Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев

социализма показывает, что в период социалистического и коммунистического строительства роль интеллигенции в обществе особенно возрастает. Это связано не только с бурной научно-технической революцией, происходящей ныне во всех высокоразвитых странах, но и с тем, что в отличие от классово-антагонистических формаций социализм возникает и развивается не стихийно, а на основе сознательного использования познанных объективных законов общественного развития. В этих условиях деятельность людей умственного труда оказывается важнейшим фактором, без которого невозможно нормальное функционирование общества.

Одна из главных особенностей возникновения социалистической интеллигенции состоит в том, что она в основном формируется уже после победы социалистической революции. В то время как буржуазия по мере возникновения новых производительных сил, ещё задолго до взятия власти имеет возможность создать свою многочисленную интеллигенцию, пролетариат до победы социалистической революции располагает весьма малочисленными кадрами интеллигенции, прежде всего в лице профессиональных революционеров.

После свержения власти буржуазии и установления диктатуры пролетариата встают грандиозные по своему масштабу и характеру задачи создания нового, социалистического общественного строя. Для выполнения этих задач, разумеется, далеко недостаточно той небольшой группы пролетарских интеллигентов, которая сформировалась до революции или перешла на сторону народа в первые дни революции. Вот почему одной из важнейших задач культурной революции является формирование новой, социалистической интеллигенции. Но создать её за короткое время невозможно. Поэтому встаёт задача использования кадров буржуазных специалистов. В. И. Ленин учил партию в первые годы Советской власти, как нужно, не прекращая борьбы с контрреволюционными элементами, создавать вокруг честных и лояльных по отношению к Советскому государству специалистов атмосферу товарищеского сотрудничества, вести терпеливую и систематическую работу по вовлечению их в русло деятельности Советской власти, не жалеть средств на высокую оплату их труда, смелее использовать их знания и опыт, учиться у них управлять и вместе с тем воспитывать их идейно. «Мы не можем строить власть,— писал он,— если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано»[293].

Вместе с тем невозможно было строить новое общество, не создавая своей собственной интеллигенции. И это несравненно более сложная, более трудная задача, чем привлечение на сторону революции буржуазных специалистов. Для решения этой задачи нужно было прежде всего поднять общий культурный уровень народа, чтобы из его среды со временем формировалась социалистическая интеллигенция.

Само собой разумеется, что решение этих задач оказывается тем сложнее, чем более отсталой в экономическом и культурном отношениях является страна, вступающая на путь социалистической революции.

За первые годы существования народной власти в Китае было много сделано для преодоления многовековой отсталости народа — сокращения неграмотности, подъёма культурного уровня трудящихся, создания собственных национальных кадров интеллигенции. На седьмой год революции в Китае уже работало 3 840 тыс. специалистов, из них примерно 100 тыс.— высшей квалификации[294]. Чжоу Эньлай в докладе на совещании по вопросу об интеллигенции, созванном ЦК КПК 14 января 1956 г., назвал интеллигенцию «великой силой в деле социалистического строительства» в пяти главных областях — научно-исследовательской, просвещения, инженерно-технической, здравоохранения, культуры и искусства. Неоценимую помощь Китайской Народной Республике оказали народы других социалистических стран, и прежде всего Советский Союз. Тысячи советских специалистов помогали китайскому народу в осуществлении планов развития народного хозяйства; в то же время многие тысячи китайских юношей и девушек учились в советских вузах, готовились стать высококвалифицированными специалистами.

Однако позднее, в нарушение принятых на Ⅷ съезде КПК решений, в разрез с генеральной линией партии Мао Цзэдун и его сторонники повели дело так, что из Китая были отозваны советские специалисты и из СССР выехали китайские студенты. Одновременно в Китае была развернута кампания борьбы против «советского ревизионизма» и его «агентов» в среде китайской интеллигенции. В ходе этой кампании на деятелей китайской культуры (и без того пока ещё немногочисленных) обрушилась целая серия драконовских мер, мер, явившихся «прелюдией» «великой культурной революции» в Китае.

В 1945 г. Мао Цзэдун заявил, что представителей интеллигенции следует «рассматривать как величайшую ценность для государства и общества»[295]. В 1948 г. он писал: «Мы ценим нашу интеллигенцию, и это совершенно правильно, ибо без революционной интеллигенции революция победить не может»[296]. А в 1964—1966 гг., т. е. накануне решения ⅩⅠ Пленума ЦК КПК о начале «великой пролетарской культурной революции», нынешнее руководство КПК, коренным образом пересмотрев прежнюю линию, организовало целую серию атак против интеллигенции, прежде всего против деятелей искусства и представителей гуманитарных наук, т. е. против подавляющего большинства творческой интеллигенции. Что касается интеллигенции научно-технической, составляющей в Китае значительное меньшинство среди людей умственного труда, то её, как правило, стремились не трогать, и хунвэйбинам даже официально было запрещено каким-либо образом задевать эту часть интеллигенции; это ограничение, очевидно, прежде всего определялось милитаристским курсом маоистов и не случайно связывалось в соответствующих инструкциях по проведению «великой культурной революции» с успешным взрывом первой китайской ядерной бомбы.

Наступлению на интеллигенцию, начавшемуся по всей линии в конце 1964 г., предшествовали, правда, атаки ещё в 1951—1964 гг.: критика фильма «Жизнь У Сюня», кампания вокруг исследования классического романа «Сон в красном тереме», борьба с Ху Фэном и его «контрреволюционной кликой», борьба в 1957 г. против «буржуазных правых» и т. д. Но то, что происходило в Китае в 1964—1966 гг., и по масштабам, и по результатам намного превосходит все эти атаки и «критические кампании», вместе взятые.

В ходе этой невиданной по размаху расправы с кадрами творческой интеллигенции в Китае была произведена ещё одна «переоценка ценностей»: оказались ниспровергнутыми и все традиции революционной китайской культуры 20—30‑х гг., культуры, развивавшейся под сильным влиянием Октябрьской революции, и до недавнего времени считавшейся в Китае «гордостью национальной литературы и искусства».

В ожесточённой «дискуссии» был похоронен фильм «Ранней весной, в феврале», созданный известным режиссером Се Тели по повести расстрелянного в 1931 г. писателя-коммуниста Жоу Ши (Чжао Пинфу). Перечёркнуто творчество и соратников Жоу Ши, погибших вместе с ним от руки гоминьдановских палачей,— Инь Фу, Ху Епиня, Ли Вэйсеня, Фэн Кэна — писателей, которые, по словам Лу Синя, «кровью своей написали первую страницу китайской пролетарской литературы». Китайские критики взяли под обстрел литературные произведения Мао Дуня (в связи с экранизацией его повести «Лавка Линя») и творчество всей группы писателей, объединившихся в 30‑х годах вокруг Лу Синя. Развенчание «так называемой литературы и искусства тридцатых годов» было завершено в передовой статье «Цзэфаньцзюнь бао» от 18 апреля 1966 г., перепечатанной всеми газетами и журналом «Хунци». В газете содержался призыв «покончить со слепой верой в так называемую литературу и искусство 30‑х годов», которые были охарактеризованы как «антипартийная, антисоциалистическая чёрная линия, противостоящая идеям Мао Цзэдуна»[297].

В 1965—1966 гг. китайскую печать буквально захлестнул поток «разгромных» материалов, направленных против передовых представителей китайской интеллигенции, и прежде всего историков, философов и экономистов, работников культурных и идеологических учреждений, против всех мыслящих людей, которые