Крестоносцы. Полная история - Джонс Дэн

Саладин воспользовался разногласиями среди франкских командиров и горячностью короля Ги, которой он отреагировал на упреки в том, что в прошлом вел себя недостаточно решительно, когда надо было ответить на угрозу со стороны Айюбидов. В пятницу 3 июля Саладин заманил армию крестоносцев в погоню за его войском из Сефории в пустыню, к засушливым вершинам Хаттина. Как только крестоносцы тронулись с места, султан послал войско наперерез их арьергарду и отрезал их от воды. Армия Ги провела на изнуряющей жаре день и ночь, сходя с ума от жажды. Затем, чтобы удвоить их муки, люди Саладина подожгли высохшую траву и заросли кустарника, и воздух наполнился удушающим и ослепляющим дымом, который должен был не только досадить неверным, но и дать им попробовать на вкус ад, который их ожидал. Ибн Шаддад так описывал ловушку, в которую попала армия крестоносцев: «Франки поняли, что им суждено потерпеть поражение, и шли в бой, как на верную смерть: их ждали катастрофа и погибель, и они были убеждены, что на следующий день они войдут в число посетителей гробниц»{126}[545].

Утром в субботу 4 июля началось генеральное сражение, и, несмотря на героические усилия крестоносцев, превосходящие силы Саладина окружили и методично разгромили измученную жаждой армию. Все, кто позже писал об этой битве, сходились на том, что битва была крайне ожесточенной и длилась около восьми часов: с рассвета до трех часов пополудни. Армия Айюбидов, воспользовавшись численным преимуществом, постепенно окружила отряды Лузиньяна, обрушивая на них град стрел сквозь дым пылающего кустарника и сопротивляясь попыткам франкской конницы прорваться через кольцо. Постепенно, по мере развертывания битвы, франков оттеснили назад, разделили и почти всех перебили: в живых оставалась лишь горстка рыцарей, сгрудившихся на склоне вулкана вокруг ярко-красного шатра Ги, где над Истинным Крестом развевалось королевское знамя. Изможденные франкские рыцари стояли насмерть, снова и снова в отчаянии бросаясь в атаку в надежде проложить себе путь к свободе.

Несколько лет спустя сын Саладина аль-Афдал вспоминал, как наблюдал за последними минутами битвы при Хаттине об руку с отцом, который нервно дергал себя за бороду при каждой атаке франков и подбадривал своих людей криками: «Отправьте неверных к дьяволу!»[546] Султан в раздражении сорвался на аль-Афдале, когда тот, забегая вперед, предсказал мусульманам победу. Но вскоре отец и сын увидали, как красный шатер короля Ги падает, а король капитулирует. Истинный Крест мусульмане забрали себе. Саладин спешился и упал на землю, вознося хвалу Аллаху и рыдая от счастья. Позже он напишет халифу Аббасиду в Багдад, чтобы поведать ему, что — уже не в первый раз — он сокрушил врагов Сирии и Всемогущего. Франки были разгромлены подчистую. «Под звуки труб и ржание коней, — гласит письмо, отправленное в Германию с сообщением об исходе битвы, — Господь предал свой народ мечу»[547].

После поражения при Хаттине государства крестоносцев оказались совершенно беззащитны перед нашествием Саладина: крепости опустели, а на защиту городов могли встать разве что женщины и служители церкви. Уцелевших рядовых армии крестоносцев увели прочь закованными в цепи, а потом продали в пожизненное рабство. Короля Ги, его брата Амори, Жерара де Ридфора и многих баронов, в том числе Вильгельма, маркиза Монферратского, Онфруа де Торона, Гуго из Джаблы и Гуго из Библа взяли в плен и удерживали в ожидании выкупа. Рено де Шатильона схватили и привели к Саладину, который приговорил его к казни и сам нанес ятаганом первый удар. Двести рыцарей тамплиеров и госпитальеров были ритуально обезглавлены сопровождавшими Саладина суфиями. «Увы, невозможно… назвать все бесчисленные огромные бедствия, что гнев Господень обрушил на нас по грехам нашим», — писал Террик, один из нескольких офицеров ордена тамплиеров, которым удалось унести ноги с поля боя — вопреки уставу ордена, который повелевал братьям сражаться до последнего вздоха[548].

Дальше Террик пишет, как после Хаттина армии Саладина, «подобно полчищам муравьев, заполонили все лицо земли от Тира до Иерусалима, и даже до самой Газы»[549]. В короткий срок с июля по сентябрь Саладин взял Библ, Бейрут, Сидон, Акру, Тверию, Назарет, Наблус, Хайфу, Кесарию, Арсуф, Яффу, Аскалон, Лидду, Ибелин, Торон, Вифлеем и Хеврон[550]. 20 сентября он подошел к стенам Иерусалима.

Оборону города возглавил Балиан Ибелин, супруг вдовы короля Амори Марии Комнины. Он был напористым и могущественным бароном, а что касается внешности, отличался удивительной густотой волосяного покрова, напоминавшего скорее медвежью шерсть. Балиан командовал гарнизоном Иерусалима, насчитывавшим на тот момент не больше нескольких десятков опытных солдат, а у стен города стояла армия численностью в десятки тысяч человек. 25 сентября враги пошли на приступ Святого города с применением лестниц, осадных машин, камнеметательных баллист. Атаковали они с западной стороны во второй половине дня, чтобы свет заходящего солнца слепил защитников стен, а затем переключились на уязвимую северную сторону, которая в 1099 году не устояла перед натиском первых крестоносцев.

В это время в Иерусалиме женщины-христианки остригали детям волосы, а босые монахи устраивали покаянные крестные ходы, умоляя Господа о спасении. Никакого толку от этого не было, писал один латинский хронист, ибо «зловоние прелюбодеяния, безобразной невоздержанности и противоестественного греха не позволило их молитвам достичь Господа»[551]. Осада длилась восемь дней, когда Балиан Ибелин наконец понял, что ситуацию не спасти, и попросил Саладина о перемирии, по условиям которого христианам отводилось немногим более месяца на то, чтобы выкупить себя из плена и покинуть город. В пятницу 2 октября — в годовщину «ночного путешествия» Пророка в Иерусалим в 621 году — Саладину вручили ключи от города, а беженцы потянулись прочь. Под крики «Аллах акбар» султан вошел в Иерусалим. Большой крест, воздвигнутый над Куполом Скалы, скинули вниз, и мусульмане немедленно приступили к освящению мечетей, оскверненных христианскими обрядами. Неделю спустя, 9 октября, Саладин уже возносил пятничную молитву в Куполе Скалы. Ученый имам из Дамаска Мухйи ад-Дин ибн аз-Заки прочел хутбу, в которой превозносил Саладина как восстановителя мира и веры и молился за Аббасидского халифа[552].

Часть III. Жатва на земле{127}

Глава 19. Львица и Львиное Сердце

Одни умирали медленно, другие быстро, но все пали жертвой одной судьбы…

Когда в конце сентября 1187 года Саладин осадил Иерусалим, стены города среди прочих защищала одна англичанка во взятых взаймы доспехах и в кастрюле вместо шлема на голове. Маргарет из Беверли родилась в королевстве крестоносцев в середине XII века, когда ее родители совершали паломническую поездку в Святую землю, но выросла она на севере Англии, помогая воспитывать брата Томаса, который был намного младше ее и который позже станет монахом-цистерцианцем. Потом, когда ей было, вероятно, чуть больше двадцати лет, Маргарет уже сама решила совершить паломничество в Иерусалим. Обстановка в королевстве была неспокойной, и в силу невезения и неудачно выбранного времени Маргарет застряла в Святой земле, когда туда вторглись Айюбиды. Позже она оставит воспоминания об ужасах осады Иерусалима, когда горожанам в отсутствие настоящих солдат приходилось самостоятельно оборонять город.