Анатомия российской элиты - Ольга Крыштановская

Если с 1995 по 1998 г. происходило неуклонное повышение роли крупных бизнесменов в политике, то с августа 1998 начался обратный процесс (см. рисунок /0).

Рисунок 10. Изменение рейтинга влиятельности олигархов в течение 1998 г.

Я. Паппэ так описывает этот процесс: «До 1998 г. происходил относительный рост ресурсов всех ведущих экономических группировок по сравнению с ресурсами, находящимися в распоряжении властных структур. С начала 1998 г. начался обратный процесс. Однако если в первой половине года он шел медленно, то после 17 августа резко ускорился».[375] Если накануне августовского кризиса аналитики всерьез задавались вопросом: кто правит Россией — олигархи или политики, то после кризиса такой дилеммы больше не существовало. Одни «олигархи» были погребены под руинами собственных банков, другие притихли, и их влияние на политику стало незаметным. Кризис 1998 г. был потрясением для всего российского общества, в том числе и для бизнес-элиты. Многие влиятельные магнаты разорились, другие лишились своего политического влияния и ушли в тень. Докризисная группа крупных предпринимателей стала фрагментироваться, изменилась и численно и структурно.

После августа 1998 г. композиция российской бизнес-элиты претерпела существенные изменения. Сравнивая результаты исследований 1993 и 2001 гг.,[376] видим, что из старого состава предпринимательской верхушки 1993 г. в 2001 году осталось только 15 %. Чем объясняется столь сильное обновление? Причин тому несколько: во-первых, российский рынок претерпел структурные изменения. Если до 1998 г. основную роль играли финансовые структуры (банки, биржи, инвестиционные корпорации), то после кризиса их роль резко уменьшилась. Спекулятивный сектор экономики был практически разрушен драматическими событиями августа и так и не восстановился в прежнем виде. Товарные биржи, некогда процветавшие, потеряли свое влияние, количество банков резко сократилось.

Приведем данные председателя Центробанка РФ в 1998 г. В.В. Геращенко, свидетельствующие о глубине разразившегося кризиса: «В период с 1 октября 1997 г. по 1 августа 1998 г. общее число банков без признаков финансовых затруднений сократилось в абсолютном выражении более чем в два раза, а их доля в обшем числе действующих кредитных организаций уменьшилась с 36,2 до 19,7 %. Причем только за июль 1998 г. из числа таких банков выпало 140 кредитных организаций (то есть число сократилось почти на треть). В декабре 1997 г. число убыточных банков составляло 268 единиц. Совокупная прибыль действующих банков на конец 1997 г. составляла 18,9 млрд. руб. В 1998 г. число убыточных кредитных организаций быстро росло и к 1 августа 1998 г. достигло 511 единиц.»[377]

В посткризисный период на арену выходят промышленные предприятия России, которые постепенно набирают силу. Эти изменения в экономике не замедлили сказаться и на структуре российской бизнес-элиты (см. рисунок 11).

Рисунок 11. Динамика структурных изменений бизнес-элиты (/993-2001 гг.)[378]

Рисунок 12. Судьба бизнес-элиты 1993 года в 2001 году

Что же произошло с 85 процентами бизнес-элиты 1993 года? Наши данные свидетельствуют, что большинство предпринимателей, входящих в состав бизнес-элиты в 1993 году, остались в бизнесе (см. рисунок 12), однако масштаб деятельности теперь не позволяет включить их в число ведущих бизнесменов страны. Вполне естественно, что снизилась и степень их влияния в обществе. Шесть процентов бизнесменов стали профессиональными политиками и в настоящее время работают на постоянной основе в парламенте либо в правительстве. Девять процентов бизнесменов ушли на пенсию по возрасту. В основном это банкиры, которые в первые голы реформ возглавили коммерческие банки, созданные на базе бывших госбанков. Десять процентов членов бизнес-элиты образца 1993 г. переехали за границу, в основном с целью сохранения личной безопасности. Двое были убиты (это глава Круглого стола бизнеса России Иван Кивелиян и глава ассоциации «XXI век» Отари Квантришвили).

Падение правительства С. Кириенко завершило этап российской политики, в течение которого в руках небольшой группы олигархов оказались не только контроль над финансовыми потоками, но и решение важнейших политических задач. Даже самые высокие кадровые назначения курировались представителями частного бизнеса. До лета 1998 г. олигархи были совсем небольшой и достаточно сплоченной группой, которая выражала не столько интересы предпринимательского класса в целом, сколько свои узкогрупповые интересы. Даже их лоббистские устремления были направлены не на проталкивание законов, в которых заинтересован крупный российский бизнес вообще, а на получение конкретных привилегий для своих фирм. Строго говоря, идея всемогущества олигархов была мифом общественного сознания, раздутого средствами массовой информации. На самом деле их влияние на политику было весьма ограниченным. Это была лишь пена, за которой скрывался реальный процесс наступления не «олигархов», а набирающего силу класса предпринимателей, который происходил повсеместно и по многим направлениям.

Олигархи использовали в своих интересах правительственных чиновников, СМИ, правую и левую оппозицию и даже профсоюзы, чтобы получать инсайдерскую информацию, использовать ее в бизнесе, влиять на принятие конкретных экономических решений с помощью подкупа. Но большие деньги — это всегда политика. Поэтому первые миллиардеры поднялись на волне бурных изменений во властных структурах и проникли на самый верх: Владимир Потанин стал вице-премьером правительства, Борис Березовский — заместителем главы Совета Безопасности, люди Михаила Фридмана (В. Сурков и А. Абрамов) заняли посты заместителей руководителя администрации президснта РФ, Роман Абрамович стал спонсором семьи Ельцина и был избран губернатором Чукотки. Они поняли все преимущества своего положения «бизнесменов-политиков» и повели опасную игру, финансируя политические структуры и СМИ. Но этим занималось явное меньшинство предпринимателей. Большинство же предпочитало «не высовываться» и заниматься «своим делом». Волной кризиса 1998 года пена была снесена, а растущий класс частных собственников продолжал набирать силу.

5.5 Социологический портрет бизнес-элиты

Для того чтобы проследить динамику социально-демографических показателей бизнес-элиты России, ниже мы будем использовать данные исследований сектора изучения элиты ИС РАН 1993 и 2001–2002 гг.

Возраст. Бизнес-элита — молодая социальная группа российского общества, и члены этой группы молоды. Так, если средний возраст позднесовстской элиты (1985 г.) равнялся 56,6 года, а Горбачевской элиты (1990 г.) — 52,2 года, то возникшая в 1987 году группа «номенклатурных предпринимателей» была на 10 лет моложе. Ее средний возраст достигал 42,1 года. Это была самая молодая из всех субэлитных групп постперестроечной поры, хотя надо отмстить значительное омоложение и других групп (так, средний возраст парламентской элиты 1993 г. составлял 46,5 года, а региональной элиты — 49 лет). Однако когда формирование группы в целом завершилось, началось ее стремительное старение. Это говорит о том, что в нее перестали вливаться новые силы. За восемь лет, прошедших с 1993 по 2001 г., бизнес-элита постарела на шесть лет, и ее возраст составил уже 48,6 года (хотя она по-прежнему остается самой молодой группой среди элиты). Сравнение данных 1993 и 2001 гг. позволяет увидеть изменения возрастной структуры бизнес-элиты: с 2001 г. она все больше наполняется людьми, которым за 50 и даже за 60 лет. Самой молодой группой бизнес-элиты являются производственники и финансисты (46 лет), а самыми «старыми» — владельцы торговых домов (52 года).

Пол. Существует обратно пропорциональная зависимость между престижем профессии и количеством в ней женщин. Чем больше женщин в группе, тем ниже ее престиж. Наиболее престижны в обществе, как правило, «мужские профессии». Элита в этом плане не исключение. Эта самая высокостатусная группа общества во все времена была представлена главным образом мужчинами. Женщины здесь скорее исключения, и часто их представительство в профессиональной группе регулируется принудительно, с помощью различных квот. Так было в Советском Союзе, когда доля женщин в представительных органах власти должна была составлять примерно 30 процентов. С отменой квот удельный вес женщин в законодательных органах власти снизился с 30 до 8 %, а в исполнительных органах власти остался на уровне 2–5 %, причем и в Горбачевский, и в Ельцинский периоды женщины занимали низшие должности государственной службы.[379]