Однажды в Америке - Хэрри Грей

— Ладно, посмотрим, — ответил Макс. Мы приехали к Толстому Мои, и Макс сразу полез в шкаф. Через некоторое время он крикнул: — Ага, вот они! Косой, держи коробку.

— Да, как в старые добрые времена, — весело проговорил Простак. — Один день — полицейские. Другой — налоговые инспектора на выезде. Помните, я еще каждый день спрашивал, не будем ли мы сегодня инспекторами по делам несовершеннолетних?

Косой поставил картонную коробку из-под ботинок на стол и сказал:

— Эй, Макс, а не стать ли нам инспекторами по делам публичных домов?

Макс молча высыпал содержимое коробки на стол и равномерно разгреб по сторонам коллекцию блестящих значков.

— Сегодня, — торжественно объявил он, — мы вступим в ряды самых больших поганцев Нью-Йорка.

— Мы будем просто полицейскими? — спросил Простак.

— Макс, может быть, сделаешь меня капитаном полиции? — вылез Косой.

— Вы, парни, начнете с самого низу, и, может быть, к концу дня кому-нибудь из вас удастся дослужиться до капитана, — ответил Макс.

Он выбрал три никелированных значка рядовых патрульных и сунул их нам. Себе Макс взял ярко блестящий желтый значок лейтенанта. Положив его в карман, он проревел грубым басом:

— Я — лейтенант Бредерик и жду сегодня от вас, олухи в штатском, активных действий!

Мы погрузились в автомобиль, и Макс скомандовал:

— На Бродвей, патрульный Косой!

— Поцелуйте меня в задницу, лейтенант, — ответил Косой, поворачивая ключ зажигания.

— Всю жизнь мечтал именно о таком уважении со стороны рядовых полицейских, — произнес Макс.

Мы выехали на Бродвей. Группки людей толпились возле входов в административные здания. Пикетчики с большими плакатами на груди и на спине бродили вдоль фасадов туда и обратно. К забастовке лифтеров присоединились и другие подразделения по обслуживанию зданий.

— Нам сюда, — сказал Макс. — Давай-ка, Косой, тормозни вон там.

Мы остановились возле многоэтажного административного здания и зашли внутрь. Когда мы проходили мимо пикетчиков, они обзывали нас продажными шкурами.

Несмотря на забастовку, лифт работал. Им управлял низенький коренастый штрейкбрехер. Мы присоединились к другим пассажирам и поехали наверх. Когда лифт достиг верхнего этажа, в кабине кроме нас остались еще два плечистых пассажира. Лифтер настороженно посмотрел на нас и объявил:

— Верхний этаж, все должны выйти.

— А как насчет этих двух парней? — спросил Макс. Один из амбалов оттопырил губу и задиристо поинтересовался:

— А тебе что за дело, умник?

Макс достал из кармана значок.

— Я лейтенант Бредерик из полицейского управления. Вы кто такие?

— Простите, лейтенант, я вас не узнал, — извинился парень. — Мы из детективного агентства Зеспуса.

— Покажите документы! — резко скомандовал Макс. Они предъявили карточки, подтверждающие их слова. Макс внимательно изучил документы и жестко произнес:

— Ладно, все в порядке. Но никакого насилия с вашей стороны. Проявляйте выдержку при любых обстоятельствах. Понятно?

— Да, лейтенант, — покорно ответили они. — Ладно… Лифтер, давай вниз и без остановок, — скомандовал Макс.

— Слушаюсь, сэр, — с готовностью отреагировал крепыш. Мы вышли из здания и направились к автомобилю. Один из пикетчиков вновь прокричал нам в спины:

— Продажные шкуры!

Макс рассмеялся:

— Эй, Башка! Послушай со стороны милые глупости из твоего детства.

Другой пикетчик проорал:

— Вы — долбаные ублюдки!

Я хохотнул:

— А вот это, похоже, уже новое поколение.

Через каждые несколько кварталов мы повторяли проверку. Везде было одно и то же: штрейкбрехер за пультом управления лифта и охрана из детективного агентства Зеспуса.

Мы остановились в каком-то переулке, чтобы выработать план дальнейших действий. Косой и Простак сделали несколько предложений, но мы с Максом не стали их даже обсуждать.

За неимением лучшего я переключил свое внимание на шагающую по тротуару элегантно одетую мисс. Ее соблазнительная походка притягивала не только меня.

— Да, вот это фигурка, вот это ножки, — мечтательно протянул Косой

— Она, наверное, манекенщица, — отозвался Простак. Мне она напомнила о предстоящем свидании. Я подумал о размерах своей сегодняшней подружки и решил, что она имеет где-то около пятидесяти в талии и никак не меньше ста в обхвате груди.

— Над чем ты так улыбаешься? Придумал что-нибудь стоящее? — поинтересовался Макс.

— Да, — со смехом ответил я. — Думаю кое о чем чертовски стоящем.

— Давай выкладывай, — сказал Макс.

— Мне надо это еще раз хорошенько обдумать.

— Только не откладывай до утра, — проворчал Макс.

— Очень бы не хотелось, — пробормотал я себе под нос.

Мы закурили еще по одной сигаре и молча сидели, провожая глазами проходящих девушек. Мне совсем не хотелось, чтобы кого-нибудь из парней посетила идея, из-за которой нам пришлось бы заниматься делами сегодня вечером. Я решил опередить их и сказал:

— Мне кажется, лучшее, что мы можем сделать, — это попробовать отключить агентство Зеспуса на время забастовки. И начинать лучше всего рано утром, когда они только открываются. В некотором роде это то же самое, что застать их спросонья. Согласен, Макс? Нам необходимо, чтобы лифты не работали. Тогда арендаторы начнут давить на хозяев.

Макс с задумчивым видом поскреб в голове и с сомнением произнес:

— Да, вроде бы это звучит вполне разумно.

Я усилил нажим:

— Это лучший вариант, Макс. Если мы помешаем агентству присылать людей, остальное решится совсем просто. Мы заедем к Эдди и скажем, чтобы он приготовил человек двести шантрапы для обработки неорганизованных штрейкбрехеров. Пусть поотрывают им головы. Попросим главный офис, чтобы они связались с помощником комиссара. Пусть отзовет полицейские патрули на то время, когда шантрапа Эдди будет заниматься расчисткой территории.

— Да, Башка, вот это мне уже нравится. — Макс энергично хлопнул меня по спине.

Эдди сидел в своем кабинете, задрав ноги на стол, и читал одну из библий, которыми бесплатно снабжал все комнаты отеля.

Макс сообщил ему, какую работу нам поручил главный офис. Эдди кивнул:

— Я уже слышал.

Макс продолжил:

— Завтра с утра нам нужны сотни две ребят для вправления мозгов.

— Ладно. Они будут ждать вашей команды в течение всего дня. Двух сотен хватит? Может быть, добавить лишнюю сотню?

Макс кивнул.

— Хорошо, пусть будет три сотни.

— Как насчет полиции? — поинтересовался Эдди.

— Через полчаса мне надо будет заскочить в главный офис. Хотите, я им скажу?

— Конечно, Эд. Избавишь нас от лищней езды по городу, — ответил Макс. — Ну ладно, значит, с этим покончили… Эд, мы хотим расслабиться и остаемся у тебя на ночь.

— С или без? — игриво спросил Эд.

— Ты что, думаешь, что мы стали вегетарианцами? — вылез Косой.

— Макс, я не останусь, — сообщил я.

— Не хочешь погулять на вечеринке?

— У меня личная вечеринка.

— А, с той прелестницей из «Сада»?

— Да, — ответил я. Макс улыбнулся:

— Ладно, веселись и наслаждайся. Но завтра будь с самого утра. К шести у Толстого Мои.

— Понял, — ответил я. — В шесть у Толстого Мои. Кстати, Макс…

— Да?

— Я только что подумал… Пусть Мои сделает две бутылки виски с сюрпризом. Они завтра могут нам пригодиться.

— Со снотворным?

— Да. И покрепче, — ответил я.

— Хорошо, я позвоню ему позднее и скажу, чтобы он приготовил их к утру.

— И дюжину стаканов.

— И дюжину стаканов, — повторил Макс.

— Ну ладно, пока. Наслаждайтесь, — сказал я.

— Ну ладно, пока. Наслаждайся, — эхом ответили они.

Глава 34

Погода располагала, и я решил прогуляться по Бродвею. Улица медленно оживала с наступлением сумерек. Тысячи надписей и миллионы ламп начали лениво приходить в себя после дневного небытия. Вначале они загорались вразброд, как будто улица начала делать первые вздохи после проведенного ей искусственного дыхания. Затем, когда горячий электрический ток помчался живительным потоком крови по всем сосудам, сияние огней затмило свет вечереющего неба. И движение транспорта и людей сразу ускорилось, словно этот же самый ток зарядил их новой энергией. Я был частью улицы, частью этого подчиняющего себе, подталкивающего, суетливого веселья. Хорошенькие девочки, любительницы и профессионалки, сияли искусственными цветами румян, губной помады и туши. Их блуждающие, блестящие глаза выискивали в толпе прохожих интересного, щедрого мужчину, которому можно было бы отдать себя. Отдать только на одну ночь. Это все, о чем я думал. Здесь были женщины, миллионы прекрасных женщин, и все они были мои.

Дневные события стали далекими воспоминаниями, отошли на задний план. Я полностью отдался счастливому. состоянию предвкушения. Я был взволнован и счастлив, как будто впервые вышел на вечернюю охоту. Я рассмеялся. Да, я, Башка, был взволнован так, словно не получал больше, чем любой другой парень. Да, больше, чем любой из живущих парней или вообще любой парень в истории. Я наверняка знал, что на протяжении двух-трех кварталов я смогу найти пять, или десять, или сто по своему вкусу Это был мой, мой Бродвей. Мои счастливые охотничьи угодья, мой личный гарем. О-о, вот и кое-что привлекательное! Я коснулся пальцами, краешка полей своей шляпы и сказал: