Ветры Запада. Книга 1 - Андрей Стоев

Он действительно не выглядел хорошо — лежал неподвижно, а бетон перрона под ним был сильно испачкан кровью. Он явно тоже успел получить пулю. Я перевернул его — спереди он был весь в крови и смотрел на меня мутными глазами, совершенно ничего не соображая. Пришлось с сожалением признать, что для быстрого допроса он никак не годился.

— Первак, — обратился я к подошедшему начальнику охраны, — распорядись перевязать этого, а то сдохнет до допроса. Пошли кого-нибудь известить власти, и пусть ещё пришлют мастера вставить стёкла.

Стёкол было выбито много. В нашем салон-вагоне не хватало всего одного — его выбила Ленка, выскакивая через окно на перрон, — зато в вагоне охраны не осталось и половины целых. Охрана начала стрелять сразу из вагона — они, конечно, всё сделали правильно, но теперь нам придётся задержаться здесь для починки.

Местное начальство появилось только через полчаса. Несколько раз на перрон прибегали какие-то мелкие чиновники и с круглыми глазами убегали обратно. Впрочем, водителей цистерн увели сразу, и я не стал препятствовать. В нападении они, очевидно, не участвовали, а вести полноценное расследование мне всё равно никто не позволит.

Наконец, появилась целая делегация во главе с представительно выглядящим чиновником.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — поздоровался он. — Я Охрим Грива, пристав Печерского округа. Мне поручено выяснить, что здесь произошло.

— Здравствуйте, почтенный, — отозвался я. — Мне кажется, что вы немного перепутали. Я полагаю, что это вы должны мне сообщить, что здесь произошло.

— К сожалению, мне пока нечего вам сказать, господин Кеннер, — развёл руками тот. — Мы расследуем происшедшее. Могу лишь заверить вас, что княжество Киевское приложит все силы для выяснения обстоятельств дела, и обязательно проинформирует вас о результатах. А тем временем могу ли я распорядиться забрать трупы?

— Вот этот ещё жив, — показал я на раненого. — Не уверен, что он проживёт долго, но вы можете попробовать его вытащить.

— Благодарю вас, господин Кеннер, — слегка поклонился пристав. — Эй, вы, бездельники! — он обернулся к своим сопровождающим. — Вот этого немедленно в лечебницу, остальных в морг. Живо!

Мне было откровенно жаль отдавать им раненого, но допросить его не было ни малейшей возможности. Если бы я задержал его у себя, он бы просто умер.

— Должен заметить, почтенный Охрим, — сказал я кисло, — что я совершенно не удовлетворён вашими заверениями.

— Поверьте, господин Кеннер, это не просто официальная отговорка. Могу ли я поговорить с вами конфиденциально?

— Безусловно, почтенный, — согласился я.

— Я глубоко понимаю ваше недовольство, но официально я не имею права сказать вам ничего больше. Но вот неофициально я могу добавить кое-что ещё. Однако, если вы сошлётесь на меня, я буду вынужден всё отрицать.

Не думаю, что он так уж страдает от моего недовольства. Скорее всего, его начальство желает минимизировать скандал, вот ему и приказали поделиться со мной какими-то приватными соображениями, чтобы я уверился, что киевляне действительно относятся к расследованию серьёзно.

— Я не буду ссылаться на вас, почтенный, — пообещал я.

Сохранения приватности я обещать не стал, и пристав это прекрасно понял. Впрочем, на самом деле ему ведь это безразлично. Ему безразлично даже, буду ли я на него ссылаться или нет. Всё, что он мне скажет, он скажет по прямому приказу начальства — нужно быть невероятно наивным, чтобы поверить в то, что опытный чиновник начал откровенничать со мной о служебных делах по собственной инициативе.

— Чтобы убедить вас, что мы не собираемся ничего замалчивать, могу сообщить, что мы немедленно сообщили в Новгород о происшедшем. Как мне передал знакомый из Управления защиты правопорядка, князь Яромир уже связался с Обществом лично и выразил желание быть в курсе расследования.

— С Обществом? — непонимающе переспросил я.

— Да-да, с Обществом, — пристав понизил голос почти до шёпота. — Мне по секрету сказали, что это дело сейчас находится под контролем граждан. И раз уж князь Яромир так прямо выразил своё недовольство нападением на его доверенного дворянина, то в это несложно поверить.

— Поверить? — переспросил я, уже окончательно потерявшись.

— Ну, вы же понимаете, что это всё-таки слухи, — развёл руками Охрим. — Никто ведь не будет мне об этом докладывать. Где я, и где граждане?

Вот и мне тоже интересно — где окружной пристав, то есть управитель немаленького столичного округа, и где граждане, которых он упоминает почти шёпотом и как бы не с заглавной буквы? Не припомню, чтобы демократии настолько трепетно относились к своим гражданам. Мне всегда казалось, что там то же самое, что и везде, только демагогии побольше. Но похоже, что я далеко не всё знаю о демократии.

— Думаю, вы уже поняли, господин Кеннер, что у нас сейчас творится, — с искренней печалью вздохнул пристав. — У нас просто сумасшедший дом, подняли абсолютно всех. Я уверен, что результаты будут в самое ближайшее время. И рискуя вызвать ваше недовольство, попрошу вас на некоторое время задержаться в Киеве. С вами, вероятно, пожелают побеседовать, — он поднял глаза вверх, как бы обозначая заинтересованные в разговоре высшие силы.

— Я задержусь, — пообещал я. Всё равно починка вагонов займёт какое-то время.

— Благодарю вас, господин Кеннер, — вежливо поклонился пристав. — А сейчас позвольте вас покинуть, мне пора вернуться к своим обязанностям.

Глава 20

Три дня ничего не происходило. Вагоны стояли без стёкол, с окнами, забитыми фанерой — присланные специалисты задумчиво поцокали языками, записали каталожные номера стёкол и исчезли без следа. На все вопросы местные чиновники заявляли, что заказанные стёкла вот-вот будут получены, и искренне не понимали, чего это мне неймётся.

— Не волнуйтесь, господин Кеннер, — доверительно утешил меня очередной чиновник, — все расходы по вашему проживанию и ремонту вагонов взяло на себя княжество. — И добавил пониженным голосом, явно ожидая, что я сейчас захлебнусь от восторга: — По секрету открою вам, что нам даже пришло распоряжение о выплате вам извинительной компенсации.

— Я восхищён, — кисло ответил я. — И всё же мне хотелось бы большей определённости в вопросе моего отъезда.

— Увы, — развёл руками чиновник, — я знаю об этом не больше вашего. Этот вопрос находится не в моей компетенции. Даже осторожно сформулирую так: