Проклятие замка Комрек - Джеймс Херберт

Позолоченная стрелка над предохранительной дверью двигалась мимо номеров этажей, словно стрелка часов. Комната Эша располагалась на третьем этаже, который указатель как раз миновал, но то, что его больше всего интересовало, находилось ниже. В замке было шесть этажей над землей и еще три ниже. Значит, всего девять, считая пока еще не осмотренный нижний этаж подвала. Тем не менее, индикатор этажей показывал только два подземных уровня, а третий был явно сточен, словно больше не использовался.

Он перевел взгляд на перпендикулярный ряд кнопок на панели рядом с дверью и увидел, что нижняя была аналогично отключена: покрыта приваренной металлической полосой, словно этаж был заброшен.

В старину на этом этаже, несомненно, располагались подземелья или темницы, и он понимал, что подземная тюрьма была самой охраняемой тайной замка, но для серьезного парапсихолога она должна была стать отправной точкой для расследования, особенно область непосредственно под палатой Дугласа Хойла. Эш должен был туда попасть.

Ему вдруг пришло в голову, что эта самая шахта лифта могла выступать в качестве проводника для темной энергии, идущей снизу. Многовековые страдания, пытки, насилие и безнадежность могли просачиваться через нее на верхние этажи, чтобы вызывать паранормальные нарушения. Боже мой, подумал он, вместо того чтобы ослабеть со временем, зло могло набраться сил и притягиваться какой-то злостной нечистью наверху.

Маленькая кабина лифта содрогнулась и тревожно остановилась. Шестой этаж. Наконец-то. Эш не мог дождаться, чтобы выйти.

Он дернул железную предохранительную дверь и пережил ужасное мгновение, почувствовав, что она сопротивляется. Но он с силой потянул, и дверь со стуком открылась. Толкнув – опять же, с силой – внешнюю деревянную дверь, он едва не вывалился в коридор.

Глубоко вдохнув и сделав над собой усилие, чтобы перестали дрожать руки, он посмотрел налево, потом направо в поисках апартаментов Хельстрема.

Как раз в этот миг из-за поворота в коридоре справа от Эша появился человек в длиннополом сюртуке дворецкого. Он мог бы спрыгнуть непосредственно со страниц романа П. Вудхауза, потому что был наряжен точно в соответствии с написанным. Каемки его полосатых брюк с острыми стрелками покоились на носках блестящих туфель лакированной кожи, а еще на нем был серый жилет и ослепительно белая рубашка с отложным воротничком, манжеты которой высовывались ровно на четверть дюйма из черных рукавов сюртука. Темно-серый галстук был аккуратно заправлен в жилет. Лицо у него было длинным, с высокой переносицей, идеально ему шедшей, а его жидкие темные волосы были аккуратно зачесаны назад, блестящие и плоские над макушкой, с узким и профессионально прямым пробором в стиле, который мог быть позаимствован у довоенного игрока в крикет в газетной рекламе компании «Брилкрим».

Как и сварливый привратник у фальшивого въезда в усадьбу Комрека, этот персонаж тоже мог быть нанят с помощью главной кастинговой компании Голливуда, хотя Эш был уверен, что оба они до последней ниточки реальны.

– Не могли бы вы сопроводить меня в квартиру мистера Хель… сэра Виктора? – приветливо спросил парапсихолог, когда незнакомец приблизился.

– Конечно, сэр, – последовал четкий ответ. – Вы мистер Эш, как я понимаю?

Эш кивнул.

– Да.

– Я выступаю как слуга сэра Виктора и лорда Эдгара – сказал незнакомец с отточенными манерами, подойдя к Эшу вплотную. На вид ему было слегка за шестьдесят, и при его росте в пять футов и семь дюймов в осанке присутствовало достоинство, не выказывавшее какой бы то ни было снисходительности. Парапсихолог восхитился такой нежданной утонченностью. Под живыми серыми глазами у мужчины были тяжелые мешки, словно ответственность иногда давила на него слишком сильно. – Меня зовут Байрон, – уважительно сказал он Эшу.

Эш не сумел скрыть улыбку.

– Байрон? – повторил он.

– Да, сэр, и вы не первый находите это забавным. Однако к концу моего имени прикреплено немое «e», и, боюсь, у меня с поэтом слишком много различий, чтобы нас можно было сравнивать.

Улыбка дворецкого обнаруживала искаженное чувство юмора.

– Полагаю, вы немного опоздали, сэр. – Он поднял руку, чтобы свериться со своими часами. – Мне было поручено подать напитки сэру Виктору и вашей милости, как только вы прибудете. Боюсь, вы опоздали уже на двадцать две минуты. Если последуете за мной, сэр, я тотчас доставлю вас к двери сэра Виктора.

Дэвид Эш зашагал в ногу с неожиданно любезным дворецким, и Байроне мягко два раза стукнул в третью дверь дальше по коридору.

– Войдите! – донесся через дерево раздражительный голос Хельстрема.

Байроне слегка подмигнул исследователю, поворачивая ручку и ловко открывая дверь. Дворецкий вошел первым и объявил имя парапсихолога, держа дверь широко открытой, а рукой указывая в комнату за ней. Эш вошел и увидел Хельстрема, сидевшего по другую сторону стола из резного орехового дерева.

– Вы опоздали! – Щеки у здоровяка были нездоровой красноты, когда он разгневанно уставился через комнату на Эша.

– Замок очень большой, – мягко ответил Эш. – И я даже половины его пока не обошел.

Хельстрем мгновение обдумывал ответ, затем что-то буркнул себе под нос.

– Садитесь.

Это не было ни просьбой, ни приглашением; это был приказ, отданный рявкающим голосом. И, хотя Эш не был мятежным горячим юношей, он не любил, чтобы к нему так обращались. Пока он стоял, дворецкий, заглаживая неловкость ситуации, вежливо сказал:

– Может быть, я подам вам напитки, сэр Виктор, пока мистер Эш найдет себе удобное место на кушетке?

«Кушетка», о которой шла речь, была длинным лонгшезом из резной аукубы на четыре места со светло-зеленой полосатой шелковой обивкой и сужающимися книзу резными балясинами ножек. Темно-зеленые подушки на обоих концах превосходно дополняли цветовую гамму. Пересекая роскошную комнату, Эш отметил, с каким вкусом она обставлена. Окна, расположенные сразу за столом Хельстрема, были почти от пола до потолка, и тяжелые дамасские шторы, занавешивавшие их, создавали для главного исполнительного директора Комрека внушительный фон.

Слева от Хельстрема стоял богато украшенный резьбой голландский комод из грецкого ореха, опираясь на массивные деревянные львиные лапы. Его ящики и дверцы украшал цветочный декор маркетри.

Перед огромным плазменным телевизором несколько эклектично расположилось кресло времен королевы Анны, покрытое тканью с орнаментом. Комната с высоким потолком была настоящим музеем с превосходными экспонатами, и Эш, унаследовав от своего отца привязанность к тонкому мастерству, с восхищением оглядывал комнату. Его размышления были грубо прерваны, когда Хельстрем рявкнул: