Крах всего святого - Илья В. Попов

оглянулся на Катрин, что смотрела на него во все глаза, подошел поближе и… с облегчением выдохнул, увидев, что в воде на деле было никакое не чудовище и даже не зверь, а простой человек, что лежал на обломке дерева, обхватив его руками. Незнакомец чуть пошевелился, попытавшись приподняться, и тут же рухнул прямо в мелководье лицом вниз, подняв тучу брызг.

— Помоги его вытащить!

Вдвоем с Катрин они кое-как вытащили мужчину на берег, где Этьен сумел разглядеть утопленника — признаться выглядел он на редкость паршиво. И так уродливый внешне — нос его был настолько сплюснут, что напоминал пятак, кривые длинные зубы торчали в разные стороны, а широкий плоский лоб почти закрывал глаза — походил он скорее на покойника, чем на живого: кожа его была бледна, словно воск, от одежды остались жалкие лохмотья, несколько ногтей были изломаны или вырваны с мясом — на левой руке, так как правая кисть представляла собой жалкую культю — а по всему телу виднелись рваные раны, походившие на укусы.

— Мамочки… Он мертв? — прошептала девочка на ухо Этьену.

Этьен уже хотел бы сказать «Да», как мужчина вдруг закашлялся — заставив их отпрыгнуть от него едва ли не на несколько локтей — и, повернув голову, излил на землю поток воды. Он сделал это два или три раза, напоследок отхаркнув длинную водоросль, а после приоткрыл глаза, невидящим взором глянул сквозь Этьена и попытался было что-то сказать, но через мгновение вновь потерял сознание.

— Беги в лагерь и приведи кого-нибудь! — произнес Этьен. — Только живей! Я присмотрю за ним.

Девочка несколько раз открыла и закрыла рот, но потом коротко кивнула, собрала в охапку малышей и исчезла на пригорке. Все то время, что отсутствовала Катрин, Этьен то и дело прислушивался к свистящему дыханию несчастного, боясь, как бы он не умер прямо у него на руках. Но к счастью вскоре он увидал фигурку девочки, которую сопровождали несколько солдат — едва увидав утопленника, они едва ли не бегом спустились вниз, без лишних разговоров взвалили его на плечи и потащили несчастного в лагерь.

Спустя время Этьен уже сидел на бревне около шатра лекарей, где те хлопотали над раненым. Катрин, в спешке попрощавшись, вместе с братьями поспешила вернуться к родителям, а солдаты ушли докладывать о нежданной находке Раймунду. Увидав своего господина, что шел к шатру в сопровождении охраны и магистра Гаспарда, Этьен вскочил на ноги и вытянулся по струнке — но в ответ не заслужил даже кивка, и через мгновение мужчины уже скрылись за пологом. «Эх, опять сковородки да кастрюли драить… а то и ночные горшки», — уныло подумал мальчик, усевшись обратно и вспоминая стертые до крови пальцы. Солнце уже перевалило за зенит, когда Раймунд и магистр вышли наружу вместе с одним из лекарей.

— Он выживет? — спросил Раймунд.

— Кто ж его знает, — прямодушно ответил медик, пожав плечами. — Я не провидец и не гадалка. Бедняга выглядит так, будто его звери терзали — укусы вроде волчьи, но судя по размерам клыков псины должны быть с теленка. Раны мы промыли и зашили, руку прижгли, но если начнет гнить — придется резать. А там уж решать богам.

— Звери, говоришь… Магистр, я боюсь, что подозрения одного из ваших людей могут подтвердиться. Это?..

— Сложно сказать наверняка, — протянул Гаспард и почесал подбородок, — но предосторожность не помешает. На всякий случай я отправлю весть в орден и попрошу прислать нам еще братьев.

— Хорошо, — кивнул Раймунд и вновь обратился к медику. — Благодарю, Норрис, я не сомневаюсь, что вы и ваше коллеги сделаете все, что от вас зависит, дабы поднять раненого на ноги.

Ничего не ответив, лекарь смущенно пожал плечами и ушел назад в шатер; Гаспард тоже откланялся, видимо, спеша отправить донесение и вот Этьен остался наедине с Раймундом — если, конечно, не считать несколько телохранителей, что стояли чуть поодаль. Некоторое время Раймунд еще смотрел вдаль, о чем-то размышляя, а потом повернулся к Этьену и смерил своего оруженосца долгим взглядом.

— Если мне не изменяет память, я запрещал тебе покидать лагерь без моего ведома. Так?

— Да, — Этьен поднялся на ноги и покорно склонил голову, надеясь, что его наказание будет не слишком суровым.

— И уж поверь — этот приказ я отдал не для того, чтобы держать тебя при себе точно собачку, что обязана выполнить любую мою прихоть, а ради твоей же безопасности. Времена сейчас неспокойные, и помимо различных тварей, что заполонили земли, у нас полно врагов и среди сторонников Моро — знаешь, что бы они с тобой сделали, попади ты им в руки?

А вот об этом Этьен, если честно и не задумывался — и тут ему стало вдвойне стыдно; от того, что он подвел своего господина, нарушив его слово и потому, что тот на деле просто пекся о жизни мальчика, пока тот вел себя точно неразумное дитя.

— Итак — за нарушение моего приказа я, как твой господин и наставник, безусловно, должен тебя наказать… — Этьену вдруг почудилось, что в словах Раймунда мелькнула короткая улыбка, — но вместо этого вынужден похвалить. Ты удивлен? Неужели ты думаешь, что я бы наказал человека за то, что он спас чью-то жизнь?

От столь нежданной радости у Этьена даже закружилась голова; и он осмелел настолько, что спросил, про что именно они вели разговор с магистром Гаспардом — но Раймунд сказал ему не забивать себе голову и мальчик не стал настаивать, дабы тот вдруг случайно не передумал. Весь оставшийся день Этьен ходил, будто на крыльях — его настроение не смог испортить даже нагоняй от мастера Фернанда за испорченную одежду и невыученный урок.

После ужина, Этьен спешил в свой шатер, когда увидал Катрин — девочка прислуживала отряду Броди за длинным столом, вытащенным из стряпчей палатки. Этьен помахал девочке рукой — оглянувшись, та скорчила рожицу и высунула язык, как вдруг запнулась и уронила кувшин с вином на колени приземистому лысому мужчине.

Этьен не знал его имени, но слыхал, как прочие кликали его Лягвой, что было не мудрено: маленькая округлая голова — на которой вместо волос красовалось лишь несколько шишек — казалось, росла прямо из шеи; под узким лбом торчали выпученные глаза, а ноги были искривлены как у заправского всадника, так что ходил он всегда враскорячку. Оторвавшись от куриной ноги, Лягва разразился громкой бранью:

— Ты может под ноги себе смотреть будешь, соплячка, а не по сторонам пялиться?!

— Я не нарочно, — шмыгнула носом девочка, поднимая