Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров - Валентин Рыбин

 - Дженг, ты посмотри, кто опять к нам пришел! Значит и ему Ханлар-бек с англичанами - поперек горла!

Али Дженг, в красноармейском обмундировании, косматой папахе, спустился во двор с айвана, подал руку Бяшиму, который слез с коня и, держа его за уздечку, осматривал шумную ватагу беглецов.

- Ну что, Бяшим, когда-то ты от тыловых работ сбежал, а теперь и от англичан удалось уйти?! Молодей...

Бяшим привязал коня к столбику айвана, поднялся в комнату и сел на ковер. Фируз подал ему чайник и пиалу. Начался разговор, как дальше жить. Понятно, что целый табор людей, собравшихся у Фируза, не прокормить. Решили оставить при себе десять самых крепких джигитов, способных на все, а остальным предложили - пусть, кто может, возвращается в Персию, а кто не может, тем Фируз и Али Дженг помогут поселиться в других дворах аула, на правах батраков.

Прошел день, другой - разбрелись беглецы по чужим дворам. Некоторые отправились дальше, на персидскую землю. Сплотившись в отряд, тринадцать обездоленных - пятеро персов и восемь туркмен, - стали думать, где им раздобыть оружие. Охотничьими ружьями они могли бы обзавестись и здесь, в ауле, у многих сельчан были свои. Но много ли пользы от дробовика, если встретишься с вооруженными до зубов англичанами и белогвардейцами?! У них винтовки дальнего боя, пистолеты, маузеры. С ружьем же, куда ни шло, еще можно подстрелить какую-то дичь, даже джейрана, если подпустить близко. Этим и занялся отряд Али Дженга, избрав его своим командиром.

Всю зиму охотился Али Дженг в горах. Приносили джигиты то архара, то два-три джейрана, но чаще несли связками подстреленных кекликов и туралей. Мясо обменивали на муку, рис, на готовые лепешки и чай.

Днем и ночью на крыше фирузовского дома сидел с ружьем часовой, смотрел и слушал, что делается вокруг. Внизу, в предгорьях, за арчовыми лесами, лежал сизый туман. Утром, когда всходило солнце, горизонт расширялся, обнажая серое пространство Каракумов. Ночью часовые слышали едва доносящиеся гудки паровозов, волчий вой и одиночные выстрелы.

В одну из январских ночей, под утро, охранявший покой джигитов гапланец Нурбаши услышал осторожные шаги. Нурбаши мгновенно спрыгнул с крыши во Двор и поднял на ноги спящих. Все бросились к ружьям и залегли у ворот, чтобы, в случае чего, достойно встретить врагов. Али Дженг вышел наружу, прислонился спиной к стене, прислушиваясь к шагам поднимающегося в гору человека. Он подождал, пока незнакомец вылез к самому двору и нацелил на него ружье:

- Стой! - скомандовал он. - Бросай оружие!

- Дженг, это я - Лесовский, - донеслось в ответ.- Черт возьми, думал, не найду дорогу. Всю ночь шел наобум.

- Лесов-хан, живой ты! - Али Дженг вышел навстречу и радостно засмеялся. - Хорошо, что я не выстрелил... Хорошо, что сначала крикнул «Стой», как учил меня Овезберды, а то бы мог убить тебя, Лесов-хан, где же ты пропадал? Эй, друзья, комиссар наш нашелся, выходи! - позвал он джигитов, и они тотчас обступили пришельца, повели в комнату.

Фируз зажег керосиновую лампу, приказал одному из джигитов вскипятить воду для чая и разогреть кавурму. Лесовского усадили на ковер. Николай Иваныч, еще не осознав как следует, что самое страшное для него осталось позади, тяжело вздыхал, улыбался и тер заросшее щетиной лицо.

- Ух, братцы, как же вас много! - сказал наконец с восхищением. - Это очень хорошо, Дженг, что у тебя столько парней. С такими джигитами можно свернуть горы, и мы не будем сидеть сложа руки. Будем драться за Советскую власть, мстить белоэсерам и интервентам за каждого погибшего бойца революции!

- Лесов-хан, они тибэ отпустил или ты убежал? - спросил Бяшим.

- Сбежал, повезло мне...

- Лесов-хан, а гиде Красная Армия? Почему не идет в наши места?

- Придет скоро, Бяшим, - уверенно заверил Лесовский. - Наши стоят под Чарджуем, силы накапливают для наступления. После бегства от англичан я почти три месяца скрывался в Асхабаде, с рабочими тайком встречался - узнал обо всем. Белогвардейская армия держится на штыках английских солдат. Фронтом командует Ораз Сердар. Кроме индийских сипаев, у него несколько отрядов, созданных из вояк старого текинского полка и угнанных силой дехкан. Много у него и русских рабочих, в основном, из Кизыл-Арвата, но земля горит под ногами белогвардейцев и англичан. Рабочий класс Закаспия давно уже понял, как он подло обманут эсеровскими заправилами. В Асхабаде сейчас митинги и собрания идут, можно сказать, в открытую. Под новый год комитетом подпольной организации был созван такой митинг в железнодорожном собрании. Жаль - не получилось у нас всего, что задумали. Англичане поднялись, контрразведка. Ночью пошли по квартирам - арестовали многих. Я бежал на разъезд, там сел в тамбур товарного вагона и вот добрался к вам.

- Лесов-хан, что же мы должны делать? - загорячился Али Дженг.

- Скажу, дорогой Дженг. Сейчас от каждого бедняка требуется помощь. Бить надо англичан и эсеров. Я вижу, в углу ружья стоят... Сколько их у вас?

- У всех есть. Тебе тоже ружье найдем, - отозвался Али Дженг. - Порох, картечь тоже есть - на охоту ходим.

- Надо подумать, Дженг, о партизанском отряде. - Лесовский поднялся с ковра, взял в руки ружье, осмотрел и поставил на место. - Конечно, пятнадцать человек - это почти ничего, но все начинается с ничего. Прежде всего необходимо вооружиться, но как?

- Надо пробраться ночью в Асхабад, снять часовых с арсенала и захватить часть оружия и боеприпасов, - предложил Дженг.

- На себе не унесешь, а на арбе далеко не уедешь, - отклонил это предложение Лесовский. - Да и удастся ли снять часовых и забраться в склад? Есть другой способ. Англичане строят дорогу через горы, согнали туда тысячи людей. Неизвестно, успеют ли ее построить, но уже сейчас по этой трассе везут из Мешхеда оружие, боеприпасы, продовольствие для сипаев, а из Закаспия вывозят все, что можно, в основном, коней и ковры. Надо устроить на этом пути засаду и захватить у англичан оружие.

-  Сказки рассказываешь, Лесов-хан, - Фируз неодобрительно покачал головой и насупился. - То, что может сделать язык, к сожалению, не могут сделать руки... До той мешхедской дороги почти двадцать фарсахов. Двое суток надо туда добираться на лошадях. Но когда доберемся, то еще придется пять-десять дней ждать, пока повезут англичане оружие. А может, и вообще не повезут. Скажи, Лесов-хан, где ты все это время будешь жить? В скалах, где снег, дождь и холод? Спать на чем? Еду готовить на чем?

- Фируз, ты - владелец собственного дома, тебе, конечно, дороже всего постель и горячая пища, но сейчас такое время... - недовольно отозвался Лесовский.

- Дорогой Лесов-хан, я в постели не лежу, - обиделся Фируз. - Если бы я не научил этих парней охотиться, они бы умерли с голоду. Я готов идти ради доброго дела хоть на край света, но я должен надеяться, что где-то ждет меня хотя бы крыша над головой, чтобы укрыться от холода.

- Крыша будет, - заверил Али Дженг. - Возле мешхедской дороги полно селений. Мы можем остановиться в Баге у моего дяди. Сачак на пятнадцать человек он не расстелит, потому что человек бедный, но крыша и очаг будут нашими.

Фируз снова заартачился:

- Во-первых, вас не пятнадцать, а четырнадцать. Во-вторых, я не могу оставить свой дом на долгое время... Значит, тринадцать.

- Ну что ж, тринадцать - тоже немало. - Али Дженг окинул своего друга недобрым взглядом. - Давайте, друзья, готовиться в дорогу. Я знаю в этих краях все тропы...

Через два дня, заполнив хурджуны кавурмой, жареной пшеницей и чуреком, двинулись они в путь по крутым склонам. Горы были сплошь изрезаны узкими поперечными долинами, по которым с шумом неслись на равнину бурные речушки. По берегам, несмотря на зиму, росла трава. Останавливаясь, джигиты пасли лошадей. В низине лежали селения - виднелись синие дымки от тамдыров. Отряд, минуя их стороной, старался не выезжать на возвышенность, чтобы не обнаружить себя перед сельчанами, - кто знает, возможно, в аулах стоят нукеры Ораз Сердара.

Отрядом командовал Али Дженг, хорошо знавший эту местность. И не только местность, но и два языка- персидский и туркменский. Лесовский лишь подсказывал ему, давал советы. Дженг не прекословил и не вступал в споры, но последнее слово всегда оставалось за Лесов-ханом. Поняв это, джигиты стали называть его комиссаром. Вечером, когда в горах стемнело и путь по склонам стал опасным, Али Дженг предложил:

- Товарищ комиссар, вон, видишь чабанскую чатму? Там можно отдохнуть. Чабаны ушли в пески - никого нет, сами будем хозяевами.

Лесовский согласился. Когда спустились в низину и бойцы бросились за сухими клубками колючки, чтобы разжечь костер и вскипятить воду на чай, он приказал:

- Али Дженг, огонь ни в коем случае разводить нельзя. Прикажи джигитам, чтобы оставили ненужную затею. Ночь перебьются и без горячего!

Ночевали в чатме. тесно прижавшись друг к другу. Через каждые два часа меняли часового. Утром, едва забрезжил рассвет, двинулись дальше, и опять весь день провели в дороге. К вечеру в этот день, как и рассчитывали, приблизились к мешхедской дороге и отыскали селение Баг. Остановились в полуверсте от убогих домишек, разбросанных на склоне. Али Дженг взял с собой двух джигитов и отправился на разведку. Через час вернулся, недоуменно качая головой и разводя руками: