На острие меча - Богдан Сушинский

Впереди, на повороте, тропинка раздваивалась, обходя небольшой плоский камень: Гяур ступил еще несколько шагов и вдруг прямо перед собой, на валуне, увидел огромную, приготовившуюся к броску, змею.

Мгновенно отреагировав на эту опасность, он метнулся в сторону и выхватил саблю, и… что-то заставило взглянуть на поднятый клинок, и он с ужасом обнаружил, что держит не рукоять, а извивающуюся змею. Зарычав от страха и брезгливости, Гяур отшвырнул ее, однако другая змея каким-то образом оказалась на левой руке его, у предплечья. Ну а громкий девичий смех, зарождающийся где-то в поднебесье, ниспослан был ему как спасение. Змеи мигом исчезли, сабля оказалась в ножнах, а на валуне, за изгибом тропинки, стояла улыбающаяся Власта: длинное, порванное на ногах платье, распущенные волосы, в руке небольшой кувшин.

Гяур напряженно всмотрелся в ее фигуру. Как же ему сейчас не хотелось, чтобы она снова оказалась видением! Князь внимательно посмотрел на свои руки; машинально тронул рукоять сабли… Проклятое наваждение!

— Никогда бы не могла предположить, что ты такой трусливый! — рассмеялась девушка.

— Это не страх, это отвращение, которое я питаю к змеям, ужам и всему прочему ползающему, — объяснил Гяур, по-детски обрадовавшись, что наконец-то слышит нормальный человеческий голос. Значит, если Власта не на камне, то где-то рядом.

— Ничего, постепенно я избавлю тебя от этого страха.

— Вряд ли тебе это удастся.

Князь опасливо присмотрелся к развилке тропы. Нет, ползучей твари там пока не видно. А Власта — вон она, значит, путь свободен.

— Да не осматривайся ты! Никакой змеи возле тебя нет и никогда не было! — оказывается, издеваться над человеком можно и таким вот, нежным ангельским голоском. — Подойди сюда! Она здесь! — Власта подождала, пока Гяур довольно робко приблизится к ее каменному трону, и сдвинула деревянную крышку, прикрывающую горлышко кувшина, из которого, в самом деле, медленно, извиваясь, стала высовываться голова змеи. — Вот это уже настоящая, — улыбаясь, объяснила Власта. — Да ты не бойся, не бойся, пока эта гадина в моих руках, она безопасна.

Девушка провела крышкой перед мордой змеи и снова загнала ее в кувшин.

— Но, гнев Перуна, зачем все это? — брезгливо поморщился князь. — Ты что, отлавливаешь их в этих местах, у речки?

— Отлавливаю, да. А что в этом странного? Кому-то же надо заниматься этим. Продаю знахарям и аптекарям, собственных женихов отваживать пытаюсь, как вот тебя сейчас. Правда, удается это не всегда, слишком уж они настойчивы и беспечны.

— Я не собираюсь становиться твоим женихом, — жестко, почти по складам, произнес Гяур.

— А если надо, — как ни в чем не бывало, продолжила Власта, — то яд и куски змеиной шкуры к особому, приворотному, зелью примешиваю.

— То есть хочешь сказать, что кожа этой змеи пойдет на зелье, вместе с ядом. Интересно, кого собираешься этим потчевать?

— Нет, эту змею один заезжий татарин попросил поймать. Обещал хорошо заплатить. Как аптекарь — за пять змей.

— Татарин? Какой татарин? — насторожился Гяур.

— Я никогда и никому не называю имени человека, для кого ловлю змею или готовлю зелье. Мы не имеем права говорить об этом.

Власта сошла с камня и, держа обеими руками кувшин у груди, словно боялась расплескать то, что было в нем, пошла по тропинке. Князь молча последовал за ней.

Впереди, у подножия холма, открылась довольно убогая, крытая почерневшей соломой, хижина.

«Зато в каком удивительно красивом месте она стоит! Хозяина бы сюда, — успел подумать Гяур. — Интересно, давно ли они живут здесь? Странное выдалось соседство, словно квартирмейстер специально поселил меня по ту сторону речушки».

А тем временем Власта уже у двери. Вот она приветливо улыбается и машет рукой. Прощается или завлекает? Скорее всего — и то и другое. Гяур избрал для себя то, что подсказывало ему мужское предчувствие.

Теперь девушка совсем рядом. Он видит ее лицо — красивое, смуглое, улыбающееся, с четко очерченными, охваченными розоватым обводом, губами и слегка выступающим упрямым подбородком. И тонкий, прямой, с едва заметной горбиночкой, римский нос. Только сейчас князь по-настоящему понял, насколько красива эта оборванка.

Однако, увлекшись, Гяур не заметил, как улыбка и взгляд девушки угасли, а в глазах вдруг появилось нечто демоническое. Князь все еще пытался приблизиться к ней, однако движения его все замедляются и замедляются, причем до такой стадии, что он уже с трудом владеет своим телом.

…Ах да, это не тропинка. Тогда что это такое — заливной, болотистый луг? Нет? Тогда почему так вязнут ноги? Гяур извлекает их из трясины с большим трудом, он торопится вновь приблизиться к Власте, но она каким-то странным, непостижимым образом отдаляется… Хотя — Гяур хорошо видит это — вроде бы остается на месте. Господи, да это же в самом деле трясина! Она засасывает его! Откуда она здесь?!

— Помоги же, черт возьми! Куда ты завела меня?! — яростно кричит он, пытаясь выбраться из губительного болота. Но с каждым движением чувствует, что силы покидают его, а твердь уходит и уходит из-под ног. — Где ты?! Куда ты, змеиное отродье, заманила меня, гнев Пер-руна!

Он уже не в состоянии двигаться. Влажные кочки травы и какие-то кустики восстают на уровне его груди. Гяур хватается за них, как за последнюю надежду. Но они тоже расползаются. Все уплывает из-под рук. И теперь он уже не идет, а пытается плыть в этой разжиженной луговой трясине. Он все еще пытается куда-то плыть…

10

Опомнившись, Гяур обнаружил себя лежащим в густой траве, в низине между двумя холмами. Вокруг — зеленые сочные стебли травы, между которыми то здесь, то там проглядывали фиолетовые бутоны цветов.

Власта сидела рядом с ним и озорно смеялась. Все, что происходило сейчас с молодым князем, — а происходило оно, конечно же, по ее воле, — девушка воспринимала как безобидную шутку.

Гяур попытался подняться и вдруг почувствовал, что боится делать это. Сам не понимая почему, он, словно утопающий, ухватился за руку девушки и какое-то время боялся отпускать ее, как ребенок, не решающийся сделать первые шаги.

Все еще озорно улыбаясь, Власта положила его голову себе на колени и нежно, успокаивающе погладила по щеке. Пальцы показались Гяуру удивительно теплыми, почти горячими. Своим прикосновением девушка как будто обжигала его. Да, так и есть: кисть руки влажная, а пальцы удивительно, неестественно горячие.

— Не бойся, — шепчет Власта, качая головой. — Змеи, трясины и вражеские сабли помилуют тебя. Ты будешь жить долго, очень долго. Но лишь до тех пор, пока рядом буду я. Ты ведь уже знаешь, что я — как раз и есть та, напророченная тебе судьба.