Большая книга приключений для мальчиков (сборник) - Эдуард Веркин

— Ты что, восточная красавица?

— Отвернись, так эффектнее будет.

Витька отвернулся. А когда повернулся обратно, обнаружил Жмуркина в черной мантии и длинном, до плеч, парике. Он стоял с видом профессора из Сорбонны и имел даже весьма, как показалось Витьке, интеллигентный вид. Немного мешало распухшее ухо, которое не гармонировало с париком и мантией.

— Кво лицет бови, нон лицет йови,[101] — важно сказал Жмуркин и принял достойную позу.

— Недоучка, — вздохнул Витька. — Надо наоборот говорить.

— Это без разницы. — Жмуркин снял мантию. — Главное не текст, главное образ. Это еще старик Станиславский говорил…

Послышался рык мотоцикла, взвизгнули тормоза, в двери влетело облако пыли, и вслед за облаком появился Генка. Он втащил мотор с прикрепленным к нему наждачным кругом. Витька поспешил на помощь, вдвоем с Генкой они установили агрегат на верстаке, подключили, проверили, как работает.

— Может, бизнес наладить? — предложил Жмуркин. — Напечатаем объявления типа: „Точу ножи, топоры, вилы…“ Генка будет точить, ты разносить, а я займусь маркетингом.

— А тебе идут длинные волосы, — Генка указал на парик. — Симпампунчик просто. Тренируешься?

Жмуркин покраснел, сорвал парик и спрятал в портфель.

— Взял в костюмерной, — пояснил он. — На время.

— Все так говорят, — Витька подмигнул Генке. — Сначала парик, потом зеркальце…

— Заткнись! — Жмуркин кинул холодным пятаком в Витьку.

— Как нервничает! — захихикал Генка.

— На сегодня вы меня достали, — сказал Жмуркин. — Тачайте меч, а я пойду. Надо договориться о костюме для Витьки, без костюма у него вид больно уж идиотский. К тому же мне надо в библиотеку…

Генка засмеялся громко.

— Сходи-сходи, — поддакнул Витька. — Туда как раз пособие поступило. „Как поумнеть в три приема“ называется…

Жмуркин показал язык и вышел. С улицы послышался звук запускаемого мотора. Генка тут же выскочил наружу.

— Шучу-шучу, — Жмуркин слез с мотоцикла и побежал вдоль гаражей.

Генка вернулся в гараж.

— Что-то с нашим Жмуркиным не то происходит. — Генка снял со стены сварочную маску.

— Переходный возраст. — Витька подал алюминиевую полосу. — А может, влюбился…

— Чертеж на стене расправь. — Генка запустил двигатель наждака. — Сверяться буду.

Витька расправил чертеж, Генка нацепил маску и принялся точить полосу. Наждак завизжал, у Витьки тут же от этого звука заболели зубы, и он выскочил на воздух. А Генка продолжал точить полосу. Наждак завывал, алюминиевая полоса уменьшалась в размерах, на пол сыпался металлический порошок. Витька бродил возле гаража, прутом сбивая чертополошины, срубая крапиву и пробуя на вкус щавель. Щавель был кислым и недозрелым.

Наконец наждак замолчал. Витька заглянул в гараж. Генка поливал из ведра водой свежевыточенный клинок. Алюминий шипел и плевался брызгами.

— Ну как? — Генка продемонстрировал Витьке меч.

— Ничего, вроде. Оцени.

Генка кинул меч Витьке. Меч был теплый и влажный. И легкий. Витька без труда перебрасывал его из руки в руку и даже немного пытался фехтовать. Правда, неумело. Да и несподручно оказалось — рукоять была острая и царапала пальцы.

— Дай-ка… — Генка отобрал меч.

Сделал пару выпадов, воткнул в пол. Отрезал кусок бензинового шланга, натянул на металл.

— Вот так лучше. — Генка положил меч на плечо и принял рыцарскую позу. — Как?

— Так себе, — ответил Витька. — Рыцари обычно высокие, а ты короткий. Хотя Ричард Львиное Сердце[102] был маленький и толстый…

— И что?

— И ничего. Его убили болтом.

— Незавидная смерть, — сморщил нос Генка. — Вот если бы его напильником убили или хотя бы ножовкой… Огнетушителем, говорят, тоже ничего…

— Болт — это стрела для арбалета, придурок…

— Я так и думал, — невозмутимо ответил Генка и снова нацепил маску. — Ребро жесткости проточу. Вообще, конечно, на фрезе надо, но алюминий и на наждаке прорежем.

И он продолжил работу. Витька вышел.

Скоро на улице показался Генка с мечом. Меч приобрел настоящий боевой вид. Витька ни за что не отличил бы его от мечей, которыми орудовали герои голливудских фильмов.

— На, — Генка сунул оружие Витьке. — Теперь ты рыцарь Виктуар Болотный. Тренируйся, а мне домой надо. Олды на дачу собираются, а мне насос водяной надо еще перебрать.

— Я останусь. — Витька воткнул меч в землю. — Стену освобожу, в угол все задвину, приберусь. Углей нажгу.

— Только жги там, на пустыре, а то у нас тут бензину полно, — предостерег Генка и отправился домой.

Глава 7 О пользе бега трусцой

Жмуркин открутил крышку тубуса и вытряхнул на стол свернутые в трубку плакаты.

— Это… — начал было Витька.

Но Жмуркин перебил его:

— Это день сидения в библиотеке, — заявил Жмуркин, разрезал бечевку и расправил плакаты. — Это куча нервов. Это личные связи в салоне „Принтер“…

— Классно! — оценил Витька. — Здорово…

Плакаты и в самом деле получились замечательные — репродукции с гравюр средневековых художников, черно-белые, страшные. Монстры, изображенные на них, как будто готовились спрыгнуть с бумаги в наш мир.

— Пришлось все подвалы облазить, — рассказывал Жмуркин. — Все хранилища. Потом наткнулся на целую полку — переиздания старинных книг про разное колдовство. „Ликантропия[103] в Европе“, „Муравейник“, „Молот Ведьм“, „История инквизиции“ — это все из них иллюстрации. Там еще хлеще картинки были, да я уж не стал. Эти отсканировал, на диск записал и в фотоцентр отнес. Там мне их обработали и распечатали.

— Я бы себе такой плакат на стену с удовольствием повесил, — Витька разглядывал сцену пыток оборотня. — Красиво. Умели в Средние века рисовать…

— Эта фигня обошлась мне почти в семьсот рублей, — Жмуркин даже предъявил чек. — И у меня даже возникла идея наладить небольшой бизнес — зарядить производство всяких таких плакатов, постеров, открыток.

Генка выбрал плакат с превращением — тот, на котором из человека выходил зверь, прицепил его к стене и теперь примеривался, как удобнее проткнуть у рождающегося зверя сердце.

— Осторожнее! — Жмуркин встал между Генкой и плакатом.

— Жмуркин, — Генка сделал выпад мечом, — ты вот все время говоришь, что все достать можешь.

— Ну, могу… — Жмуркин насторожился. — В разумных пределах…

Генка сделал очередной выпад, Жмуркин отпрыгнул в сторону.

— Осторожнее с пырялкой, — Жмуркин оттолкнул лезвие. — Ты ее что, заточил?

— А как же! — Генка ударил мечом по черенку швабры.

Перерубил пополам. Черенок отпрыгнул и чуть не попал Витьке в голову.

— А как же! — Генка проверил меч на ногте. — У нас в сценарии что? Разрубает мечом плакат с оборотнем. А как разрубать, если меч тупой?

— Сам ты… Ладно, прокатили. Чего тебе надо?

— Чего надо, чего надо. — Генка спрятал меч в мешковину. — Меч я знаю как выглядит, а вот как волчья челюсть… Тут проблемы.

Жмуркин заглянул в холодильник.

— Лимонэйду нема… — Жмуркин хлопнул дверцей. — Впрочем, и проблем никаких нет. Я знаю, где раздобыть волчью челюсть.

Витька забросил черенок швабры в угол.

— В зоопарке есть черный волк, — сказал Витька. — Могу поспорить, Жмуркин предлагает пойти туда ночью, отрубить волку голову, выварить ее…

— Дурак ты, — Жмуркин швырнул в Витьку второй половинкой швабры. — Во-первых, волка жалко, он ручной совсем. Во-вторых, над волком шефствует охранное агентство „Вульф“, они тебе не только голову за такие дела отрубят, но и все остальное. В-третьих, отличные волчьи челюсти есть в клубе любителей собаководства „Фауна“, они на них намордники тренируются надевать…

Генка взглянул на Жмуркина исподлобья и спросил:

— „Фауна“ — это где? Это случайно не на…

— На улице Парковой, — подтвердил Жмуркин. — Парковая, 19.

Витька и Генка переглянулись. Парковая улица находилась возле старого центра города, недалеко от ткацкой фабрики. Одним концом Парковая упиралась в восстановленное трамвайное кольцо и улицу Ленина, другой ее конец терялся в спальном районе. А в спальном районе гнездилась опасная молодежная группировка, по названию улицы именовавшаяся „Парковцами“. Все парковцы посещали спортивный клуб „Атлант-2“ и в честном бою были весьма опасны. А в бою нечестном просто смертельно опасны.

— Парки… — Генка вновь взялся за меч.

— Парки — это серьезно, — согласился Витька.

— Ты же сам говорил, — улыбнулся Жмуркин, — искусство требует жертв.

— Ладно. — Генка снял со стены кожаную куртку. — Ладно. Не будем оттягивать этот приятный момент. Если нам надо сходить на Парковую, то пойдемте сейчас. Нечего тянуть. К тому же погода портится.