Мёд жизни (Сборник) - Святослав Логинов

– Следил? – недобро спросила Магна.

– Да нет, ты ушла, а я заблудился и вышел к реке, а там мост…

– Ладно, – казалось, Магна приняла решение. – Хныкать будешь потом, а сейчас слушай и запоминай: сиди там тихо, ни на что внимания не обращай, ни с кем, кроме тётки, не разговаривай, да и с ней лучше тоже… И не бойся ничего, там никто ничегошеньки тебе сделать не сможет, если сам не полезешь. Понял? Я приду за тобой через две недели.

– Как через две недели?! – взвыл Антон. – Мне сейчас надо!

– Ты с ума сошёл? Сейчас день стоит.

– Что же мне – до ночи ждать? Ты объясни, куда идти, я сам дойду.

– Никуда ты не дойдёшь! – отрезало в аппарате. – Попробуй, если нервов не жалко. И ночью не дойдёшь. Этой ночью новолуние, кто же при ущербной луне мост строит?

– Так там вправду мост был? – опешил Антон, уже почти убедивший себя, что хотя бы мост ему померещился.

– Ты и впрямь как рельс, – сказала Магна. – Прямой и звону много. В общем, слушайся тётку и жди, пока я за тобой приду. А из башни лучше всего не выходи. Целее будешь.

– Через две недели экспедиция уедет!

– И слава богу. Ни с кем объясняться не придётся. И угораздило тебя… Шефу я совру что-нибудь, а вот что ребятам говорить – ума не приложу. Ну, будь…

– Погоди!.. – взмолился Антон, но в трубке уже коротко гудело.

Антон грохнул трубкой и выбежал на улицу. Его трясло от негодования. «Две недели сидеть, ожидая какую-то фазу луны! Обойдёмся и без луны, и без мраморных мостов. Вброд через речку, не сахарный, не растаю».

На улице Антон остановился, выбирая, в какую сторону идти. Обычно с майдана расходилось пять, а то и семь улочек, и угадать, какая из них выведет на шоссе, было непросто. Но здесь не оказалось ни одного проулка. Палисаднички переходили друг в друга, заборы из штакетника смыкались, образуя правильный круг. Дома отгораживались опущенными занавесочками, и на стук никто не отвечал. По ту сторону домов росли деревья: вишни и дикий абрикос-жерделька. За деревьями угадывались какие-то холмы, а может, это только казалось.

Прыгать через заборы и лезть чужими огородами не хотелось, и Антон решил всё-таки найти кого-нибудь и расспросить о дороге. Он огляделся и увидел, что площадь который уже раз за это время пересекает гражданин с бумагами.

– Эй! – закричал Антон и, пыля сандалиями, побежал наперерез.

Мужчина, не обращая внимания на крики Антона, промокнул залысины большущим платком и скрылся за башней. Антон запылил следом, огибая круглую стену. На той стороне никого не было. Зато у самой стены Антон обнаружил пристройку. Каменный сарай явно позднейшей постройки лепился к крепостному боку. И так же, как в башне, у сарая зиял вход, на этот раз обычный прямоугольный проём.

Антон шагнул туда.

Потом он шагнул обратно.

– О-уй!.. – выдавил он с подвывом. – Убили…

Склеп был перед ним, а не сарай. Каменный пол рассекали три глубокие ниши как раз в рост человека. В крайней из этих могил, ярко освещённая заглянувшим в проём солнцем, лежала мёртвая хозяйка. Платье с оборками, розовый чепец, букли, румянец, даже улыбочка, всё было как полчаса назад, но холодная восковая застылость с одного взгляда позволяла угадать труп. И, чтобы довершить картину, могила в обрез с землёй была затянута прозрачным целлофаном, словно коробка с кооперативными пирожными.

– Гость дорогой! – мурлыкнуло сзади.

Антон стремительно развернулся. Перед ним живая и невредимая стояла хозяйка.

– Та-ам!.. – проблеял Антон, тыча через плечо пальцем.

– Посмотреть пришёл, – разулыбалась хозяйка. – Посмотри. Здесь мои родители похоронены, все трое, только третий беспокойный достался, никогда его на месте нет.

Антон, не дожидаясь приглашающего жеста, повернулся к склепу. Покойница лежала, скрестив пухлые ручки на груди, в такой же позе стоял над ямой её двойник, можно было решить, будто хозяйка отражается блестящей целлофановой плёнкой – или это вода налита вровень с землёй?

«И ничего удивительного, – уныло размышлял Антон, – может, у них принято хоронить около дома. А что, похоже – так тётка сама сказала, что это её родители – все трое. Так что – ничего удивительного».

Антон стоял, прислонившись плечом к кладке, опустив погашенный шоком взгляд на могилы. Одна из них и впрямь была пуста, а в центральной находился ещё труп – давний, полуразложившийся. Одежда его превратилась в лохмотья, сквозь прорехи проглядывали обнажившиеся кости. Свалявшиеся клочья волос и бороды отпали и лежали отдельно. Но даже сейчас при взгляде на эту кучу тлена видно было, насколько силён и велик был умерший. Тело не умещалось в нише, ему там было, очевидно, тесно, так что Антон принял за само собой разумеющееся, когда истлевший остов начал судорожно выгибаться, пытаясь сесть и выбраться наружу. По масляной целлофановой поверхности пошли волны.

Не было здесь ничего невероятного или жуткого, всё происходило удивительно буднично, только странно становилось Антону, что так спокойно он созерцает, словно не с ним это творится, а просто крутят по видео западный триллер, а он, заплативши рубль, проводит перед экраном свободный час.

Медленно, не потревожив плёнки, поднялась копия хозяйки, перегнулась в соседнюю яму, неслышно шепча что-то успокаивающее, уложила бьющийся скелет, сложила ему на груди фаланги пальцев, пристроила к обнажившейся челюсти колтун бороды, потом, слепо скользнув по Антону закрытыми глазами, вернулась в свою могилу, замерла в покойной благостной неподвижности.

– Старички мои родимые, – произнесла хозяйка. – Жили себе, а потом померли. Сирота я.

Хозяйка ухватила бесчувственного Антона за руку, повела в башню. Антон шёл, старательно переставляя ноги. Потом сказал:

– Нельзя так.

– Чего нельзя, гость дорогой? – всполошилась хозяйка.

– Нельзя могилы открытыми оставлять, – назидательно произнёс Антон, – а то как же получается – такое на всеобщее обозрение? А если дети увидят? И вообще – нельзя!

«Что-то я не то говорю», – устало отметил он про себя.

Но старушка ничуть не была ни удивлена, ни возмущена.

– Так они же закрыты! – воскликнула она и потащила Антона обратно.

Больше всего не хотел Антон возвращаться в склеп, но шёл послушно, не имея сил сопротивляться. Хозяйка подтолкнула его к проёму. Все три могилы были наглухо задвинуты тяжеленными чёрными плитами, которых ещё минуту назад не было и в помине.

– Ну как, нравится? – спросила хозяйка, выглядывая из-за плеча.

– Нравится, – попугаем отозвался Антон.

– Одно беда, гостенёк, с родителем-то с третьим как быть? Придёт, сердечный, а могилка-то заперта…