Если ты думаешь, что я не убиваю женщин, то ошибаешься. Некая Бероева рассказала бы тебе кое-что, если б смогла.

Таня с ужасом уставилась на него. И, слава Богу, замолчала.

Еще не время, Турецкий, из последних сил сдерживал я себя. Еще чуть-чуть.

Он снова обрел нормальный вид и заговорил тем же голосом: вежливо и на «вы».

— Продолжим, господа. Смирнов неожиданно поддержал Петрова. Очень уж ему не нравился наш Сосин. Но потом уперся Киселев. То есть он, как водится, пошел против Смирнова и стал нашим неожиданным союзником. В ту ночь они здорово переругались и выпустили друг на друга пары. Поэтому, ликвидировав Смирнова, мы не могли оставить в живых последнего маршала. В противном случае он сразу бы понял, чьих рук дело убийство его дружка. Что и было сделано. Мной. Кто же мог предположить, что вы, Татьяна, вернетесь именно в эту ночь, а Александр Борисович так быстро окажется в квартирах обоих покойников?

Вы спросили, Александр Борисович, зачем я помогал вам? В приемной Петрова я оказался, как вы догадываетесь, не случайно. Вас сумел заинтересовать, да и роль свою сыграл неплохо, верно?

— Не скромничайте, — потрафил я ему, — вы вообще хороший актер. Сцена много приобрела бы в вашем лице. Вы никогда об этом не задумывались?

Все-таки вырвалось у меня, что актерская профессия ему ближе, чем его нынешняя. Но он ничего не понял.

— Я не мог допустить, чтобы Аничкин попал в руки Петрова, — это во-первых. Во-вторых, я завоевывал ваше доверие. Потом я рассчитывал выйти на вас. И взять Аничкина. Но не думал, что вы тоже скроетесь.

— Это было очевидно.

— Я надеялся, — просто сказал он, — взять вас. Вы ведь сейчас думаете, что тянете время. На самом деле все не так, господин Турецкий. Грязнов сюда не приедет.

Глава 20

КОНЕЦ СТРАТЕГИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ

Грязнов не приедет!

Я растерялся так, как никогда в жизни не терялся. Все это время я знал, что Грязнов приедет, вопрос был только в том когда: через две минуты или три? А теперь — «Грязнов не приедет»!

По выражению лица, не скрывающего торжествующей ухмылки Васи, я понял, что он говорит правду. Он действительно знает о Грязнове нечто такое, чего не знаю я. Слава мог быть ранен, убит, мог… Господи, о чем это я думаю? Да быть того не может, чтобы Слава… Хорошо, а откуда тогда этот ничтожный Вася узнал, что я имел полуторачасовую беседу с племянником Денисом? Да нет, бред, бред это, у них есть другие средства, чтобы узнать. Элементарная слежка. Слава — и Стратегическое управление? Не ве-рю!

— Неужели Грязнов — ваш человек? — дрогнувшим голосом спросил я его. Великий режиссер Станиславский был бы мной доволен.

— Конечно! — засмеялся он. — И вы тоже можете стать нашим человеком. Выбор у вас, впрочем, небольшой. Либо человек, либо труп.

— Вот это да! — хмыкнул я. — Действительно скудный выбор. У Грязнова был побольше, да?

— К нам разными путями приходят, — туманно ответил Вася. — Кто как.

— А как к вам пришел лидер нынешних коммунистов?

— Ничего вы не поняли, — сказал он. — Вы хороший сыщик, Турецкий, но никудышный политик.

— Где уж нам, — пробормотал я.

— А нам все равно, кто из какой партии, ясно? Все равно!

— А Сосину? — спросил я небрежно. — Тоже все равно?

Уловка была проста, но он заглотил ее как преглупый пескарь.

— Сосин?! — воскликнул он, и впервые в его голосе почувствовалось что-то вроде уважения к другому человеку. — О, Сосин — это…

— Голова, — подсказал я ему.

Он зло посмотрел на меня:

— Зря смеетесь, Турецкий. Чтобы создать подобную нашей организацию и без потерь просуществовать столько лет, нужно иметь гениальную голову.

— Да вы же постоянно несете потери, — улыбнулся я, — а хочешь, Вася, я расскажу тебе, как ты сам попал в эту организацию?