Северная война - Андрей Бондаренко

– Картофель это, господин генерал-майор! По осени я видел, как в вашей Александровке крестьяне его выкапывали из земли. Выкапывали да нахваливали. Один раз даже довелось попробовать – в вареном виде… Вкусно весьма!

– Молодец, наблюдательный! – скупо похвалил денщика Егор и пояснил Соколову: – Вылечим мы сейчас всех твоих болящих. Делать надо так: картофель тщательно моется и мелко-мелко перетирается – в сыром виде, вместе с кожурой. Полученную кашицу необходимо тщательно и усердно втирать в десны захворавшим воякам – три раза в день… Еще, генерал-майор, надо срочно отправить в северные леса группу умелых охотников, пусть их возглавит Прохор Погодин. Свежее мясо – тоже знатно препятствует наступлению этой болезни. Ты же небось всю зиму солдат кормил кашей с солониной да с копченой шведской ветчиной? Ладно, не виноват! Но в следующий раз – учитывай… Кстати, а где славный фрегат «Луиза»? Почему не вижу?

– Зимует «Луиза» во льдах реки Охты, Александр Данилович, в трех верстах выше по течению. Чухонцы говорят, что в Охте вода гораздо теплее. Поэтому и лед там тоньше бывает зимой… Набрали новую команду – из русских опытных рыбаков, шведских же моряков я, как и обещал, по поздней осени отпустил по домам. А шкипером на «Луизе» теперь ходит Евсей Фролов из деревни Фроловщина. Эта деревушка названа так в честь его прадеда. Толковый малый Евсей, ничего не скажешь, на Неве знает каждую мель, по Ладоге хаживал часто.

Апрель и май прошли в трудовых повседневных заботах. Егор постоянно переезжал с места на место: Ниеншанц – Заячий остров – Питербурх – остров Котлин – Заячий остров – Ниеншанц… Работа спорилась, но приходилось постоянно подстегивать, направлять, орать, указывать на ошибки, материться, жестоко наказывать… Удивительно, но наиболее успешно дела продвигались на Заячьем острове, где очень толковым и дельным руководителем проявил себя боярин Алексей Таничев – воевода новгородский. Толстый и внешне очень медлительный, он оказался мужиком шустрым и хватким, выпить, правда, мерзавец, любил, да сей грех простителен – если, конечно, не мешает трудам успешным…

– Мы, Александр Данилович, даже выстроили баньку путную, важнецкую! – хвастался воевода. – Отличная получилась баня: жаркая, отменная… Эх, жаль только, что веников нет! Ничего, как лист березовый народится, так и веников заготовим – крепких да пышных…

Во второй декаде мая на невские берега начали прибывать передовые подразделения дивизий Аникиты Репнина и Автонома Головина.

– Все, господа, пора следовать к крепости Нотебург! – объявил своим полковым командирам Егор. – Гонец извещает, что корпус Шереметьева и дивизия Апраксина уже вышли к деревне Назия и встали там временным лагерем. С ними прибыли осадные единороги, купленные в Дании боярином Матвеевым. Еще два десятка ломовых пушек перемещаются от Старой Ладоги на крепких и больших плотах – вдоль озерного берега. Со стороны Ладожского озера их надежно охраняют пушечные ялы и каторги, выстроенные на верфях олонецких и староладожских, даже присутствует один двухмачтовый фрегат, который контр-адмирал Алексей Бровкин уже выстроить успел. Так что шведские корабли, которые квартируют в Кексгольме, нам больше не страшны. По озерному же берегу плоты сопровождает Екатерининский полк нашей дивизии Преображенской… Приказываю! Дикому полку срочно проследовать на юг и заняться целенаправленным поиском батальонов этого упорного генерала Кронгиорта. Найти и уничтожить! Петровскому и Александровскому полкам, оставив в Ни-еншанце по одной роте для охраны, следовать к крепости Нотебург, но только по северному берегу Невы, то есть по правому, если смотреть по течению реки… Мой замысел вам понятен? Скорее всего, будем штурмовать эту твердыню сразу с двух сторон. Разведчики сказывают, что северный берег невского истока шведами сильно укреплен, там даже возведены оборонительные шанцы. Необходимо быстро выбить оттуда неприятеля и занять его позиции. Ерунда, силами двух полков справитесь с легкостью… По дороге скупайте у местных рыбаков все лодки – без исключения, как выйдете к ладожским берегам, так сразу же начинайте мастерить надежные плоты. Регулярную связь постараемся поддерживать посредством гребных лодок и каторг, которые будут курсировать от одного берега Невы к другому и обратно…

В первых числах июня все войска соединились и организованно вышли на длинный и широкий береговой мыс – прямо напротив Нотебурга.

– Ух ты, красотища-то какая, мать ее! – высказался, восторженно хлопая себя по ляжкам, Ванька Ухов. – Не крепостица – а картинка чудная!

Древняя крепость, сложенная из светлых северных валунов, была заложена – в незапамятные времена – на невеликом острове, расположенном посредине Невы, у самого ее озерного истока.

– Да, кораблям мимо этого Нотебурга не пройти безнаказанно! – уважительно прокомментировал увиденное Борис Петрович Шереметьев. – Вмиг крепостная артиллерия разнесет их в мелкие щепки… Стены-то – как высоки и неприступны! Да, здесь придется повозиться знатно. Людей положим – без счета. Недаром эту твердыню раньше именовали Орешком. Как бы нам зубов не обломать своих – об орех сей…

– Прекратить нытье! – слегка повысил голос Егор. – Рыть на мысу апроши и редуты для пушечных батарей – со всем прилежанием! Велено Петром Алексеевичем взять этот Нотебург штурмом, знать, и будем штурмовать, живота своего не жалея…

«Ну и напрасно! – не удержался от ехидной реплики внутренний голос. – Устроить плотную блокаду – с суши и озера, так крепость месяца через четыре и сама сдалась бы… С другой стороны, если к октябрю не взять этого Нотебурга, то можно и генерал-губернаторского звания запросто лишиться. Да и о княжеском титуле придется забыть надолго. Санька сильно расстроится, обидится, неделю-другую будет дуться и на поцелуи отвечать с прохладцей, без привычного жара… Не, братец мой, без решительного штурма здесь никак не обойтись!»

Тем не менее он приказал:

– Ухов! Перо, бумагу и чернила, быстро! Да, Ванюша, готовься: через десять минут повезешь на гребной шлюпке коменданту Нотебурга письмо от меня. Предложим шведам сдаться. Вдруг да и удастся – избежать кровопролития. Ты, дружок, белой простынкой разживись у сестер милосердных, привяжи ее на длинную палку, чтобы крепостные гренадеры не пристрелили случайно…

Часа через два Ухов вернулся и известил:

– Они думать будут! Сказали, что ответят на рассвете, мол, мы сами все поймем.

Весь день и вечер батальоны Шереметьева – без всяких помех – активно занимались земляными работами, шведские же пушки молчали, и даже на крепостных стенах не видно было бдительных часовых.

На рассвете над тремя башнями Нотебурга были подняты королевские шведские знамена, крепостная артиллерия тут же начала методично и размеренно обстреливать мыс, где продолжали старательно копошиться в земле русские солдаты.

– Понятное дело: сдаваться не собираются! – грустно вздохнул Борис Шереметьев.

– А пушки шведские скоро перестанут палить! – уверенно предрек Апраксин. – Картечь-то до мыса не долетает, а чугунными ядрами лупить по разрозненной пехоте – дело зряшное и бесполезное…

С севера раздалась далекая и раскатистая канонада.

– Это господа Голицын с Соколовым шведам выдают по первое число! – радостно объявил Ванька Ухов, после чего тут же замолчал и стушевался – под сердитыми и гневными взглядами генералов.

– Балуешь ты, Александр Данилович, своих подчиненных! – неодобрительно покачал головой Шереметьев. – Воли себе взяли – рот открывать без приказа… У меня в корпусе за это с утра батогами потчуют, а по вечерам – добавляют…

Северная канонада продолжалась часа четыре с половиной, после чего над Ладогой установилась относительная тишина, изредка прерываемая редкими выстрелами шведских крепостных пушек. Еще минут через сорок над противоположным берегом невского устья взвились цветные ракеты китайских «потешных огней».

– Это генерал-майор Соколов подает условный сигнал, что они полностью выбили неприятеля с северных территорий, – обрадовался Егор и обратился к Шереметьеву: – Распорядись-ка, Борис Петрович, чтобы пяток ломовых единорогов переместили вдоль берега Невы версты на полторы. Там их пусть погрузят на «Луизу» и перебросят на правый берег. Про ядра и порох тоже надобно не забыть… Илью Солева ко мне, срочно!

Подбежал Солев – в новенькой форме поручика Екатерининского полка: с белоснежным шейным платком, тщательно выбритый, в высоких черных ботфортах, придерживая длинную шпагу, болтавшуюся в ножнах на левом боку.

– Здесь я, господин генерал-губернатор! – вытянулся в струнку, преданно поедая начальство глазами.

– Красавчик-то какой, уписаться можно, – тихонько шепнул Ухов за спиной Егора.

– Поручик Солев! Назначаю тебя командовать батареей единорогов на правом речном берегу! – приказал Егор, проигнорировав Ванькино замечание. – Проконтролировать переправу орудий через Неву. Установить их на удобных позициях. Открыть огонь по крепости – только после того, как заговорит артиллерия левого берега. Все ясно?