Любимая помощница инквизитора (СИ) - Алёна Рю

Я пискнула и прижалась к нему теснее. Инквизитор принялся аккуратно вытаскивать из моих волос шпильки и ленты, пока розовые локоны не рассыпались по плечам. Затем он принялся за завязки на корсете платья.

Лау мог отменить мою одежду щелчком пальцев, но вместо этого действовал неторопливо и обстоятельно, словно у нас в запасе была целая вечность. Жар от его легких прикосновений сменялся холодом волнения. Что сейчас будет? А вдруг я не справлюсь? Вдруг он во мне разочаруется?

Лау развязал шнуровку на корсете и, чуть приспустив лиф платья, поцеловал меня в обнаженное плечо и принялся медленно прокладывать дорогу к основанию шеи.

Я не выдержала и, развернувшись, ухватилась за лацканы его нарядного камзола. Поднялась на цыпочки, и наши губы встретились. Лау поцеловал меня легко, почти невесомо, чуть прикусывая нижнюю губу.

Меня словно накрыло волной. Я запустила пальцы в его волосы и прижалась к нему теснее. Сама поцеловала сильнее и требовательнее. Инквизитор еле слышно усмехнулся.

— Ты больше не боишься? — прошептал он.

— Боюсь, — честно ответила я. — Но больше не могу ждать.

Лау всё же помогал себе магией, потому что иного объяснения, как все эти юбки вдруг разом рухнули на пол, у меня не было. В мгновение я оказалась совершенно голой. Жар страсти снова сменился волнением, и в голову полезли дурацкие мысли.

Лау подхватил меня на руки и отнес к кровати. Уложил прямо на лепестки, щекотавшие кожу, и принялся целовать. Снова медленно и обстоятельно, давая привыкнуть к своей наготе и его близости. Я прикрыла глаза и, всё еще стесняясь, позволила себе тихонько застонать. Его губы были везде, где мне хотелось. А еще там, где я не знала, что может быть так приятно. Не знаю как, но Лау словно читал мои мысли и знал, где его прикосновения нужны больше всего.

Выгнув спину, когда его губы касались груди, я раскрыла глаза и вдруг поняла, что он тоже давно голый. Он обнял меня, прижимая к своему разгоряченному телу, и я принялась осторожно касаться его руками, исследуя.

Чем дольше мы были рядом, тем меньше оставалось волнения. И казалось, что все правильно. Всё именно так, как должно было быть. Мы словно танцевали. Сначала медленно и плавно, затем торопливо, не в силах оторваться друг от друга, и снова плавно.

Удовольствие то захватывало меня, то отступало, чтобы накатить куда большей волной. И когда мы с Лау слились в одно, я почувствовала себя на месте. Редкое, почти незнакомое чувство. Словно всю жизнь я металась, не зная, где спрятаться и куда деться, не зная, как жить дальше и к чему стремиться. А с ним я была целой. Я была как будто больше себя самой. Нежное тепло вырвалось из груди и заполнило собой всю комнату. Может, так влияло слияние магических аур, но мое тело вдруг стало невесомым. Я была я и не я одновременно. Я словно вырвалась из телесной оболочки и теперь была одним бескрайним чувством. И любви этой было столько, что казалось, она охватит весь мир. И еще останется.

***

Засыпала я абсолютно счастливой. А наутро Лау, где-то раздобыв нам корзину с завтраком, претворил свое обещание в жизнь. Мы не могли оторваться друг от друга до самого вечера, а потом за одной бурной ночью последовала и вторая, и третья.

— У тебя страна без правителя, — смеялась я, глядя на лохматого Лау, выныривающего из-под одеяла.

— Не развалится, — смеялся он.

С годами наши страны научились жить в мире. Вопреки опасениям мамы, люди быстро привыкли к новому положению дел. Идеальной жизнь так и не стала, и не все проблемы удалось решить, но мы делали всё возможное, чтобы закон служил справедливости и каждый день в нашем мире что-то становилось лучше.

Сначала Лау был правителем империи, а я его женой и первой леди. Но после рождения сына мы перебрались в Ферию. Мальчик появился на свет с розовыми волосами, и мама была в таком восторге от своей новой роли бабушки, что передала Лау бразды правления и отошла от политики. Лау стал королем, а я королевой.

Наш сын подрастал, и когда в нем стала проявляться магия, мы едва справлялись. За сорванцом нужен был глаз да глаз, и я думала, хуже быть не может. Это пока у нас не родилась дочь. Настоящая разрушительница с упрямым характером и черными как уголь глазами. Я даже отругать ее не могла. Каждый раз смотрела на нее и проваливалась в бездну. Не глаза, а космос.

В общем, мы с Лау влипли.

— Как мы с ними справимся? — спрашивала я, прижимаясь к мужу и глядя, как сын что-нибудь создает, а дочь это тотчас отменяет. И оба упертые.

Лау обнял меня за плечи.

— Сами сотворили, сами и разгребем.

И поцеловал так, что я тут же забыла, что собиралась сказать.

— Я присмотрю за ними, — услышала я голос Юрти.

Волк стал таким большим, что едва проходил в дверь и ему приходилось складывать крылья за спиной. Но стоило ему появиться в гостиной, как оба маленьких негодника подскочили и побежали к нему обниматься.

Мы с Лау обменялись хитрыми ухмылками, и муж уволок меня из комнаты.