Сорок дней спустя - Алексей Доронин

Телега, похоже, задремал, и Данилов подошел к слуховому окну, затянутому чуть колыхавшейся пленкой. Вначале он подумал, что ему мерещится, но потом понял, что через снежное поле на самом деле крадутся черные силуэты.

Подскочивший Физрук надел ПНВ и быстро осмотрелся. До цепи наступающих оставалось метров пятьдесят. Данилов хотел достать ракету, но Илья его остановил.

— Это чушканы. Они смирные. Телега, проснись и пой. Шевельни прожектор, а то они думают, что мы дрыхнем. А лучше пальни из своего пугача.

Бурча что-то насчет боеприпасов, коротышка достал пистолет, похожий на стартовый, высунул руку в слуховое окно и выстрелил.

Выстрел прозвучал хлопком, сгорбленные фигуры замерли. Луч фонаря мазнул по толпе, как тепловой луч марсиан, выхватывая из темноты силуэты плохо одетых людей. Люди тут же бросались в стороны, прочь от света, и исчезали в темном мареве.

— Видал? Боятся, — хохотнул Телега. — Хорошо им кровь пустили тогда.

— Ну, выйди к ним, посмотрим, как они тебя испугаются.

— Сколько их тут вокруг живет? — спросил Саша.

— Ху ноуз? — пожал плечами Илья. — И разве ж это жизнь…

— Одного не понимаю, — задал Данилов давно занимавший его вопрос, когда пришельцы исчезли. — Как возле ямы уровень радиации может быть ниже, чем здесь? Там же эпицентр под носом, а тут целых пять-шесть километров от него…

— Было два удара. Один по центру, аккурат по вашему Тупику. Другой — к северу от города, гораздо мощнее. Там раньше ракетные шахты были… двадцать пять лет назад. В девяностые их демонтировали и порезали, только бетонные площадки остались. Но за океаном решили подстраховаться. Я ведь не только физру, я еще и ОБЖ вел… А ты думал, наш город никому не нужен, да?

Наконец Илья сменил Телегу, а потом, спустя показавшийся Данилову ничтожным промежуток времени, сдал пост Саше.

Время шло. Сидя в своем теплом анораке, как в коконе, Саша вглядывался в темноту. И в какой-то момент уснул — но так, как спят настоящие часовые, — сидя.

Проснулся Александр от грома. В первый момент это его даже не удивило. Ну, гром и гром. И только когда затряслась земля и по глазам резанула яркая вспышка, он понял, что это не гроза. А через минуту его окутало забытое ощущение рушащегося мира.

Есть такое редкое блюдо, рецепт его и раньше не найти было ни в кулинарных книгах, ни в Сети. «Котлеты по-прокопьевски». В советское время их, поджаренные до хрустящей корочки, подавали в единственном ресторане города.

Ракета появилась с северо-запада. Юркая, низколетящая, она была надежно скрыта пологом пыли и сажи.

Люди не слышали ее приближения — она двигалась быстрее звука, но потом акустический удар бил по барабанным перепонкам, а того, кто послабее, вовсе валил с ног.

На секунду вспышка прорезала темноту, и место, где стоял кинотеатр «Орбита», стало видно издалека. Там распустились огненные цветы, вихрь обломков поднялся над площадью на полсотни метров. Через две секунды, которые понадобились зажигательной смеси, чтоб распространиться, высокотемпературные искры от циркониевого кольца подожгли ее, и половина площади превратилась в море огня. Зацепило и «Мерлин», и «китайскую стену» с «Потемкиным».

Не прошло и пяти минут с момента взрыва, как к месту падения ракеты начали стекаться люди. И их становилось все больше.

Во время своего путешествия Александр старался наблюдать такие свары с безопасного расстояния. Начиналось со словесной перепалки и демонстрации силы. Часто этим и заканчивалось. Но иногда война нервов перетекала в разборку стенка на стенку. Не обходилось без жертв — когда две оравы понимали, что разделить несколько ящиков соевой тушенки по-братски не получится, — это было страшно.

Даже если имелось оружие, палили не сразу. Сначала в ход шли кулаки, потом кого-то, обыкновенно самого слабого, сбивали с ног и начинали пинать. Потом чья-нибудь рука тянулась к ножу. И начиналась резня.

Со стороны осатанелая толпа напоминала ощетинившегося черного зверя — голодного, лютого, бешеного. Когда победители и побежденные расходились, на сером снегу оставался десяток-другой изувеченных трупов. Иногда на поле бойни можно было найти кое-что интересное — потерянные в пылу драки консервы, зажатые в окоченевших руках или придавленные распростертыми, втоптанными в снег телами упаковки. Но у Александра хватало ума не оказываться в гуще таких разборок.

Здесь все было иначе. Резня началась сразу, и добыча была тут не главным.

Физрук остался в развалинах коттеджа, падающая стропилина пробила ему голову. Данилов жалел, что не успел подобрать его винтовку. Но остановиться означало умереть. Он мгновенно сообразил, что к чему. Даже удивлялся сам себе — откуда вдруг? Разум был тут явно ни при чем.

— Саня. Помоги!.. — услышал он крик за спиной.

Сборщик тележек налетел в темноте на забор, упал. И теперь барахтался в снегу, как жук. Данилов побежал быстрее, изо всех сил. Недавние ночные гости — бедные беззащитные копатели — теперь двигались быстро, очень быстро и совсем не походили на тех, кто боится каждого шороха.

Позади раздался дикий захлебывающийся вопль — Данилов бежал, не оглядываясь.

Один из преследователей вырвался вперед и почти настиг его. Тогда Александр остановился, присел на одно колено, прицелился по силуэту и выстрелил. Мимо. Вытащил «осу» и с расстояния пяти метров всадил обе пули в бегущего к нему человека с монтировкой.

Тот перекувыркнулся, как каскадер, и упал на спину, скорее оглушенный резиновыми пулями, чем мертвый.

Со стороны «Мерлина», крыша которого горела как новогодняя елка, послышались выстрелы.

Данилов кинулся, было туда, помня о своих вещах в подвале. Но, не успев добежать до дверей, понял, что уже поздно. Враги были всюду.

Когда он увидел Николаева, у того уже выбили оружие. Трое чужаков повалили его и били методично, в страшным ритме молотобойцев. Потом один из них в упор выпустил в неподвижное тело три или четыре пули из собственного пистолета Николаева.

Данилов к этому моменту уже бежал в сторону фонтана.

Где-то там, в подвале, наверняка оставались живые, но Саша ничем не мог им помочь. Да и не хотел. Его ничего не связывало с «оптимистами», так что его поступок даже нельзя было назвать предательством.

Из темноты выплыл высоченный силуэт. Данилов по инерции чуть не налетел на него. Человек мигом сгреб его в охапку. Саша уже прощался с жизнью, когда знакомый голос произнес:

— Живой? Дальше хочешь? Пошли, мля. Делай, как говорю!

Это был Мясник, а у его ног лежал труп чужака Сашиного роста и в похожей куртке, разве что засаленной сильнее. Мясник сдернул с мертвеца приметную лохматую шапку, осклизлую от крови и мозгов, и протянул Данилову.

— А ну надень, нах.

С разных сторон к ним приближались тени.

Мищенко присел, укрылся за сугробом, который когда-то был автомобилем. Развалины небольшой гостиницы «У фонтана» не заслоняли их от ярких отсветов пожара.

— Серега, че стоишь? Че там такое?

Данилов боялся узнать кого-нибудь… Простите, земляки…

Не успели глаза человека, увидевшего под Серегиной шапкой незнакомое лицо, расшириться от удивления, как сзади ему на голову опустилась саперная лопатка. Хлюпающий звук, сдавленный крик… Нападающие с запозданием схватились за оружие. Мясник резал их, как забравшийся в овчарню волк.

Кто-то выматерился, но сочное ругательство оборвалось хриплым вскриком. Кромка лопатки была заточена очень остро. Мясник имел привычку часами править на бруске все, вплоть до столовых ножей.

Дважды отрывисто рявкнул «Макаров»… Мимо… Когда все закончилось — а бойня продолжалась едва ли больше пяти секунд, — Мясник стоял, как ни в чем не бывало, а вокруг валялись три трупа с раскроенными черепами. Вернее, четыре.

Маленький отряд продвигался навстречу спасению.

Теперь, сравнивая свои ощущения, Данилов пришел к выводу, что в драке один на один страшнее, чем в бою. Когда вокруг тебя убивают друг друга несколько десятков или даже сотен человек, это воспринимается как безумный спектакль, в котором твоя роль — третьего плана.

Сражения в темноте обходились без рукопашной. Обычно перестрелка была только завязкой. На практике он понял, что нож не самое лучшее оружие, как и топор. С первым надо уметь обращаться, иначе не поразишь нужное место, ведь враг не стоит столбом, он сопротивляется. И, даже нанеся смертельную рану, можешь сам погибнуть; ножевому бою, читал Данилов, и в армии не учат, разве что в спецвойсках. А у топора большая инерция. (С безымянным мародером и Костей ему просто повезло.)

Гораздо лучше делать лоботомию в полевых условиях как раз чем-то вроде саперной лопатки. Что на его глазах Мясник и демонстрировал.