Истребивший магию - Юрий Никитин

— Это для новичков. Только они станут расходовать драгоценные вещи, где можно обойтись опытом и смекалкой. Словом, на этот раз мы наткнулись на подлинные сокровища! Там, судя по описаниям, сундуки с монетами, ларцы с драгоценными камнями, горы золотой посуды, целые комнаты завалены золотыми кольцами и перстнями дивной работы, серьгами, ожерельями, брошами… Мы станем богаче всех королей мира!

Ему крикнули, что все готово. Прямой Коготь поднялся, красивый и молодцеватый, несмотря на легкую седину на висках, поджарый, кивнул Олегу и еще раз очень по-мужски улыбнулся Барвинок.

— Прощайте! Еще увидимся.

Олег пробормотал:

— Вряд ли.

Прямой Коготь усмехнулся, кивнул:

— Вообще-то мы в самом деле после этой находки собираемся купить дорогие дома, нанять по сотне слуг и больше не скитаться вот так. Так что да, скорее всего, уже не увидимся.

Олег, невозможный педант и зануда, угрюмо подтвердил, не обращая внимание на тихое бешенство Барвинок:

— Точно не увидимся.

Прямой Коготь приложил пальцы к шляпе красивым и молодцеватым жестом, остальные дождались, когда он подойдет к ним и возьмется за оставленный ему мешок, только после этого Цветок Ночи встала с камня и тоже вдела руки в широкие лямки своего заплечного.

Барвинок смотрела с завистью, как они уходят навстречу закатному солнцу. Подсвеченные пурпуром горы облаков, пышные и многоэтажные, громоздятся так, что не помещаются даже в небе, мир затих в ожидании прихода ночи, исчезли птицы, эти ложатся рано, но рано и встают, а на другой половинке неба медленно начал проступать из темной синевы бледный, почти прозрачный месяц.

Искатели сокровищ исчезли, а взбитая их сапогами пыль улеглась, покрыв и стебли травы рядом со звериной тропкой.

Олег неотрывно смотрел в огонь, лицо задумчивое, иногда без необходимости помешивал прутиком в костре. Всякий раз с веселым треском взлетали искры, а в крупных багровых углях появлялись и быстро-быстро перебегали крохотные оранжевые и желтые огоньки.

Барвинок сказала с восторгом:

— Вот что значит мужчины!..

Он промолчал, все так же нечто высматривал в огне и тыкал в это прутиком. Красные языки огня подсвечивали снизу его лицо, превращая в странную раскрашенную маску.

— Чего молчишь? — спросила она задиристо. — Завидуешь?

Он чуть-чуть сдвинул плечами.

— Нет.

— В самом деле? — переспросила она. — Лихую жизнь ведут!

— Лихую, — согласился он. — Наверное, ты не знаешь, что «лихая» от слова «лихо». Беда, как говорят в здешних племенах.

Он хмурился, она посматривала покровительственно, в ее удивительных голубых глазах, ясных и невинных, как у ребенка, вместе с сочувствием медленно проступала насмешка.

— Удача улыбается смелым, — напомнила она с лицемерным сочувствием.

Он кивнул:

— Да. А потом долго ржет над ними.

Она нахмурилась, уязвленная, этот зеленоглазый не выглядел быстрым и сообразительным.

— Это шутка?

Он удивился:

— Шутка? Нет, конечно. Я шутить не умею.

— А что же это?

— Наблюдение, — ответил он коротко. Подумал, пояснил несколько тяжеловесно: — Не путай успех с удачей. Свой собственный или чужой. Первое — закономерный плод усилий, второе — случайность.

Она возразила живо:

— В том-то все и дело!

— В чем?

— Успех, — объяснила она, — это нечто долгое и трудное, а когда он приходит, человек ему даже не радуется… или радуется совсем немного, потому что он его ждал, его добивался. И видел, как успех все ближе и ближе. Это как вскопать огород: копаешь и видишь, как все больше вскопанного и как все меньше остается невскопанного. И точно знаешь, когда закончишь… А вот если бы однажды вышел утром на крыльцо, а огород уже вскопан!

Олег нахмурился.

— Как может быть вскопанным, если никто не копал?

Она стиснула губы.

— Это для примера! Я объясняю тебе, тупому, что удаче радуемся больше! Намного больше.

Он нахмурился сильнее.

— Это нехорошо. Это подачка слабому.

Она злобно ощерила зубки.

— Какая подачка, какая подачка? Куда ты залез? Надо просто жить и радоваться. А неожиданная удача, когда ее не ждешь, — это счастье!

Он нахмурился, промолчал, потом вдруг сказал раздраженно:

— Я не хочу, чтобы хоть кто-то получал… хотя бы крохотное преимущество над другими людьми только из-за того, что посчастливилось наткнуться раньше других на амулет, талисман или говорящую рыбу, исполняющую желания!

Она, ошарашенная таким взрывом, спросила почти испуганно:

— А тебе завидно?

В тишине слышно было, как скрипнули его зубы. Он почти прошипел с той злобностью, какую она никак не ожидала от такого сильного и уверенного в своих силах человека:

— Дура. Ты хоть понимаешь, во что лезешь?

— Понимаю, — заявила она, сообразив, что по мордочке не получит. По крайней мере, сейчас и сразу. — Пока вот ты сильнее других! Но если кто-то найдет джинна и освободит, то станет сильнее тебя!.. Тебя это просто бесит.

— Дура, — сказал он безнадежным голосом.

— Зато красивая, — сказала она с вызовом.

Он посмотрел на нее так, будто хотел в самом деле дать по мордочке, но вздохнул и отвернулся, признавая, что да, красивая, а красивых не бьют, красивым все можно.

Под утро Барвинок проснулась от странного ощущения тревоги. Олег рядом спит, как бревно, уверенный в своей неуязвимости, охраняющий его амулет поблескивает на шее мертвенно и зловеще, переговариваясь с бледной луной. У нее зачесались руки ухватить и сильно дернуть, обрывая шнурок… этот надменный волхв сразу растеряет невозмутимость, но шнурок может и не порваться, а тогда… даже страшно подумать, что будет тогда, она горестно вздохнула и перевернулась на другой бок.

Тревога не уходила, а тут еще в кроне дерева проснулись и сонно зачирикали птицы. Земля дрогнула, донесся неясный гул. Некоторое время ничего не происходило, Барвинок начала успокаиваться, как вдруг сильный толчок встряхнул землю. Гул повторился, но не затих, а начал разрастаться, глухой, далекий, но все равно страшный.

Олег приподнялся и сел, опираясь сзади руками. На востоке небо светлеет, но облака в небе еще блеклые, и лицо волхва показалось ей серым, как пепел, покрывший угли от вчерашнего костра.

— Похоже, — проговорил он совсем не сонным голосом, — ребята наконец-то доигрались.

— Что? — вскрикнула она. — Что случилось?

— В подземельях много ловушек, — произнес он хмуро. — Даже слишком. Мелкие обойти сумели, а на последней попались.

Она сказала зло: