Стремнина - Бубеннов Михаил Семенович

— Не успели оформиться в загсе.

Воистину сказано: на ловца и зверь бежит. Против Морошки в добавление ко всему, что уже имелось у Родыгина, всплывало такое дело, от каких даже опытные люди садились на мель.

— Хорошо, расследуем, — пообещал Родыгин.

За несколько минут, пока Белявский излагал свою обиду, не счесть всего, что пережил Морошка. И все же он провожал его за дверь, уже собравшись с духом…

— Где она? — спросил Родыгин о Геле.

— Она сейчас больна, — ответил Морошка.

— Ну, дела-а… — проговорил Родыгин, словно даже сочувствуя молодому прорабу, попавшему в такой сложнейший переплет.

— Вы не трогайте ее сегодня, — попросил Морошка.

— Что ж, обождем до завтра, — охотно согласился Родыгин, позволяя себе быть сговорчивым, коль скоро стало известно, что Морошка наконец-то в его руках. — Но имейте в виду: ни одно заявление, от кого бы оно ни исходило, не должно оставаться без ответа. Таковы наши принципы.

— Я понимаю, — ответил Арсений.

— Впрочем, не пьяный ли он, этот Белявский? — спросил Родыгин, стараясь показать, будто готов даже выручить попавшего в беду прораба. — Очень похоже.

— Нет, он совершенно трезв.

— Но он какой-то чумной? — продолжал играть Родыгин. — Вероятно, все, что он наговорил здесь, сплошная ерунда?

Но Арсения уже ничто не пугало. Ответил он с обычной прямотой:

— Нет, есть и правда…

— Тогда дело плохо, — заключил Родыгин с видом донельзя озадаченного человека. — Совсем плохо. Вот теперь ясно, отчего у вас разные непорядки. Занимались не тем, чем надо.

И так это было сказано мрачно, что у Морошки с новой силой вспыхнула тревога. Ему подумалось, что Геля, желая избавить его от новых неприятностей, или все-таки покорится судьбе, или сбежит с Буйной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

Радиограмму о начале заполнения Братского водохранилища Арсений Морошка записывал, стиснув скулы, а перед его мысленным взором тем временем по всей Ангаре отступала от урезов вода, обсушивались галечные отмели и медленно, но неудержимо выступали со дна, особенно на порогах и шиверах, черные, покрытые липкой глянцевитой слизью камни-валуны, плиты и петушиные гребни подводных скал…

С тяжелым сердцем он вышел из прорабской.

Еще не развеялся как следует туман, а на реке появился первый плот. В последние дни они проходили очень часто. По всему чувствовалось, что сплавщики спешат закончить свое дело до спада воды.

Арсению тягостно было ожидать, когда проснется Родыгин, и он решил встретить плот и поболтать с Васютой. Свой ведь парень-то…

Увидев Морошку за рулем лодки, Васюта вышел из рубки, оставив там штурмана, и выкрикнул, высоко подняв блеснувший на солнце мегафон:

— О перекрытии знаешь?

— Только что обрадовали, — ответил Морошка. — А вы все гоните… Много ли у вас еще плотов?

— Завтра все пройдут. А у тебя как?

— Сегодня должны взорвать последние подрезки.

— А как с уборкой? Успеешь до спада?

— Боюсь загадывать…

Они грустно поболтали еще немного о том о сем, словно прощаясь до будущей навигации, и Морошка, дружески помахав Васюте рукой, отправился к берегу. Еще издали он заметил, что солдаты-однополчане уже занимаются гимнастикой на корме брандвахты, а Родыгин, будто дачник, с махровым полотенцем на плече, шествует вдоль кают…

Прочитав радиограмму, Родыгин прикрыл ее широченной ручищей в яркой рыженькой шерстке и сказал с привычной, выработанной годами важностью:

— Это то, что все мы ожидали…

— Ожидали, да ведь попозднее, — сказал Морошка. — Знают ли в Братске, как идут у нас дела?

— Запрашивают регулярно.

— Что же вы ответили в последний раз?

— Ответил, что взрывные работы заканчиваем. Разве это не так? Я основывался на ваших сводках. Надеюсь, вы не занимаетесь очковтирательством?

— Взрывные… — сумрачно повторил Арсений Морошка. — Взрывные мы должны закончить сегодня, это правда. А уборочные?..

— Только без паники, — проговорил Родыгин с укоризной. — Скоро ли на Буйной начнется спад воды? Дней через пять? А сколько потом еще можно будет работать?

— Еще с неделю, — ответил Морошка.

— Значит, вы все уберете. У вас же земснаряд!

— Но как с зачисткой?

— И зачистите! — Затягивая перед зеркалом галстук, Родыгин скосил на прораба один глаз. — Не ожидал я от вас такого переполоха. Для зачистки у вас будет мой самосброс.

— Где же он? — спросил Морошка.

— Заночевал перед шиверой, — ответил Родыгин и, взглянув на часы, сообщил: — Скоро будет здесь. Как видите, никакого повода для паники нет.

Во время завтрака начали подниматься караваны, ночевавшие перед Буйной. Сухогрузные баржи были до отказа забиты продовольствием и товарами для прибрежных селений. Несомненно, это были последние караваны, направляющиеся до ближних пристаней. Там они быстро разгрузятся и, не задерживаясь, возвратятся к устью.

Родыгин и Волохов завтракали в своей каюте. И хотя главный инженер с нетерпением ожидал свой самосброс, он ни разу не вышел из каюты, чтобы взглянуть на реку. О прибытии снаряда ему доложил Володя Полетаев, один оставшийся на брандвахте: все взрывники во главе с Морошкой уже отправились в запретную зону.

О том, что Родыгин собрался сделать снаряд для уборки камней, Арсений никому не говорил в своем прорабстве. Володю очень заинтересовала небольшая, мелкосидящая самоходка, переоборудованная для какой-то специальной цели. У нее была снята вся палуба, от носа до крохотной рубки на корме, и вместо нее устроена площадка из двух отдельных щитов, выступающих далеко за борта и, судя по всему, опрокидывающихся в воду. Володе не терпелось узнать, для какой надобности так переоборудована самоходка, но он, желая казаться взрослым мужчиной, всячески старался скрыть свое любопытство.

— Смотришь? — спросил его Родыгин, и стало ясно, что к своему творению он относится весьма ревниво. — Догадываешься?

— Не! — с озорным простодушием признался Володя. — Сети с нее забрасывать хорошо.

— Сообразил!

— А то сено сплавлять.

У Родыгина нехорошо подернулись губы. Между тем ему не терпелось поведать о своем снаряде, и минуту спустя, смягчившись, он милостиво сообщил:

— Самосброс это…

— А для чего? — спросил Володя.

— Заряды сбрасывать, для чего же еще?

— На отдельные камни?

— На камни и шишки.

— Ты гляди-ка! — воскликнул Володя и ради озорства решил слегка потрафить самолюбию главного инженера. — А любите вы изобретать!

— И умею, — добавил Родыгин, считая, что перед таким мальчишкой, как Володя, ему стесняться нечего.

— Опыт!..

— Ну как, нужен такой снаряд?

— Еще бы!

— Отличный снаряд! — заговорил Родыгин, заметно добрея от слов Володи. — Подходи бортом к камню, дергай вот за этот рычаг — и заряд на месте. Не нужно класть якорь, не нужна большая бригада. Все могут сделать двое: взрывник и рабочий. Заряд взрывается огневым способом. Огромная экономия сил, средств…

— Опять прославитесь, — сказал Володя.

Родыгин почему-то отвернулся и ответил:

— Мы не ради славы.

— Она как банные листья…

Василий Матвеевич сделал вид, что даже и не расслышал его последних слов — так заинтересовало его что-то на реке…

— Где же прораб?

— А он уже в зоне. Заряд готовит.

— Пойдем туда.

С одного взгляда Арсений понял, что родыгинский снаряд не имеет ничего общего с тем, какой нужен для зачистки прорези. «Новое чудо техники! — с презрением подумал Морошка. — А ведь заставит мучиться, как с волокушей. Еще бы!» Осматривал он самосброс, бродя по нему вслед за Родыгиным, с предчувствием надвигающейся беды.

— Снаряд, прежде всего, очень экономичен, — не стесняясь, похвалялся Родыгин, делая широкие жесты, призывающие отнестись к его детищу со вниманием. — Это имеет большое значение. Сейчас, чтобы взорвать небольшой камень, мы затрачиваем много и денег, и взрывчатых веществ. Вы не подсчитывали, во сколько обойдется уничтожить те камни, какие еще остались в прорези? А вот подсчитайте-ка… И потом, снаряд очень удобен во всех отношениях… — Он повторил все, что говорил уже Володе, но с большим вдохновением, а затем, словно прожевав что-то жесткое, добавил: — Правда, чтобы положить заряд на быстром течении, потребуется, конечно, особая сноровка и смекалка. Заряд надо класть, вероятно, с некоторым упреждением…