Александрийское звено - Стив Берри

— Благодаря тому, что Дейли подкупал конгрессменов? — не удержалась Стефани. Пусть перед ней сидел президент, но она была на взводе и ее терпимость по отношению к любому виду вранья находилась ниже нуля. — При таком раскладе трудно проиграть.

С минуту Дэниелс молча раскачивался в кресле устремив взгляд в сторону густого леса, а потом вдруг спросил:

— Вы помните «Роки-3»?

Она не ответила.

— Мне нравились эти фильмы. Роки сначала били смертным боем — так, что казалось, он вот-вот отдаст концы, а потом звучали фанфары, играла потрясающая музыка, к нему приходило второе дыхание, и он вышибал дух из своего противника.

Стефани слушала президента с растущим удивлением.

— В «Роки-3» главный герой узнает, что Микки, его тренер, организовывал для него легкие бои, в которых он гарантированно мог победить, чтобы сохранить свой титул и не быть побитым. Сталлоне великолепно играет в этом месте. Он хочет встретиться на ринге с мистером Т, но Микки говорит: «Ни в коем случае. Он тебя убьет». При мысли о том, что он, возможно, не так хорош, как сам думал о себе, Роки приходит в ярость. Разумеется, Микки умирает, а Роки нокаутирует мистера Т.

Последнюю фразу президент произнес уважительно.

— Дейли — это мой Микки, — почти шепотом произнес Дэниелс. — Он организует мои бои. А я — как Роки. Мне это тоже не нравится.

— И вы тоже об этом не знали?

Президент покачал головой. На лице его читалась смесь раздражения и любопытства.

— Я сам собирался прищучить Дейли, когда узнал, что вы тоже взяли его в оборот. Вы действительно использовали для этого девочку по вызову? Что ж, в изобретательности вам не откажешь. В тот день, когда мне сообщили об этом, мое мнение о вас резко изменилось. Мои люди не обладают таким творческим потенциалом.

— Откуда вам стало известно о том, что мы взяли Дейли в разработку? — не могла не поинтересоваться Стефани.

— Мои ребята обожают подслушивать и подглядывать, вот они этим и занимались. Нам было известно о флэш-картах и о том, где он их прячет. Мы просто сидели и ждали.

— Но мы проводили расследование несколько месяцев назад. Почему же вы ничего не предприняли?

— А вы?

Ответ был очевиден для Стефани.

— Я не могла его уволить, а вы могли.

Дэниелс уперся руками в подлокотники и передвинулся на краешек кресла.

— Скандалы — всегда скверная штука, Стефани. Ни один человек в этой стране не поверил бы в то, что я ничего не знал о проделках Дейли. Да, я должен был убрать его, но так, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

— То есть вы предоставили Дейли самому уничтожить себя? — уточнила Кассиопея.

Дэниелс повернулся к ней.

— Этот вариант был бы наиболее предпочтительным, но выживание — специальность Ларри, и, должен сказать, он в ней преуспел.

— Что у него есть на вас? — спросила Стефани.

Ее нахальство, похоже, скорее позабавило, нежели разозлило президента.

— Если не считать компрометирующих фотографий, на которых я сношаюсь с козлом, не так уж много.

Стефани усмехнулась.

— Извините, но я была обязана задать этот вопрос.

— Разумеется. Теперь я понимаю, почему вас многие недолюбливают. Вы любого можете достать до печенок. Но давайте все же вернемся к моему вопросу, который вам обеим, судя по всему, показался не заслуживающим внимания. Почему Брент Грин хотел говорить напрямую с Малоуном?

Стефани припомнила то, что услышала от Дейли в музее.

— Дейли сказал мне, что Брент мечтает стать следующим вице-президентом.

— И это подводит нас к главной цели нашей сегодняшней встречи. — Дэниелс откинулся на спинку кресла и вновь принялся раскачиваться. — Я люблю изображать простого парня. Это часть деревенского воспитания, которое я получил в Теннесси. Именно поэтому мне так нравится Кэмп-Дэвид. Он напоминает мне о доме. Но сейчас пора вновь стать президентом. Кто-то получает доступ к нашим секретным файлам и извлекает из них информацию относительно Александрийского Звена. Затем он передает полученную информацию двум зарубежным правительствам, которые после этого встают на дыбы. Израильтяне просто рвут и мечут. Со стороны это выглядит так, будто мы вцепились друг другу в глотки, но, между нами говоря, мне нравятся эти ребята. Никто — повторяю, никто! — не посмеет задеть интересы израильтян, пока я у власти. К сожалению, в моей администрации есть люди, которые думают иначе.

Стефани хотелось спросить, кто именно, но она не стала перебивать президента.

— Что-то происходит, и началось все это с того момента, когда похитили сына Коттона Малоуна. К счастью для Малоуна, эти парни не знают, с кем они связались. Он им покажет, почем фунт изюма. И это дает нам возможность облечь плотью то, о чем нам пока не известно. Мой дядя говаривал: «Хочешь убить змей? Нет ничего проще. Подожги подлесок, подожди, пока они выползут, и снеси им головы». Именно это мы сейчас и делаем.

Кассиопея потрясла головой.

— Как я уже говорила, господин президент, у вас тут царит форменный бардак. Я вовлечена в происходящее всего день или два, но я понятия не имею, кто говорит правду, а кто лжет. У меня складывается впечатление, что врут все.

— Включая меня?

Изумрудные глаза Кассиопеи сузились.

— Включая вас.

— Это хорошо. Вы должны быть подозрительны. — В его голосе прозвучала неподдельная искренность. — Но мне нужна ваша помощь. Именно поэтому я уволил вас, Стефани. Вам была необходима свобода действий, и теперь она у вас есть.

— Для чего? Что я должна сделать?

— Найти предателя, окопавшегося рядом со мной.

60

Вена, 23.20

Торвальдсен и Гари спускались со второго этажа шато. Альфреда Херманна после состоявшегося между ними последнего короткого разговора Торвальдсен больше не видел. Гари провел вечер со своими ровесниками — детьми двух других членов ордена, которых те привезли с собой: Херманн велел накрыть им стол для ужина в Доме бабочек.

— Это было клево! — восхищенно говорил Гари. — Бабочки садились прямо на наши тарелки.

Торвальдсену приходилось несколько раз бывать в schmetterlinghaus. Он тоже находил это место восхитительным и даже подумывал о том, чтобы устроить нечто подобное у себя в Кристиангаде.

— Бабочки и вправду удивительные существа, и уход за ними требует особой тщательности.

— Там чувствуешь себя прямо как в тропических джунглях.

Спать ни одному из них не хотелось. Гари, несомненно, являлся совой, поэтому сейчас они направлялись в библиотеку Херманна.

Еще днем Торвальдсен слышал, что Синее Кресло намеревается встретиться с членами Экономического комитета. Это займет его на некоторое время и позволит Торвальдсену кое-что почитать и подготовиться. Завтрашний день будет посвящен принятию ассамблеей решений, поэтому аргументы должны быть готовы и отточены. В воскресенье участники высокого собрания разъедутся по домам.

Ассамблея никогда не продолжалась долго. Профильные комитеты выносили на ее рассмотрение только те вопросы, которые требовали принятия коллективного решения. Таким образом высший орган ордена рассматривал, обсуждал и принимал планы деятельности на месяцы, остававшиеся до следующей — весенней или зимней — ассамблеи.

Назавтра Торвальдсен должен был быть во всеоружии.

Огромная библиотека была высотой с двухэтажный дом и обшита полированными панелями из ореха. По бокам камина из серного мрамора стояли барочные статуэтки, одна из стен была завешана французскими гобеленами. Три остальные стены от пола до потолка были заняты встроенными полками, роспись на потолке изображала небо, отчего казалось, что в помещении нет крыши. До верхних полок можно было добраться по винтовой лестнице. Торвальдсен взялся за узкий железный поручень и стал подниматься по узким ступеням.

— Что нам здесь понадобилось? — осведомился Гари.

— Мне нужно кое-что почитать.

Торвальдсену было известно об имеющемся в библиотеке возвышении, на котором покоится изумительная Библия. Херманн хвастался, что это один из первых печатных экземпляров Священного Писания. Датчанин подошел к старинному тому и с восхищением воззрился на переплет — настоящее произведение искусства.

— Библия была первой книгой, увидевшей свет, когда в пятнадцатом веке было усовершенствовано искусство книгопечатания. Гутенберг напечатал много экземпляров Библии, и это один из них. Как я уже сказал тебе сегодня, ты обязательно должен прочитать ее.

Гари смотрел на книгу, но Торвальдсен понимал, что парень просто не в состоянии оценить ее значение. Поэтому он сказал:

— Написанные здесь слова изменили ход истории человечества. Они дали иное направление развитию общества, низвергли многие политические режимы и возвели на пьедестал другие. Библия и Коран являются, возможно, самыми важными книгами на планете.