Есенин, его жёны и одалиски - Павел Федорович Николаев

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта – ласкать и карябать,

Роковая на нём печать.

Розу белую с чёрною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней.

Но коль черти в душе гнездились –

Значит, ангелы жили в ней.

При образе жизни, который вёл Есенин, поверишь и в нечистую силу, которая толкала поэта на разудалые подвиги, и небесное заступничество высших сил. Во всяком случае, и другие женщины, боготворившие своего мучителя, верили в есенинских ангелов, спошествовавших его творчеству.

Так сложилось, что слушателями Есенина в Европе в основном были русские эмигранты, но поэту хотелось знать мнение о его стихах коренного населения. И он попросил Айседору устроить такой вечер. Дункан договорилась с артистами театра «Комеди Франсез» и со своим братом, хозяином небольшого театра. Раймонд жёстко поставил одно условие – чтобы Есенин был трезв.

Вечер состоялся 13 мая. Сергей Александрович кратко рассказал о себе (французы ценят обстоятельность), затем стихи Есенина читали актёры, а после них – автор.

В зале был русский писатель Осоргин, который охарактеризовал Есенина как подлинного скифа.

За время подготовки к вечеру Сергей Александрович пришёл в себя и почти обрёл свой давний привлекательный облик. Французские газеты писали: «Пафос молодого поэта, представшего в светлом ореоле русских кудрей, с лицом, достойным кисти Рафаэля, произвёл прекрасное впечатление на аудиторию».

Поэт имел полный успех у избранной французской публики (билеты стоили очень дорого). В газете «Комедия» уже 19 мая появились стихи писательницы Жизель Валлери, посвящённые Есенину:

Это романтический хулиган,

Бегущий к Парнасу.

Хулиган, сравнивающий себя с ветром,

Который веял над древним Римом.

Из-под пенно-кудрявых волос

Сверкают небольшие, но яркие глаза

С угрозой, неотразимой и бешеной, –

Блеск клинка, ничем не притуплённого.

В тексте Валлери есть цитата из стихотворения Есенина «Всё живое особой метой…», после которой идёт пикантная строфа:

Так говорит белокурый и дикий,

Тот, кого знаменитая Босоножка

Удостоила чести быть на её ложе

В её простосердечных объятиях.

Вряд ли она понравилась бы Сергею Александровичу. К счастью, французского языка он не знал.

…По совету брата Раймонда и секретаря Джо Милуорда Дункан решила дать два представления с оркестром в «Трокадеро». Первое из них состоялось 27 мая. Парижский хроникер Мишель-Жорж-Мишель писал о нём:

«Наша гениальная и тем не менее очаровательная Айседора, по своему обыкновению, произнесла изумительную речь в конце своего вечера танца в “Трокадеро”. Она расхаживала по самой кромке сцены, полностью усыпанной цветами.

– Мои двадцатилетние друзья… Подойдите ближе, посмотрите на меня. Я хочу сказать вам две вещи. Во-первых, пишут, что я большевичка. Что, у меня вид большевички?

– Нет! Нет!

– Но я из Москвы, где я тщетно разыскивала большевиков. Я их встречала в Париже, Нью-Йорке… Но в Москве я не встретила ни одного большевика. Но я увидела много маленьких детей, умирающих с голоду. Дайте мне немного денег для голодающих детей Москвы, которые ничего не знают о политике.

Банкноты сыплются на сцену, как до того сыпались розовые лепестки».

Вечером Айседора устроила приём в связи с первым выступлением в Париже. Была приглашена небольшая группа артистов и поэтов. Есенину это общество не понравилось, и он ушёл в свою комнату. Но в три часа ночи, когда кто-то играл сонату Бетховена, поэт с дикими глазами и взъерошенными волосами ворвался в гостиную и заорал:

А. Дункан

– Банда надутых рыб, грязные половики для саней, протухшие утробы, солдатское пойло – вы разбудили меня!

Схватив канделябры, он швырнул один в официанта, другой в зеркало. Затем начал крушить мебель.

По вызову явились четыре полицейских и увели Есенина в отделение. Поэту грозила высылка из Франции. У знакомого врача Дункан получила справку о том, что её муж страдает психическим заболеванием и нуждается в лечении.

16 июня в газете «Л’Эклер» («Молния») появилась статья русского писателя-эмигранта Д.С. Мережковского. В ней весьма неприглядно были представлены и Есенин, и Дункан, и революционная Россия. Айседора ответила на неё по пунктам «обвинения».

О себе: «Я никогда не стремилась позабавить публику. Моё единственное желание – заставить её почувствовать то же, что чувствую я сама».

Есенина Айседора поставила в один ряд с Эдгаром По, Бодлером, Полем Верленом, Мусоргским, Достоевским, Гоголем. И заключила: «Я прекрасно понимаю, что г-н Мережковский никогда не смог бы существовать вблизи подобных людей, – талант всегда возмущается гением».

О России: «Россия возродится!» – пишет Мережковский. Неужели он не знает, что Россия как раз возродилась – первое чудо со времён Иисуса Христа? И это Возрождение не только России, но и всей земли, и человечества, и будущего.

Во время войны я танцевала «Марсельезу», потому что я чувствовала, что это путь, ведущий к свободе. Сегодня я танцую под звуки «Интернационала», потому что я чувствую, что это гимн будущему и человечности.

Следующим «подвигом» Есенина в Париже стала оплеуха полицейскому и, как следствие этого, высылка из Франции в 24 часа.

Неудивительно, что ни один европейский писатель не пошёл на контакт с советским поэтом, овеянным «славой», созданной ему западной прессой. Есенин оказался в духовной изоляции и с тоской писал А. Мариенгофу: «Господи! даже повеситься можно от такого одиночества».

За границей не раз отмечались попытки Есенина к самоубийству. Характерна в этом плане страсть поэта бить зеркала. Психоаналитики говорят по этому поводу, что разрушение зеркал является одним из проявлений стремления к самоуничтожению: сначала человек уничтожает своё изображение, а позднее – себя. Дункан говорила по этому поводу:

– Я совершила ужасную ошибку, вывезя Есенина из России. Он не может жить вне России.

Дикие выходки Есенина отражались на репутации не только Дункан, но и её родственников, живущих в Париже. И они в ультимативный форме потребовали, чтобы она показала супруга хорошему психиатру. Айседора выбрала самое дорогое частное заведение Парижа – клинику Maison de Sante.

Есенина осматривал профессор Пьер Жане, светило французской психологии и психиатрии. Его вердикт был короток и односложен: ваш муж здоров.

В клинику Сергей Александрович был отпущен из полицейского комиссариата как больной человек, а он… Словом, пришлось оставить Париж, дальше церемониться с русским хулиганом полиция не собиралась.

Выехали 24 июля, 30-го были в Риге, задержавшись на несколько дней в Берлине.