Группа поддержки для выживших девушек - Грейди Хендрикс

Я пыталась уложить Кейта час назад, но с таким же успехом я могла пытаться свалить дерево. Я бегу по темной подъездной дорожке, по обеим сторонам которой тени, гравий хрустит под ногами, я задыхаюсь и заставляю себя бежать быстрее. Мне нужно быть быстрее.

Ты должна защитить свою сестру.

Я добегаю до «шеви», бросаюсь внутрь, поворачиваю ключ, ревет двигатель, я выворачиваю баранку влево и несусь по грунтовке к дому Крисси. Я давлю на газ, скорость двадцать пять, тридцать, тридцать пять. Покрышки чуть не теряют сцепление с землей. Я попадаю в колдобины и выбоины, машину так подбрасывает, что я ударяюсь головой в потолок. Колеса соскальзывают с дороги, но жестко возвращаются снова и снова. Если я потеряю управление, то врежусь в дерево и умру. Сорок миль, сорок пять. Я включаю фары, и прямо передо мной появляется белый дом Крисси. Дом сделан из листового металла и винилового сайдинга, в шестидесятые, когда ее родители купили его, он стоил двадцать четыре тысячи долларов и был крепок, как влажная картонная коробка.

Я оставила без помощи Джулию. Я оставила Файна. Стеф я ни за что не оставлю. Мир подпрыгивает как сумасшедший в моем лобовом стекле. Скорость пятьдесят, пятьдесят пять. Звук покрышек стихает, когда я съезжаю с гравийной отсыпки.

У меня скорость шестьдесят миль в час, когда я врезаюсь в фасад дома Крисси.

Стена встречает мои фары, потом лобовое стекло, потом она взрывается, и дом падает на машину, и мир словно разрывается пополам. Воздушные подушки ударяют мне в лицо, мои пазухи заполняются белым порошком, и у меня такое ощущение, будто кто-то только что сломал мне нос.

У меня уходит целая минута, чтобы осознать, что машина больше не движется, хотя двигатель ревет, поскольку я давлю на педаль газа. Меня засыпало строительным мусором. Я включаю заднюю передачу, и покрышки проворачиваются, потом находят сцепление, потом гипсокартонная плита сползает с крыши машины по лобовому стеклу, падает с капота по мере того, как «Люмина» выбирается из-под дома. Из-под капота доносятся нехорошие хриплые звуки, одна из фар погасла. Я вижу ущерб, который претерпел дом. Вся его боковина обвалилась, треснувшие плиты гипрока завалили рану входа. На моих глазах крыша медленно проседает, потолок кухни обрушивается, что сопровождается взрывом белой пыли.

Я выхожу из машины, оставив движок включенным, но он тут же глохнет. Меня потрясает тишина, нарушаемая только стрекотом сверчков. Я пробираюсь по мусору, выблеванному домом на землю. Я метила машиной во входную дверь, в сторону от того места, где сидела Стефани, но, когда машина врезалась в дом, я ее почти не контролировала. Я хватаюсь за кромку дыры, пробитой машиной, и втаскиваю себя внутрь. Под моими ногами шевелятся крупные обломки гипрока. В воздухе висит густая взвесь белой пыли. Волна разрушения прошла по противоположной стене, но слева от меня комната осталась, как мне кажется, нетронутой. Стефани сидит на стуле без движения, в шоке, руками она обхватила голову, колени подтянуты к груди. Машина подбросила телевизор, и он ударил Крисси прямо в грудь, отбросил ее на лист гипрока, который она пробила спиной. Из дыры в панели торчат ее ноги в джинсах. Я нигде не вижу Кейта.

Я отворачиваюсь – не хочу видеть тела Крисси. Я делаю мертвую точку в своем мозгу в этом месте и клянусь себе больше не смотреть в ту сторону.

– Стеф, я здесь, – говорю я и иду к ней по мусору, чуть не выворачивая бедра из суставов. – Жива?

– Вы врезались на машине в дом, – ошалело говорит она.

– Я вернулась, – говорю я. – Вернулась.

Я помогаю ей подняться и подпрыгиваю, когда что-то хватает меня за щиколотку. Я настолько взвинчена, что вскрикиваю, еще не успев посмотреть вниз и увидеть окровавленную белую руку Кейта, высунувшуюся из-под груды обломков гипрочных плит. Его пальцы держат мою ногу.

– Нет, нет, нет, нет, – говорит Стеф при виде руки, качает головой и пятится назад.

– Стеф, – говорю я. – Не паникуй.

Пальцы все сильнее сжимают мои кости, и я приподнимаю другую ногу и со всей силы бью по его пальцам. Я делаю себе больнее, чем Кейту. Груда мусора шевелится – Кейт начинает выбираться из-под нее. Я опускаюсь на колени, беру длинную деревянную щепу и принимаюсь пробивать дыры в его руке, одну за другой, одну за другой, щепа напитывается кровью, он наконец разжимает пальцы, и я высвобождаю ногу из его хватки.

Куча мусора взрывается, когда Кейт встает, безмолвный и неостановимый. Его позвоночник потерял прежнюю форму, он теперь сильно согнут вбок. Я замерла в нескольких футах от него, стою, обнимаю Стеф. Кейт делает шаг вперед, но ноги подгибаются под ним. Он опускается и стоит теперь на четвереньках, потом поднимает на меня свои воспаленные щенячьи глаза.

– Больно, – говорит он.

Я слышу хруст в его позвоночнике, когда он встает, и моя гипнотическая обездвиженность исчезает. Я хромаю, запинаюсь, поскальзываюсь, падаю, но тащу Стефани через дыру из дома. Я довожу ее до машины, заталкиваю на пассажирское сиденье. Ее глаза устремлены на что-то у меня за плечом, и я поворачиваюсь. За моей спиной Кейт – он выбрался из обрушенного дома, он сгорблен, но двигается, в одной руке он держит, словно трость, свою бейсбольную биту. Я захлопываю дверь и бегу на водительское сиденье, огибая машину сзади – не хочу слишком уж приближаться к нему.

Я сажусь в машину, запираю двери. Кейт продолжает наступать. Я поворачиваю ключ, но ничего не происходит. Кейт делает еще один нетвердый шаг. Я снова поворачиваю ключ – стартер работает, но движок не схватывает. Последние девушки давно уже научились не полагаться на вещи, которые другими людьми принимаются как нечто само собой разумеющееся. Мы все знаем, что лифт и телефон не работают, когда они нам нужны. И машины. В особенности машины. Кейт отходит от стены дома и делает три шага к фаре машины, но тут замечает меня через лобовое стекло, сосредотачивается и идет за мной.

Я снова поворачиваю ключ. Стартер крутит вал, и рыдание вырывается у меня из груди, когда искра проходит и двигатель оживает. Я взвешиваю – не нажать ли мне на газ, чтобы припечатать Кейта к стене дома передним бампером, чтобы черная кровь фонтаном хлынула из его рта, но потом я вспоминаю ноги Крисси, торчащие из-под телевизора, и желудочная кислота обжигает мое горло.

Я включаю заднюю передачу и мчусь прочь.

«Шеви» всю дорогу жалуется мне, движок без всякой на той