Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

на самом почетном месте в твоей библиотеке. Меня умиляло, когда я видела, как ты часто перечитывал посвящение, сделанное тебе этим поэтом»[3082].

По словам Михаила Шемякина, «целую неделю он меня изводил тем, что он привез сборник Бродского под мышкой и, приходя ко мне, — мы тогда работали над записями его песен, — время от времени восклицал: “Посмотри, Бродский написал мне — великому поэту, большому поэту Владимиру Высоцкому. Бродский считает меня большим поэтом!”. Володя был так горд. Я думаю, что Иосиф написал это от чистого сердца. Иосифа я знал, конечно, не так близко, как Высоцкого. Человек он был жесткий и суровый, и если ему что-то не нравилось или он о ком-то думал, что это не поэт, то он это врубал, как говорится, не в бровь, а в глаз. <…> Володя неделю ходил с томиком Бродского, постоянно обращаясь к этой теме»[3083].

Один из экземпляров своей книги «В Англии» Бродский надписал также актеру Михаилу Козакову и попросил Высоцкого передать ему по возвращении в СССР. О том, как дальше развивались события, рассказал сам Козаков: «Во время поездки в Штаты Володя Высоцкий, с которым я приятельствовал, побывал у Бродского на Мортон-стрит, а когда вернулся, мы встретились с ним на Таганке — какой-то там был юбилей. Подходит Володя в красивом американском костюме: “Миша, я тебе подарок привез”. — “Какой?”. Не так уж мы были близки, чтобы он тащил мне издалека джинсы или блок “Мальборо”, не те были у нас отношения, а Володя сказал: “Бродский надписал тебе книгу”. Я готов был его расцеловать: “Ну, порадовал!”.

У меня уже была к тому времени книга с автографом Бродского, но он всем делал одну и ту же надпись: “Такому-то — свою лучшую часть”, а тут — персональное посвящение. “Где же она?” — спрашиваю, а Высоцкий: “Погоди, разберусь с вещами, найду и отдам”. Багаж он распаковал, но книжки той не нашел. При встрече я ему попенял: “Володя, ну как же так?”… -…имей, дескать, совесть! — “Ты меня так обрадовал, а теперь что же?”. — “Миша, ума не приложу — куда-то эта книга запропастилась”. — “Как же она могла пропасть? Тебя что, шмонали?”. — “Нет”. — “Ты дал кому-то ее почитать?”. — “Нет”. Я даже обиделся на Володю, хотя его обожал.

Это был 78-й год. В 80-м Высоцкий умер, в 96-м не стало и Бродского, я съездил в Израиль, вернулся, и вдруг в 98-м звонит мне Володина мама Нина Максимовна (она еще была жива): “Миша, приезжай — у нас для тебя радость”. Я сразу догадался, в чем дело. Оказывается, она разбирала сундук со старыми журналами и нашла “Огонек”, в котором лежала тоненькая-тоненькая книжка-малышка. “В Англии” она называется — издана к дню рождения Бродского тиражом 50 нумерованных экземпляров. Там на фронтоне изображена ниша и по обе стороны две фигуры: справа Геркулес с копьем, слева — Смерть с косой, и надпись такая: “Входящему в роли / стройному Мише, / как воину в поле — / от статуи в нише”»[3084].

Итак, 20 августа 1977 года состоялась вторая встреча двух поэтов, а уже 25-го числа во время телефонного разговора с переводчиком его песен Мишей Алленом Высоцкий назвал Бродского своим товарищем: «Переводы уже есть этой пластинки. <…> Есть на английском, да, очень хорошие переводы. <…> Это переводы… Такой есть человек, звать Барри… я забыл, как фамилия. Он в Нью-Йорке живет, он переводчик [Барри Рубин. — Я.К.. Но — которые доправлены Бродским. <…> Вы знаете Бродского? <.. > Это мой товарищ, так что он уж, как говорится, проследил за тем, чтобы всё соблюдалось. Вот. Но… Этой пластинки <перевод> — есть, но я собираюсь сейчас в Париже сделать еще одну, и новую»[3085].

Сюда примыкает свидетельство автора докторской диссертации о творчестве Бродского Захара Ишова: «Как сообщил Барри Рубин, присутствовавший на встрече между Бродским и Владимиром Высоцким, в то время самым знаменитым автором песен, Бродский просматривал оригиналы стихотворений Высоцкого, вычеркивая строки, которые, на его взгляд, не звучали правильно. Это происходило в присутствии Высоцкого во время его пребывания в доме знаменитого русского танцовщика балета Барышникова в 1978 году?[3086] По свидетельству из первых рук Сумеркина и Рубина, ни Шмаков[3087], ни Высоцкий внешне не протестовали против правок, внесенных Бродским. Оба были благодарны ему за сделанные изменения, признавая его превосходство как поэта во владении их родным русским языком»[3088].

Подобным же образом Высоцкий воспринял правку своих стихов со стороны Евгения Евтушенко в 1972 году, после чего актер Валерий Иванов-Таганский «потом чуть ли не отругал Высоцкого за то, что он позволил так себя унизить. Но тот ответил: “Женя обещал помочь напечатать. Тут не до обид”.

Высоцкому очень хотелось выпустить свой сборник. Не случилось!»[3089] [3090] [3091]

Сценарист Игорь Шевцов рассказал об одной из бесед с Высоцким в 1980 году: «Об Иосифе Бродском говорил с уважением и нежностью — да, с нежностью, это точно: “Гениально!”. И похвастался: “Он мне книжку подарил…”. Покопался и достал маленькую книжку стихов Бродского — авторское издание, кажется, лондонское, с автографом»^.

Примечательное свидетельство Всеволода Абдулова приводит друживший с ним Матвей Гейзер: «И еще из рассказов Севы: “Немногие сегодня знают, что Иосиф Бродский считал Высоцкого истинным поэтом. Володя, в свою очередь, восхищался не только стихами Бродского, но и его философией. Он часто повторял мысль Бродского о том, что истинная свобода наступает тогда, когда забывают имя тирана”»22 (имеется в виду строка «Свобода — это когда забываешь отчество у тирана» из стихотворения «Я не то, что схожу с ума, но устал за лето…», 1975).

В свою очередь, о более чем положительном отношении Бродского к песням Высоцкого свидетельствуют американский славист Сэмюель Рэймер и писатель Александр Генис: «Еще одно воспоминание касается вечера тем же летом, который мы провели дома у Вероники Шильц. Почему-то мы стали слушать записи песен Владимира Высоцкого. Это было примерно за месяц до его преждевременной и для нас неожиданной смерти. Я всегда предполагал, что Иосиф знал его песни, но тут я впервые понял, до какой степени он ими восхищался. Он явно получал огромное, почти физическое наслаждение, слушая их, и с необыкновенным энтузиазмом говорил о самом Высоцком»[3092]; «…Высоцкого Бродский любил, потому что он очень высоко его ценил. Вы знаете, он мне сам рассказывал однажды о том, как они встретились в Париже с Высоцким. “Мы загуляли”, -