Том 12. Лорд Дройтвич и другие - Пэлем Вудхауз

Глава XXI УОЛЛИ МЭЙСОН ИЗОБРЕТАЕТ НОВОЕ УПРАЖНЕНИЕ

На крыше своей квартиры, высоко над суетой и блеском деловой жизни города, Уолли Мэйсон в 11.00, наутро после вечеринки миссис Пигрим, приветствовал новый день спортивными упражнениями. Человечество делится на два класса: на тех, кто делает гимнастику перед завтраком, и тех, кто понимает, что делать ее надо, но все равно не делает. К первому, достойному всяческой похвалы классу, принадлежал Уолли, причем с самого детства. Жизнь, возможно, и суетна, а мир — пустое место, но он, согласно ритуалу, каждое утро касался пальцев ног положенное количество раз и поворачивался из стороны в сторону. Этим утром он действовал энергичнее обычного, отчасти потому, что засиделся накануне допоздна, чересчур много курил, и, проснувшись бессовестно поздно, едва разлепил веки. Отчасти же он надеялся, утомив плоть, утишить смятение духа. Весной его охватывало беспокойство, но никогда прежде оно не доходило до такого лихорадочного смятения. Итак, он лежат на спине и крутил в воздухе ногами. И только встав, увидел, что рядом стоит Джилл.

— Господи! — вскричал он.

— Не останавливайтесь, — попросила она. — Я с удовольствием на вас смотрю.

— И долго вы тут?

— Да нет, только что пришла. Я позвонила, и милая старая леди, готовящая вам ланч, сообщила мне, что вы здесь. На крыше.

— Не ланч. Завтрак.

— Завтрак! В такой-то час?

— Может, присоединитесь?

— Присоединюсь, хотя я уже давным-давно позавтракала.

Уныние его рассеялось без следа. Поразительно, но от одного присутствия Джилл мир преобразился. Правда, солнце светило и до ее прихода, но как-то тускло, блекло. Зато как же оно засверкало, когда он услыхал ее голос!

— Если вы подождете минутки три, пока я приму душ и переоденусь…

— О, представление окончено? — огорчилась Джилл. — Вечно я всюду опаздываю.

— Как-нибудь на днях вы увидите в моем исполнении всю программу, включая бой с тенью и гусиный шаг. И подружек приводите! А пока что, я думаю, будет очень интересно посмотреть, как я ем яйцо. Смотрите, отсюда виден даже Хобокен![60]

— Я его уже видела. Ничего особенного.

— Ну, тогда с этой стороны можете полюбоваться на Бруклин. Ограничений нет. Прогуливайтесь и наслаждайтесь. Свидание в гостиной, минуты через четыре.

И Уолли исчез, нырнув в стеклянную дверь, но тут же высунул голову снова.

— Послушайте!

— Да?

— Мне только что в голову пришло… Вашему дяде квартира не понадобится еще хотя бы с полчасика? Ну, то есть, успею я наскоро позавтракать?

— Вряд ли ему потребуется ваш дом раньше вечера.

— Фу! Прямо гора с плеч!

Уолли опять исчез, и через несколько секунд до Джилл донеслись всплески воды. Подойдя к парапету, она глянула вниз. Окна ближайших домов сверкали, отражая солнечные лучи, но чуть дальше город окутывала прозрачная дымка. Воздух был напоен весенней влажностью. На улице ей это было неприятно, но на продуваемой вершине этой горы из стали и гранита дышалось легко и радостно. Умиротворенность потихоньку завладевала сердцем, пока она смотрела на лодки, плавно скользящие по Ист Ривер, поблескивающей тусклой сталью сквозь дымку. Джилл достигла конца пути, и была счастлива. Все беспокойства и сердечные муки казались такими же далекими, как суетящиеся черные муравьи внизу на улице. Она чувствовала себя далеко от мира, на прочной горе покоя, и, испустив легкий вздох, повернулась — ее уже звал Уолли.

В гостиной чувство безопасности стало еще крепче. Отсюда мир был еще дальше. Даже слабый шум, доносившийся до крыши, сюда не проникал. Тишину отмеряло лишь уютное тиканье напольных часов.

Джилл посмотрела на Уолли. Он был наделен от Бога даром молчать в нужный момент. Да, тут ее дом. Здесь она — своя.

— Меня вы не обманули, так и знайте, — наконец строго проговорила Джилл, облокачиваясь на стол и сурово глядя на Уолли.

— Что? — вскинул он глаза.

— Да с душем. Холодную воду вы включили, я слышала. Но сами встали подальше, чтобы вас и брызги не коснулись. Вы только смотрели, как льется вода!

— Бог свидетель! — взмахнул Уолли вилкой. — Взгляните на мои волосы! Еще влажные. И я могу показать полотенце!

— Значит, вода была горячая. А почему вас не было у миссис Пигрим?

— Все мотивы перечислять слишком долго. Но один из них — меня не пригласили. Как все прошло?

— Прекрасно! Да, кстати, Фредди женится!

— Женится? — Уолли отставил чашку кофе. — То есть, как говорится, он помолвлен?

— Вот именно! С Нелли Брайант. Она мне все подробно описала, когда вернулась домой. Фредди воскликнул: «Эгей-хо!» А она ответила: «Ну!» А Фредди заключил: «Пип-пип?» — Джилл прыснула. — Он собирался выступать с ней в мюзик-холлах!

— Не может быть! Фокусник Рук! Или Рук и Брайант, юмористический скетч? Очень изысканно, в роскошных туалетах?

— Вот уж не знаю. Но это неважно. Нелли такая домовитая. Она хочет свить гнездышко за городом, и будет там выращивать цыплят и свиней.

— Папочка в свином загоне, вы его узнаете по шляпе?

— Ну да. Они будут очень счастливы. Фредди станет папочкой ее попугаю.

Веселость его немного поугасла. Завидная судьба Фредди напомнила ему о его собственной. Маленькое гнездышко в деревне… А, да ладно!

Наступила пауза. Джилл стала серьезной.

— Уолли?

— Да?

Она отвернулась. В глазах у нее так и плясали озорные огоньки, и ей не хотелось, чтобы он это заметил.

— На вечеринке был Дэрек.

Уолли как раз собирался намазать маслом тост. Масло, слетевшее с ножа, описало в воздухе полукруг и шлепнулось на скатерть.

— Не обращайте внимания. Меня приглашают на следующие Олимпийские игры. Состязания «Передай масло». Практикуюсь… Значит, Андерхилл был там?

— Да.

— И вы с ним говорили?

— Да.

— Он приехал… — Уолли играл ножом, — чтобы повидать вас?

— Да.

— Угу, понятно… Повисла новая пауза.

— Он, что же, хочет на вас жениться?

— Сказал, что хочет.

Поднявшись, Уолли отошел к окну. Теперь Джилл в полной безопасности могла улыбаться. Она и улыбалась, хотя голос у нее оставался очень серьезным.

— Как же мне поступить, Уолли? Я подумала, надо спросить совета, раз уж мы такие друзья.

Не оборачиваясь, Уолли бросил:

— Конечно, надо выйти за него.

— Вы так думаете?

— Да! Надо выйти за него! — упрямо повторил Уолли. — Вы его любите, а если он приехал издалека в Америку, значит, он по-прежнему любит вас. Выходите за него замуж.

— Но… — запнулась Джилл, — понимаете, есть одна трудность.

— Какая?

— Я сказала ему кое-что перед тем, как он ушел…

— Что же вы ему сказали?

— Ну, кое-что… такое, что ему не очень понравилось… Это может помешать нашей женитьбе.

— Да что вы ему сказали?!

— Что выхожу замуж за вас.

Уолли круто повернулся и одновременно подскочил. Комбинация этих двух движений привела к тому, что он пролетел, спотыкаясь, через всю комнату и, проделав два-три импровизированных па, которые заинтересовали бы миссис Пигрим, едва успел схватиться за каминную полку, чтобы не рухнуть на пол. Джилл с тихим одобрением наблюдала за ним.

— Да, Уолли, блестяще, ничего не скажешь! Здорово получилось. Еще одно утреннее упражнение? Если Фредди и правда станет играть в мюзик-холле, непременно попроситесь к нему в номер.

Уолли у каминной полки растерянно хлопал глазами.

— Джилл?

— Да.

— Что… что… что…

— Ну, зачем же подражать Фредди, даже если вы и хотите делать с ним номер?

— Вы сказали… что выходите за меня?

— Да, сказала. Я и выхожу!

— Но… но вы имеете в виду… то есть…

Озорство исчезло из ее глаз. Она открыто и серьезно встретила его взгляд.

— Старую мебель вынесли. Но мое сердце не опустело. Оно полно до краев. И это навсегда!

Отцепившись от полки, Уолли медленно направился к ней.

— Джилл! — задохнулся он. — Джилл!

Он бросился к ней и, схватив в объятья, ликующе приподнял. Джилл издала легкий крик.

— Уолли! Ты же не одобряешь пещерных мужчин!

— Ничего, это утреннее упражнение, — заверил он. Джилл, задыхаясь, опустилась на стул.

— Часто ты собираешься его делать?

— Каждый день! До самой смерти!

— О Господи!

— Да ты привыкнешь! Жить без него не сможешь!

— А ты не считаешь, что я совершаю ошибку?

— Ну, что ты! Я долго об этом думал. В общем, нет!

— Ты прав, — медленно проговорила Джилл. — Наверное, из тебя получится прекрасный муж. Если нам понадобится передвинуть пианино или еще какую тяжесть… Уолли! — вдруг перебила она себя.

— Слушаю!

— Уолли, пойдем на крышу! Я хочу показать тебе кое-что забавное.