DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

Вырубили человека, и – чик. Но беглый поверхностный осмотр показал, что внутренние органы, скорее всего, на месте. Трусы тоже. И пакет с кошельком, кроссами и повседневным шмотьем.

«Где я?»

Она открыла дверцы и вылезла из машины. «„Хонда“. Запомни номера». Но вспышки в голове сразу стерли цифры. Ира уперлась руками в бедра, непонимание и страх парализовали.

«Соображай! – велел голос разума, который был неотличим от голоса Нины. – Тебе нужно выбираться, Ириска».

Ира огляделась. Берег. Свинцовый клин моря. Скалы, маяк. Маяк – это хорошо, отсюда до остановки пятнадцать минут ходьбы, скоро будет дома.

Она посмотрела на часы. Пять двадцать. К «Детскому миру» она пришла в полдень, куда подевалось несколько часов? Что она делала? Что делали с ней?!

– А, очухалось, чудо чудесное.

Ира охнула и поковыляла прочь. Вышедшая из-за скалы Роза застегивала брюки.

– Срать приспичило – ужас. Ну куда, куда бежим, золотце мое?

– Не трогайте меня! – всхлипнула Ира.

– Трогать? Я тебя так-то домой везу.

Ира замерла. Запуталась. Устала.

– Ну чего ты, глупенькая? – Роза подошла и заботливо приобняла Иру. – Дышишь? Дыши. Сейчас пройдет. Забыла все?

Иру трясло. Подкашивались ноги.

– Ты в «Купидон» пришла, жениха искала, помнишь? Мы фотки смотрели, чаи гоняли.

– Вы что-то подлили…

– Ничего такого, что могло бы навредить, – добродушно ответила Роза. – «Юппи» ваши – химия, яд. А это – секреции, сама жизнь.

– Вы плохая! – по-детски пискнула Ира.

– Как ты с будущей свекровью говоришь?! – наигранно возмутилась Роза.

– Свекровью?

– Вот дурочка, впрямь забыла. Я ж тебя как увидала, знаешь, что сразу подумала? Что ты Купидончику, сыночку моему, приглянешься. Такой типаж… Волосы, фигура…

– Ваш сын?

Ира зажмурилась на миг – короткая вспышка принесла, выхватила из темноты образ незнакомой комнаты без окон. Кирпичные стены, допотопная кровать с, как его, балдахином, розовые перины. Что это, где это?

– А, вспомнила? – Роза будто мысли читала. – Любовное гнездышко. Ты не отворачивайся, слушай, что секреции шепчут. Стала я тебе рассказывать про сыночка, сынишку, он же как бы тоже американец, по папеньке. Ну и поехали мы знакомиться.

– Ай!

Ира зажала ладонями виски. В недрах ее сознания раскачивалась голая лампочка. Освещала комнату со странной кроватью.

– Вы против моей воли…

– Все по согласию, – возразила Роза. – Ну, смотри внимательно, смотри.

В голове Иры показывали кино, и Роза тоже его видела. Лампочка увела свет за пределы «кадра», качнулась обратно… На краешке кровати, положив на колени руки, смирно и застенчиво сидел молодой человек. Ира приоткрыла рот.

– Сын мой, Купидон, Купидончик. Красивый, да? Рассмотри его. Полюбуйся, какой красивый.

На юноше были свободного кроя штаны и белая рубашка, расстегнутая до пупка, выставляющая на обозрение безволосую грудь атлета.

– Тело смотри, чудо чудесное, кошечка моя, тело как у Аполлона.

– Да, – брякнула Ира.

Чем дольше всматривалась она в «картинку», тем лучше становилось: притуплялась боль, растворялся страх. Она что-то напутала, выдумала. Перегрелась на солнце… Сама же попросила поехать, познакомить ее с Купидоном.

– Да, вспоминай.

Роза гладила Иру по спине. Юноша смотрел из полумрака, и мягкая улыбка озаряла его совершенное лицо. В приморском городе парни стриглись налысо или носили засаленные хвосты, за что получали нагоняй от бритых. Волосы Купидона были средней длины, они обрамляли высокий лоб нежными волнами. Нежные волны – это то, что сейчас проносилось сквозь Иру, рождаясь внизу ее живота. Боль полностью отступила. Она выпрямилась, боясь неосторожным движением разрушить хрупкий мираж.

На кровати в комнате без окон сидел Николя. Вернее, актер, сыгравший Николя в сериале, – Патрик Пюидеба. Вернее, кто-то похожий на Пюидеба, как брат-близнец. Ведь тот актер – француз, а перед Ирой – американец… Пускай и наполовину.

– О чем мы говорили? – спросила Ира.

– Обо всем на свете! Болтали без умолку, трещотки мои.

– Я ему понравилась? – От волнения зашкаливал пульс.

– Он без ума от тебя, чудо чудесное. Хочет встречаться с тобой чаще и наслаждаться беседами. А такое общение к чему ведет?

– К чему? – сладострастно спросила Ира.

– К сексу.

Ира представила себя в объятиях Патрика Пюидеба… Купидона…

– Мне рано еще…

– Конечно, рано. Тебя надо подготовить. Вот мы с сынишкой и подготавливаем. Всему свое время, а ты кажешься крепкой… Не то что бывшая его…

При мысли о других девчонках, посещавших любовное гнездышко, в солнечном сплетении закололо от ревности.

– А теперь он свободен… – угадала ее эмоции Роза. – И снова тебя ждет.

– Когда?

– Все зависит от тебя, кошечка. Соблюдай правила и будешь видеться с моим красавцем-американцем.

– Что за правила?

Роза пошла к машине и достала из бардачка газетный сверток.

– Заваривай этот чай, пей трижды в день. О Купидоне – ни слова. Ни матери, ни подругам. С руками оторвут, пиши пропало.

Ира понимала, что Роза абсолютно права.

– Сегодня что? Среда? В субботу приходи в клуб. Скажем, в десять утра. Прокатимся. А, да. На, от Купидона подарочек.

Роза снова порылась в бардачке и бросила Ире пару красивых сережек с радужными голограммами.

– От него… – Сердце бухало в районе горла, по телу разливалось тепло.

– Все запомнила?

– Пить чай… Никому не говорить… Суббота в десять… – Ира смотрела влюбленно на сережки.

– Умничка. Ты где живешь?

– На Спортивной.

– До остановки довезу, сама доедешь? Вот и ладненько. Рада знакомству.

В голове Иры была комната, в комнате – кровать, на кровати – прекрасный принц, а в глазах принца – целый мир.

– Кушать иди.

– Я поела. – Ягодный чай, который Ира исправно пила, пряча сверток от мамы, насыщал и заряжал энергией. Давно она не испытывала такого прилива сил.

С фотографии смотрела Нина, черная ленточка в уголке. Ах, если бы она знала! Как обрадовалась бы! Вот умора, младшую раньше старшей замуж возьмут, да не кто-нибудь, а американец! Одноклассницы от зависти повесятся! Купидон Иру в Штаты заберет, там все свободны, красивы, как Майя Юрьевна, там достаток и возможности.

Любовь переполняла Иру, вытесняла скорбь. Она не забыла сестру, наоборот, мысленно откровенничала с ней, делилась подробностями, которые в основном сочиняла, потому что с памятью творилось удивительное.

Ира трижды посещала любовное гнездышко.

Всегда по одной и той же схеме – придет к торговому центру, где ее уже подстерегает Роза, юркнет в машину. А дальше – туман. Очнется на заднем сиденье «хонды». Конечности немеют, одежда пропиталась холодным потом, голова болит, но не так сильно, как в первый раз. И счастье, счастье неподъемное, всеобъемлющее, до слез. Роза болтает, рассказывает, чем голубки занимались, Ира что-то припомнит, что-то – нет. Высадится на окраине и ждет следующей встречи.

Ее Купидон, ее ненаглядный, сидит не шевелясь под пурпурным балдахином,