Мой любимый шотландец - Эви Данмор

улыбка пропала – Хэтти поднялась и подошла к нему. Когда она неловко устроилась на колене, лицо мужа напряглось.

– Так? – спросила она с бешено бьющимся сердцем.

Люциан провел день на свежем воздухе, и пахло от него восхитительно. Пуговицы на рубашке были расстегнуты, открывая темные волосы на мускулистой груди.

– Пойдет, – пробормотал он.

Его руки сомкнулись на ее талии. Хэтти угодила в силки добровольно, в поисках чего-то нового, желая проверить свои силы. Она не сводила глаз с рельефных мышц. Очень красиво. Потрогала пальцем, и Люциан нервно сглотнул. Хэтти коснулась теплой кожи, погладила мягкие курчавые волосы и медленно спустилась к верхней пуговице. Люциан не выдержал первым – схватил ее за подбородок и смачно поцеловал в губы. Девушку пронзило острое желание. Легкое касание языка заставило ее отпрянуть, хватая воздух ртом. Кожа горела от кончиков пальцев до макушки.

Хэтти отвернулась к окну – солнце тонуло в расплавленном сиянии.

– Я в полном замешательстве… – Она покачала головой.

Люциан пристально изучал ее профиль.

– Возможно, дело в том, что твой разум говорит одно, а тело – совсем другое, – тихо пояснил он. – Может, тебе станет легче, если прекратишь воспринимать нашу близость как награду для меня и попробуешь получить удовольствие сама.

Это шло вразрез со всеми принципами, которые прививали женщинам с детства. Замешательство Хэтти приняло иное направление – она прочла название книги, лежавшей на подоконнике. В глазах Люциана мелькнула досада.

– «Грозовой перевал»!

– Ну да.

– Ты сказал, что книжка про торф!

– Про торфяные болота там тоже есть.

– Где ты ее нашел?

Книга выглядела новой, корешок явно сломали совсем недавно.

– В книжном в Сент-Эндрюсе.

Люциан отобрал у нее книгу, прижал к груди и забарабанил пальцами по обложке. Вот глупый, нервничает из-за того, что его поймали за чтением!

– И тебе нравится?.. – поинтересовалась Хэтти.

– Читать? – Он пожал плечами. – Наверное.

– Значит, нравится.

– Ну да. Как выяснилось, ты неправа. Причем по всем пунктам!

– Как это так? – удивилась Хэтти. – Что значит – по всем?

– Начнем с того, что злодей в книге вовсе не Хитклиф, а Нелли…

– Нелли?!

– Этой назойливой проныре следовало бы отвесить хорошего пинка!

– Поверить не могу, что ты напустился на бедняжку Нелли! Гораздо более явный злодей – это Хиндли.

Люциан усмехнулся.

– Хиндли – жалкий сопляк и тоже заслуживает взбучки, но разве это он постоянно влезал между Кэти и Хитклифом?

– Нелли поступала так, как считала правильным, желая защитить свою хозяйку.

– Нет. – Люциан покачал головой. – Эта служанка упивалась своей властью, потеряв всякое чувство меры. Кэти нужна была не защита – ей был нужен Хитклиф! Вот, она сама говорит… – Он притянул к себе Хэтти, открыл книгу, полистал и, найдя нужное место, ткнул в него пальцем. – Она говорит: «Моя любовь к Хитклифу напоминает незыблемую скалу – радости для глаз в ней мало, но без нее я пропаду». – Он поднял горящий взгляд. – Пропаду – понимаешь?

Хэтти внезапно подумалось, что еще ни разу они не проводили воскресный вечер за чтением. Когда Люциан произнес слова Кэти с шотландским выговором, сердце девушки затрепетало, как бабочка в нежданно проглянувшем луче солнца.

– И еще кое-что, – добавил он, пристально всматриваясь ей в лицо. – Я – не Хитклиф!

– Разве? – с горечью спросила Хэтти.

Сердитый взгляд и растрепанные волосы Люциана наводили на мысль о том, что йоркширские ветра все еще бушуют вокруг него.

– Во-первых, я бы никогда не убил пса – он ведь ничего не сделал.

– Бедняжку Фэнни!

– Да, Фэнни. Во-вторых, Хитклиф был мнителен, а я – нет.

– Пожалуй, – признала Хэтти.

– Вероломная женщина вроде Кэти не стоит мести, – продолжил Люциан. – Я ни за что не вернулся бы туда похвастаться перед ней своим богатством и положением. Будь я настолько глуп, чтобы тосковать по подобной женщине, думай я, что мое сердце живет лишь ею, и надейся хотя бы на проблеск ответного чувства, она непременно стала бы моей. К чему обиженно убегать, услышав неприятное известие, к чему сидеть сложа руки и смотреть, как на ней женится анемичный дворянчик? Если нужно, я ушел бы по болотам, перебросив ее через плечо.

– Не сомневаюсь, – выдохнула Хэтти, чувствуя его руку на талии. – Ты не преминул бы обречь ее на жизнь в нищете.

– Какая нищета?! Он умен, фортуна ему улыбалась. – Люциан тоже улыбнулся, обнажив отколотый клык, и стал похож на довольного волка.

Хэтти покрылась мурашками. Она стряхнула его руку и поднялась.

– Выбрать Линтона Кэти вынудили материальные соображения и приличия. Большинство женщин сделали бы то же самое – это единственный разумный вариант.

Люциан покачал головой.

– Она слишком мало верила в того, кого любила, и он еще сильнее себя возненавидел. В результате она вышла замуж за полное ничтожество.

– Ничтожество? Да ты этого беднягу ненавидишь!

Люциан скривился.

– Он чуть ли не падает в обморок, стоит Хитклифу посмотреть на него пристально. Просто посмотреть! Если бы Хитклиф был женщиной, ему бы такое понравилось?

Хэтти открыла рот и поняла, что ей нечего возразить. Ни единой мысли! Интуитивно она знала ответ. Ее взгляд метнулся к бескрайним вересковым пустошам за окном, к линии невысоких гор у горизонта. Женщина вроде Кэти тосковала бы по своей любви до самого конца, и неважно, под каким бы глянцевым налетом социальных условностей та ни скрывалась, – правда хранилась в глубине души, как скала. Под спудом самообмана правда гниет и вгрызается в самую основу личности, поэтому некоторые женщины сходят с ума и неприкаянно бродят по вересковым пустошам. Иные сердца стремятся к тихим радостям спокойной, сытой жизни, другие – к угару страстей, даже зная, что сгорят. «Я выбрала бы пламя», – подумала Хэтти. Четкое понимание своей сущности впилось острыми зубами в самое ее нутро. «Я никогда не смогла бы полюбить Клотверси Скеффингтона!» И он тоже не любил бы ее всю без остатка. Представив реакцию миловидного лорда на ее беспутные мысли, на страстное желание, на ликующие гортанные крики, Хэтти шумно выдохнула и коснулась пылающих щек. Руки были ледяные. Как странно, когда правда всплывает наружу, хотя все это время ты о ней догадывался. Никакая она не прелестная! Вот почему Хэтти так бесило это слово – само по себе вовсе не плохое, но к ней оно не имело никакого отношения. Оказывается, под кружевами и шелком она – дикое и опасное создание.

Хэтти повернулась к Люциану, и глаза его округлились.

– Ты улыбаешься.

Он сказал это с таким изумлением, словно имел в виду: «Я только что видел, как мимо пролетел поросенок».

– Насколько я понимаю, мы обсуждаем литературу, мистер Блэкстоун.

На его лице отразилось удивление.

– Так и есть.

– Причем любовный роман.

– Хотя здесь и не Флоренция, – сказал он и