Мой любимый шотландец - Эви Данмор

– Бой на мечах, – повторила Хэтти. Он что, издевается? Танцующий и смеющийся Люциан был сам на себя не похож и вызывал недоумение. К тому же это придавало ему опасную привлекательность. – Мне нужно на свежий воздух…

В зале было слишком жарко, накурено и шумно. Хэтти повисла на руке Люциана, и он повел ее к боковой двери у бара. Прохладный ночной воздух бодрил, она с жадно вдохнула полной грудью, и вдруг ее затошнило. Хэтти стала с опаской дышать свозь зубы.

– Невестин гребень очень похож на твой, – небрежно заметил Люциан.

– Какое странное совпадение!

– Ага. Что она будет с ним делать – надевать, стирая у корыта на заднем дворе?

– Люциан, – глотая слова, проговорила Хэтти, – ты должен понять: каждой женщине нужны безделушки, которые просто радуют глаз или позволяют чувствовать себя красивой.

Он взял ее за талию.

– Я не знал.

– Ну да, – вздохнула Хэтти. – Наверное, ты считаешь меня ужасно легкомысленной, но не надо портить такой чудный вечер и говорить об этом сейчас!

– Ладно, не буду.

На черном небе у него за спиной Млечный Путь раскинулся белой дугой и вздымался, словно огромная свадебная фата. Вряд ли невооруженным взглядом его может быть видно так хорошо.

– Кажется, я немного пьяна, – пробормотала девушка.

– Чуть-чуть, – согласился Люциан, прижимая ее к себе крепче, и она облегченно вздохнула, потому что его грудь была восхитительно надежной, а умелые пальцы могли заставить звезды взрываться… Люциан слегка напрягся. Хэтти поняла, что положила голову ему на плечо.

– У тебя есть килт? – спросила она.

– Чего?!

– Есть?

– Да, – кивнул он, подумав, – а что?

Хэтти прильнула ближе.

– Почему не надел на нашу свадьбу?

Он ответил не сразу.

– Шотландскую клетку теперь носит королева, – наконец сказал Люциан. – И это больше не символ бунтарства, как во времена моих мятежных предков.

Хэтти встала на цыпочки и уткнулась носом в его теплую шею. Никакой реакции. Она прижалась всей грудью, потому что была молода, любопытна и полна внезапно вспыхнувшей страсти, не находившей выхода, и потому что никак не могла подобраться к мужу достаточно близко. Она провела кончиком языка по коже чуть выше воротничка. Люциан вздрогнул и отстранился.

– Давай-ка отведем тебя внутрь.

Он повел ее вокруг гостиницы к главному входу. Поднимаясь по скрипучим ступенькам, Хэтти глупо хихикала, потому что Люциан придерживал ее за мягкое место. В узком коридоре она вспомнила про соседство мистера Мэтьюса и попыталась вести себя прилично, но без толку: едва они вошли в свой номер и Люциан зажег свет, девушка вцепилась в лацканы его сюртука и встала на цыпочки.

Он отвернулся, и ее жадные губы уткнулись в щеку.

– Что не так? – прошептала Хэтти. – Послушай, я согласна на все!

– Вот и хорошо, – проговорил он, отыскивая ее взгляд. – Осталось только протрезветь.

– Фи, как грубо, сэр! – Она схватила его за галстук. – Я тревз… трезв…

Люциан поймал девушку за руки и сжал. Он ее отвергает!

Такого Хэтти не ожидала. Унижение пронзило ее, словно удар ножа в живот. Нос защипало от горючих слез.

– Ты сам заявил, что мне придется об этом просить! – с обидой воскликнула она и вдруг вспомнила, что чувство собственного достоинства оставила в танцевальной зале. – Ты что, голову мне морочишь? – Люциан отпустил ее руки, и Хэтти коснулась своих мокрых щек. – А почему я плачу?

Она не сразу сообразила, что Люциан хихикает.

– Потому, что ты напилась, mo chridhe[9], – сказал он.

– Чего?!

Люциан взял ее лицо в ладони и вгляделся в глаза.

– Выпила слишком много виски, – проговорил он, четко произнося каждое слово. – Ты наклюкалась. Похоже, тебя прошибло на слезу.

– Обращать внимание на слабость леди – жестоко. Я не хочу, чтобы меня прошибало на слезу!

– Хорошо, что не на драку, – утешил Люциан.

Голова Хэтти отяжелела, глаза слипались.

– А ты злой, когда выпьешь?

Люциан широко улыбнулся, и при виде отколотого зуба сердце девушки упало.

– Я всегда злой, – напомнил он. – Ты ведь знаешь.

Значит, она хочет злого мужчину. Что за чушь?

– Мне не очень хорошо, – с трудом проговорила Хэтти.

Она села на кровать, Люциан опустился на колени и стал развязывать шнурки на ее ботинках. Хэтти вздохнула, подвигала пальцами и, ощутив приступ дурноты, легла.

– Я помогу тебе, хорошо?

– Ладно.

Он поворачивал ее туда-сюда, распуская шнуровку на платье, расстегивая застежки на платье, развязывая ленты на сетчатой нижней юбке. Он быстро справился с чулками, легонько касаясь чувствительной кожи под коленями, когда снимал эластичные подвязки. Наверное, Люциан проделывал это много раз, подумала она, ощутив ловкие рывки справа и слева и почувствовав, как слабеет давление корсета. Но с другими женщинами! Хэтти горько всхлипнула.

– Ну-ну, – проворчал муж. – Все будет хорошо.

– Разве? – Слезы струились по щекам, мочили волосы, и пряди волос липли к шее.

– Да. – Он подоткнул одеяло возле ее плеч.

– Не знаю, что на меня нашло, – призналась Хэтти. – Свадьба получилась чудесная, я была так счастлива…

– В последнее время тебе пришлось нелегко, – ответил он, потом сходил в боковую комнатку за тазом и поставил его рядом с кроватью. – Если станет плохо, постарайся не промахнуться.

– О-о, – простонала она. – Я умираю!

Сверкнули зубы.

– Нет, – возразил он. – Но завтра утром ты будешь жалеть, что не умерла.

Встревожившись, Хэтти попыталась поднять голову.

– Что ты имеешь в виду?

Он снова взял ее лицо в ладони, утер большими пальцами слезы.

– Отдохни.

Хэтти закрыла глаза и уже в полусне почувствовала нежное прикосновение губ ко лбу.

– Что за чары ты на меня наложила? – прошептал Люциан.

Она скользила по спирали то ли вверх, то ли вниз и не смогла ничего ответить.

* * *

Выйдя из гостиницы проветриться, Люциан смотрел на темные очертания долины и думал, что если бы имел привычку курить, то непременно зажег бы сейчас папиросу. Руки слегка дрожали, но вряд ли тому был виной глоток шотландского виски. Мерцающий свет и звуки пьяного веселья, доносившиеся из окна обеденной залы, напомнили, как Хэрриет кружилась среди шахтеров – веселая, беззаботная, притягательная. Старая и новая жизнь Люциана, заключенные в одну рамку, являли собой странную картину; в какой-то миг девушка протанцевала по стыку обоих миров с таким видом, словно это возможно – не принадлежать ни к одному из двух, находиться ровно посередине.

Шум усилился, и наружу через боковую дверь вывалилась какая-то парочка.

– А он ничего мужик, да? – запинаясь, проговорил кто-то на шотландском.

– Еще рано судить, – ответил женский голос. – Мне понравилось, что он влюблен в свою жену без памяти.

– А мне понравилось, что он не оторвал яйца Фрейзеру за то, что тот лапал его