Клуб «Ритц» - Алексей Миллер

Безопасность? Что теперь это слово значит для меня? Спрятаться от всех, добровольно заточить себя в неволе и отсиживаться? Раньше я такого и представить себе не мог, теперь же воспринимаю в порядке вещей. Как сильно изменились рамки восприятия того, что для меня хорошо и безопасно. По силе влияния на мою жизнь последние события сопоставимы с войной. Изменилось отношение ко всему: к людям, друзьям, деньгам. Может, этого я и хотел?

– Что ты стоишь? – спрашивает Оля, идя к входной двери.

– Я не могу так ее оставить, – беру лежащее в прихожей пальто и накрываю безжизненное тело. Еще раз смотрю на лицо Вероники. Как живая. Иногда кажется, что она даже тихонько дышит. Я мог сделать ее счастливой девушкой. Лучше не думать ни о чем.

20

В одном Паша был прав. Клуб – порождение дьявола. С тех пор, как переступил его порог, я стал приносить людям только несчастье. Меня всюду преследуют боль и страх. Но Паша забыл сказать, что дьявол – это он сам, несмотря на его попытки примерить маску бога.

– Оля, с тех пор, как ты вступила в клуб, твоя жизнь сильно изменилась? – спрашиваю.

– Ты в своем уме? Конечно, изменилась. Я полностью отказалась от прошлой жизни…

– Я не в том смысле, – перебиваю. – Тебе не кажется, что тебя постоянно сопровождают несчастья?

– Мое несчастье было родиться сестрой чокнутого брата.

– Мне кажется, что я теперь проклят.

– Глупости, – усмехается она. – Хочешь поговорить о категориальных концептах? Нашел время! Ну что же, тогда тебе стоит усвоить, что только мы сами определяем свою судьбу. Все остальное – это оправдание, чтобы на кого-то списать свои неудачи. Мы не замечаем, как говорим то, что нам навязывается обществом. В большинстве случаев наши убеждения не являются реальными отражениями наших желаний. Большинство из нас живет в рамках собственных иллюзий. Клуб дает возможность раскрыться сущности человека. Он снимает ограничения.

– То есть все девушки, по-твоему, склонны к проституции, а мужчины – закоренелые кобели?

– Нет, но иные даже не посмеют появиться в клубе, а один раз побывав на представлении, больше не вернутся туда никогда. Таким намного сложнее освободиться от предрассудков.

– Свобода в грехе, по-твоему?

– Да. Хотя я не верю в грехи. Это тоже выдумка.

– А семья? – спрашиваю я, но Оля уже не слушает меня, сконцентрировав внимание на зеркале заднего вида. Я инстинктивно оборачиваюсь, чтобы понять, на что она так пристально смотрит. Ничего не замечаю. Оля разгоняется. Черный джип «Форд» также ускоряется и следует за нами через один автомобиль. Резко поворачиваем направо. Джип за нами. Я пытаюсь рассмотреть номер. Но из-за резкого вождения и плохой видимости цифры и буквы сливаются в кашу. Лобовое стекло тонировано, и водителя не видно. На крыше автомобиля расположен ряд дополнительных фар. Меня еще никогда в жизни не преследовали.

– Это Паша? – взволнованно интересуюсь я.

– Откуда мне знать?!

Водитель джипа даже не пытается скрыть, что едет прямо за нами. Он мигает. Что будет делать Оля? Она сворачивает на заправку и останавливается.

– Что с тобой? – пугаюсь я.

– Если это Паша, то он не отстанет, а водит он получше, чем я. Здесь много людей. Не думаю, что он выкинет что-то прилюдно.

– Только не открывай пока окна.

Черная машина останавливается позади нас. Проходит пять секунд. Из нее выходит парень. Я узнаю его:

– Это Дима.

– Да, похож на него. Какого черта он здесь делает? Я думала, он больше не общается с Пашей.

Дима идет к нам. Смотрит в боковое окно. Лицо его выражает серьезность и озабоченность. Стучит костяшками пальцев в стекло. Пытается выдавить улыбку. Волнуется? Мы сидим, не двигаясь и не понимая, как действовать дальше.

– Приоткрой окно, – говорю я Оле.

– Сам открывай, – отвечает она, диким взглядом посмотрев на стоящего за окном человека.

Да, глупо было предложить такое девушке. Надо исправляться. Я открываю дверь и выхожу. Холодный ветер ударяет в лицо. В нос врезается запах бензина и какой-то гнили. Чувства обострены. Оглядываюсь в надежде, что нас окружает много людей. Но все сливается в какую-то серую массу: стоящая рядом «девятка», бегущая женщина, дождь. Только один Дима четко и строго стоит передо мной.

– Ну, привет, – говорит он мне. – Пришлось изрядно за вами погоняться.

– Что тебе надо?

– Ну, ну… Спокойнее, не надо горячиться, Сереж. Я хочу помочь вам.

– Паша уже помог.

– Паша? Я так и думал, что он что-то сделал. И поэтому стал сам разыскивать тебя.

– Долго ищешь. А теперь лучше убирайся.

– Не горячись. Когда я узнал про твой случай, я обратился в органы и был удивлен, что на тебя у них ничего нет. Когда ты скрылся, тебя объявили в розыск, и то в качестве свидетеля. Я хотел сообщить тебе, но ты пропал.

– Слушай, расскажи это все своему другу. Оставь меня и Олю. Забудь о нас, если ты хочешь жить. Клянусь, убью. Мне терять больше нечего.

– Послушай, Паша сошел с ума. Я был дома у него. И видел. Я знаю, что вы заходили туда. Я наблюдал за домом, ждал его… Отлучился в магазин, когда вы подъехали. И пришлось гоняться за вами по городу. Веришь ты или нет, мне плевать. Но я хочу остановить его. Он нуждается в помощи. Его переклинило на этом клубе. На сестре. А потом – на тебе. Я не знаю, почему.

– Потому что он долбаный псих! Как ты, его друг, этого мог не понять? – я на эмоциях сделал круг вокруг автомобиля.

– Да потому, что ему постепенно становилось лучше – до тех пор, пока не появился ты. И я уверен, что причиной была Оля. Он ее так же любит, как и ненавидит!

– Пошел к черту, – я направляюсь обратно в автомобиль. Осточертело слушать его. Очередной идиот на моем пути.

– Сергей, нам надо остановить его. Пока он не навредил еще кому-то.

– Так обратись в полицию. И останови. Какого черта ты наблюдал за домом, в котором лежит труп?

– Потому что я думаю, что таким образом Паша хочет подставить меня. Когда вы исчезли, мы с Вероникой пытались отыскать вас.

– Откуда ты ее можешь знать?

– Она нашла меня. Через его страницу в «Фейсбуке».

– Что за бред? Зачем ей тебя искать?

– Если ты хочешь разобраться, давайте все вместе сядем, я все расскажу, и тогда ты уже решишь, доверять мне или нет.

– Нет. Довольно историй.

В этот момент выходит Оля:

– Пусть расскажет. Мне интересно послушать разные точки зрения. Но, Дим, если ты соврешь,