Конвой - Сергей Фомичев

В его чутьё, в его удачу верили абсолютно. Призы, переданные от имени полковника, бросались исполнять с невиданным рвением, даже если дело касалось чистки лошадей или приготовления пищи, солдаты готовы были умереть за своего командира, но вместе с тем не сомневались, что он приведёт их победе, а не к смерти.

Даже парни, с которыми он вышел из Чернигова, мало-помалу заразились общим настроением. Конечно, в святость полковника они не верили, но всячески подыгрывали сложившемуся у бойцов образу. Не бескорыстно. Кое-что от командирской славы перепадало и им, как старым соратникам.

Волошек вдруг понял, что нуждается в оппоненте. Раньше с ним спорил Жирмята, спорил до хрипоты. Но, решив для себя однажды, что товарищ дурачит Судьбу, и он перестал возражать. Потому теперь, дабы не утратить чувство реальности, сомневаться в правильности выбранного пути приходилось самому Волошеку.

Что гонит его вперёд, заставляя выписывать малопонятные даже ему самому вензеля? Любовь? Но он никогда не поддевался на сентиментальные крючки.

Однако краткое свидание, уже тогда почти не отличимое от сна, превратилось со временем в ноющую занозу. Он неожиданно прикоснулся к страсти и был удалён раньше, чем успел распробовать вкус. Нехватку ощущений восполнило воображение. Иллюзия захватила его мысли. Но почему только теперь? Четыре года сердце молчало и вот вдруг полыхнуло этим странным ощущением неутолённой жажды.

Волошек был уверен: продлись их с Ксюшей отношения некоторое время, он бы успел насладиться ими, распробовать, и теперь, возможно, не мчался бы сломя голову. Четырёх лет с лихвой хватало, чтобы успокоиться, переварить чувства, положить их в разряд приятных воспоминаний, которыми можно пользоваться по необходимости, под настроение, но которые не вмешиваются в жизнь.

Так что же, получается, он гонится за миражом?

С этим, казалось бы, простеньким и логичным заключением Волошек согласиться не мог. Потому что был ещё Тург. Начальник службы безопасности, письмо которого позвало в дорогу. А Тург являл собой воплощение интриги. Он был игроком, мастером манипуляции. Любое его слово, любое действие имели двойное дно. А заглянуть под лысую черепушку, чтобы узнать потаённые мысли, не удавалось, наверное, и самим богам.

Нет. Если любовь и привела Волошека на войну, то теперь вела не она. В основе его метаний, зигзагов, перемен настроения была боязнь сплясать под чужую дудку.

Отчасти сознательно, отчасти по наитию, он старался действовать так, чтобы не стать игрушкой ни руках Турга, ни в руках Гарчи, ни тем паче в руках его странных спутников, каждый из которых преследовал собственные, весьма мутные, цели. Может быть, и не стоило придавать чужим интригам такое значение, вообще принимать их всерьёз, но он не мог перебороть себя, и в стремлении оборвать поводок, возможно, перегибал палку.

— Ты параноик, — усмехался Жирмята. — Но дай тебе боги здоровья с твоей паранойей.

Корпус на марше растягивался на целую версту, а то и больше. Амулеты не справлялись с такой прорвой народу. Во время скачков возникала угроза, что колонна порвётся и хвост затеряется на магических тропах.

Вернуться за ним, даже с амулетом, — задача не изпростых. Переходы между анклавами редко работают в обе стороны. Чтобы собрать отставших, корпусупришлось бы надолго вставать, ждать, пока они отыщут обходную дорогу. Всё это означало потерю времени.

Волошек нервничал. Он клял свою уступчивость, из-за которой теперь оброс людьми, животными, тачанками, припасами и значительно утратил мобильность. Не желая рисковать миссией, он собрал в голову колонны самых полезных, с его точки зрения, людей, а перед каждым скачком войско подтягивалось, сбивалось в плотную кучу и, двигаясь, словно отара овец, переходило в следующий анклав.

И всё же однажды хвост отрезало. Так сказать, по самую голову.

Вместе с командиром незримую черту успел пересечь штаб да три десятка всадников, главным образом оружейники из слободы. Из знакомых рядом оказались Рыжий, Чабрец и Висмут, а также Алейко, сопровождающий Кощуна. По ту сторону магических врат остались бородачи вместе с Лысиком, журналист, эльф и все те, кто прибился к отряду в начале похода.

Волошек ещё некоторое время ждал, надеясь, что переход одолеют и остальные, но, поняв тщетность дальнейших ожиданий, объявил привал.

— Проклятье! — он развернул карту. — Мы почти уже вышли к Чёрному Форту.

— Их могло вынести вот сюда, — палец колдуна упёрся в отдалённый анклав. — Могло отбросить назад или куда угодно ещё… Зона тут весьма зыбкая. В любом случае им быстро не выбраться.

— Так что, возвращаться? — произнёс Рыжий. Волошек возвращаться не желал, о чём заявил твёрдо.

— Я могу сходить за ними, — предложил Висмут. — Мне будет проще сориентироваться. К вечеру вы доберётесь до Чёрного Форта, там всех и дождётесь. А нет, так сами управитесь. Оттуда дорога проще, да и Формикус поможет, если застанете его дома.

— Возьми слухача, — посоветовал Волошек. Терять колдуна было жалко.

Пока Висмут изучал карту, запоминая соседние участки и варианты переходов, Рыжий сбегал за слухачом. Чабрец, построив остатки войск, доложил подчинённым о текущем моменте. Оружейники ничуть не расстроились, узнав, что оторвались от основных сил. Ведь с ними остался их командир, а уж он найдёт способ воссоединить корпус.

— Короче говоря, пусть Ганеш думает, у него голова большая, — пробурчал Волошек.

Проводив колдуна к ближайшему переходу, они двинулись дальше.

Чёрный Форт обветшал, поседел, подобно дряхлому старцу. Обильные отложения соли на стенах сделали его похожим на снежную крепость. Куда бы ни падал взгляд, он натыкался на следы запустения. Озеро превратилось в болото. Его берега заросли камышом, по поверхности плавали поля ряски. Ведущая воротам дамба в нескольких местах была сильно разрушена паводками, и тачанку приходилось перетаскивать через промоины чуть ли не на руках.

Ворота оказались не заперты, а двор пуст. Сараи конюшни покосились, пахло древесной гнилью, никаких следов штурма или пожара, форт просто поддался времени.

Бойцы озирались, с любопытством разглядывая полуразрушенные укрепления. Возможно, эти руины надолго станут их домом. Волошек подозвал Чабреца.

— Займись обороной, — распорядился он. — Людей на стены поставь, на хозяйство, пристрой лошадей, посмотри, где починить что нужно, в общем, действуй. А мы с Рыжим внутри поищем, может, заснул хозяин. Или хотя бы записку оставил.

Облазив весь форт и не обнаружив ни записки, ни каких-либо следов Формикуса, они поднялись в библиотеку. Здесь всё было как прежде. Только Лосиная Голова на стене не подавала признаков жизни. Глаза её были закрыты, из пасти свешивался мясистый язык. Посиневший, почти чёрный и какой-то засохший…