Анатомия российской элиты - Ольга Крыштановская

Были приватизированы и некоторые министерства. Наиболее яркий пример такого рода — концерн «Газпром», созданный в августе 1989 г. на базе Министерства газовой промышленности СССР, который возглавил бывший министр В. Черномырдин.[358] Другие примеры малоизвестны широкой публике; на базе Министерства тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения был создан концерн «Тяжэнергомаш», на базе Министерства транспортного строительства — корпорация «Трансстрой» и т. п. Эти государственные концерны были акционированы в 1992 г. и стали монополистами в своей отрасли. В тот же период, еще до массовой приватизации были созданы крупнейшие российские акционерные компании «Норильский никель»[359] и «Алмазы России».[360] Активно приватизацией своих управлений занималось Министерство внешней торговли.

Латентный период приватизации происходил достаточно безболезненно. В то время, пока население пыталось спасти свои банковские сбережения и как-то выжить в условиях гиперинфляции, внимание государственных чиновников было приковано к эффективному обмену власти на собственность, созданию новых плацдармов и «запасных аэродромов». Кроме прямой приватизации (как, например, это происходило со спецбанками), в которой главным действующим лицом была технократическая часть номенклатуры (хозяйственники, профессиональные банкиры), происходило и спонтанное создание коммерческих структур, непосредственного отношения к номенклатуре вроде бы и не имевших. Во главе таких структур появлялись молодые люди, в биографиях которых номенклатурные позиции не значились. Однако их головокружительные финансовые успехи наводили на размышления — откуда в их распоряжении оказались такие огромные деньги? Объяснить это можно было только одним: государство само инициировало их бизнес и вливало туда значительные средства. Молодые люди, мгновенно ставшие миллионерами, не будучи сами «номенклатурой», были ее доверенными лицами, трастовыми агентами государства. Мои собеседники-бизнесмены не раз признавались, что именно так появились крупные частные банки с огромными уставными капиталами: «Менатеп», Инкомбанк, Альфа-банк, ОНЭКСИМбанк и др. Термин «уполномоченный» все шире входил в оборот и стал применяться официально для закрепления особой привилегии — обслуживать наиболее важные государственные операции. Самой большой льготой 90-х годов в России стало разрешение заниматься такой коммерческой деятельностью, которая приносила сверхприбыли. Это было разрешение властей на обогащение.

Основными представителями нового «класса уполномоченных» были спецэкспортеры и уполномоченные банки. Именно им было разрешено концентрировать капиталы, получать наивысшие прибыли. В экономике произошел раскол на «уполномоченный сектор» и остальные отрасли. Уполномоченными — то есть близкими к государству, контролируемыми государством — стали экспортные отрасли (нефть, газ, металлы, лес и некоторые другие) и финансовые институты. Именно эти отрасли давали самые быстрые и крупные прибыли. Именно эти отрасли стали приоритетными. Практически каждая приоритетная отрасль имела своего политика-куратора: ТЭК — премьер-министра В. Черномырдина; металлы — вице-премьера О. Сосковца; экспортно-импортная торговля — министра О. Давыдова; финансы — главу Центробанка РФ В. Геращенко. Постепенно практика внедрения института уполномоченных распространилась и на территории. Первое территориальное сообщество уполномоченных (этот прообраз будущей олигархии) появилось в Москве. Ее основой стала «Группа Мост» (В. Гусинский), объединяющая строительные, торговые и финансовые учреждения. Куратором этого бизнеса стал мэр Москвы Ю. Лужков. Затем тот же процесс пошел и в регионах.

Руководство других отраслей или институтов, не попавших в чисто уполномоченных, возмущалось создавшимся положением, критиковало правительство. Некогда могущественные директора ВПК, оставшиеся на обочине российского капитализма, приложили немало усилий для образования своего лобби. Но провал на выборах их политических структур во главе с А. Вольским и Ю. Скоковым еще раз продемонстрировал, что их время еще не настало.

В этот период в экономике происходили не только плановые, но и стихийные процессы: промышленность деградировала, в бизнес проникали ловкие представители «плутократии», которые по недосмотру иногда добивались столь впечатляющих успехов, что становились народными героями. Появились первые финансовые пирамиды, которые действовали вне государственного контроля. «МММ» и аналогичные структуры вызвали волну скандалов в обществе, и с ними решено было бороться. Но причиной недовольства властей их деятельностью были не столько нарушения закона (ведь государство само занималось строительством пирамиды государственных облигаций — ГКО), сколько то, что большие деньги не должны были делаться вне государственного контроля. Стихийным нуворишам «перекрыли кислород», пирамиды были разрушены, народ потерял свои деньги, а новоявленные миллионеры оказались за решеткой или скрылись за границей. Рынок достаточно быстро начал очищаться от самодеятельных бирж, от пирамид типа «МММ» и от мелких банков. В то время как народный капитализм, развиваясь с самого низа, постепенно становился на ноги, номенклатурный капитализм уже ворочал миллиардами. Между этими двумя секторами экономики была пропасть, преодолеть которую оказалось практически невозможно. Среднего бизнеса, как и среднего класса, в России еще не существовало.

В то же время реальный сектор экономики в России продолжал стагнировать. Коллапс СССР вызвал нарушение горизонтальных экономических связей, привел к разрывам технологических цепочек, к раздроблению гигантских производственных объелинений. На каждом таком разрыве образовывались фирмы-посредники, в функции которых входило перепродавать, юридически оформлять, иначе говоря, восстанавливать нарушенные цепочки связей. Эти посреднические фирмы были представлены, как правило, частным капиталом и находились в положении более процветающем, нежели сами производители.

Этот период развития рынка в России был периодом первоначального накопления капитала вовсе не для всех. Лишь независимые, стихийные предприниматели действительно пытались сколотить свои первые капиталы, брали кредиты для того, чтобы начать свое дело. Уполномоченный сектор экономики никогда не был ни мелким, ни бедным. Там шел процесс перераспределения, а не первичного накопления. Децентрализация системы управления экономикой была перегруппировкой сил, в которой, безусловно, присутствовали элементы неуправляемости и хаоса. Рожденные уполномоченными банки хотя и прошли период проб и ошибок, но всегда (даже не будучи вначале очень крупными) занимали особое положение стратегических лидеров. Когда период перегруппировки сил был закончен, новые уполномоченные сразу перешли к концентрации капитала.

В период латентной приватизации были созданы крупнейшие банки, концерны и приватизирована часть промышленных предприятий. Все это оказалось в руках класса уполномоченных. Власть партийно-государственной номенклатуры была обменяна на собственность, Государство, по сути дела, приватизировало само себя, а результатами этого воспользовались сами «приватизаторы» — государственные чиновники. Параллельно в России создавался народный капитализм, вызвавший к жизни новую буржуазию. Становление класса уполномоченных шло иным путем, и именно эта небольшая группа стала прообразом будущей бизнес-элиты страны. Дикий капитализм и номенклатурный капитализм шли рука об руку, но почти не соприкасались: номенклатуру никогда не интересовали мелкие предприятия, а для стихийной буржуазии номенклатурный бизнес был абсолютно недоступен. Пропасть между крупным и мелким бизнесом в России была следствием различного генезиса этих двух социальных групп.

Завершая анализ генезиса бизнес-элиты, приведем общую схему формирования этой влиятельной силы российского общества.

Рисунок 5. Происхождение бизнес-элиты

На рисунке 5 приведены данные исследования «Трансформация бизнес-элиты России» (2001 г.), которые говорят о том. что почти половина (41 %) крупных предпринимателей страны имеет номенклатурное происхождение, то есть в различные периоды своей жизни работали в органах советской власти. Однако среди 59 % не номенклатурных предпринимателей значительная часть является представителями так называемого класса уполномоченных либо выходцами из номенклатурных семей.[361] Советская номенклатура, чувствуя, что теряет свои позиции в политическом пространстве, конвертировала власть в собственность, обменяв политический капитал на экономический. Элита проторила дорогу в бизнес, и теперь этот путь стал для нее надежной гарантией сохранения высокого статуса и привычного образа жизни.