Стелла - Чарльз Гэвис

– Белая или красная? – сказала она, держа нож в руке.

Он взглянул на нее.

– Красная, – сказал он, и его губы стали горячими и сухими.

Стелла срезала красную розу, темно-красную розу, и легким женственным жестом поднесла ее к лицу; это был маленький девичий трюк, проделанный машинально, бессознательно, но он заставил кровь прилить к сердцу мужчины, наблюдавшего за ней во внезапном, страстном порыве.

– Вот, – сказала она, – красота. Во Флоренции просят английские розы. Флорентийские розы полнее этих, но не такие красивые, о, не такие красивые! Вот, – и она протянула цветок ему, не глядя на него. Если бы она сделала это, то наверняка прочла бы что-то в белом напряженном лице и маленьких блестящих глазах, что предупредило бы ее.

Он взял цветок, не говоря ни слова. По правде говоря, он пытался сдерживать себя. Он чувствовал, что время для действий еще не пришло, что одно слово о всепоглощающей страсти, охватившей его, было бы опасным, и он прошептал себе: "Еще нет! еще нет!" Но ее красота, это прикосновение розы к его лицу победили его холодный, расчетливый дух.

– Спасибо, – сказал он, наконец, – большое вам спасибо. Я буду очень дорожить им. Я положу его на свой стол в моей темной, мрачной комнате и буду думать о вас.

Затем Стелла подняла глаза и слегка вздрогнула.

– О! – поспешно сказала она. – Может быть, вы хотите еще немного? Прошу вас, возьмите, что хотите, – и она протянула нож и посмотрела на него с внезапной холодностью в глазах, которая должна была предупредить его.

– Нет, я больше не хочу, – сказал он. – Все розы, которые когда-либо цвели, не прибавили бы мне удовольствия. Именно эту розу из вашей руки я ценю.

Стелла сделала легкое движение в сторону окна, но он протянул руку.

– Останьтесь на минутку, только на минутку, – сказал он и в своем нетерпении протянул руку и коснулся ее руки, руки, священной для Лейчестера.

Стелла отшатнулась, и ее охватила легкая дрожь.

– Что … что это? – спросила она тихим голосом, который старалась сделать спокойным, холодным и сдержанным.

Он стоял, закрывая и открывая нож с нервным беспокойством, столь же непохожим на его спокойную непроходимость, как поток, пробивающийся через горное ущелье, подобен озеру у их ног; его глаза с тревожным нетерпением впились в ее лицо.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Всего несколько слов, очень мало слов. Вы меня выслушаете? Я надеюсь, что вы выслушаете меня.

Стелла стояла, отвернувшись от него, ее сердце билось, но холодно, со страхом и отвращением, не так, как билось, когда низкий голос Лейчестера впервые донесся до ее ушей.

Он снова облизнул губы, и его рука крепко сжала нож, как будто он пытался восстановить самообладание.

– Я знаю, что это неразумно. Я чувствую, что … что вы предпочли бы не слушать меня, и что я принесу очень мало пользы, говоря, но я не могу. Бывают времена, Стелла …

Стелла слегка пошевелилась при звуке знакомого имени.

– Бывают моменты, когда человек теряет самообладание, когда он бросает благоразумие на ветер, или, скорее, позволяет ему ускользнуть от него. Это один из таких моментов, Стелла … мисс Этеридж; я чувствую, что должен заговорить, чего бы мне это ни стоило.

Все еще молча, она стояла, словно окаменев. Он поднес руку ко лбу, свою белую, тонкую руку с тщательно подстриженными ногтями, и вытер пот, выступивший крупными каплями.

– Мисс Этеридж, я думаю, вы догадываетесь, что я хочу сказать, и я надеюсь, что вы не будете думать обо мне хуже из-за моей неспособности сказать это так, как это должно быть сказано, как я хотел бы, чтобы это было сказано. Стелла, если вы оглянетесь назад, если вы вспомните времена с тех пор, как мы впервые встретились, вы не сможете не понять, что я имею в виду.

Она на мгновение повернула к нему лицо и покачала головой.

– Вы хотите сказать, что я не имею права так думать. Неужели вы думаете, что вы, женщина, не видели того, что так быстро видит каждая женщина, когда это так, что я люблю вас!

Наконец слово вырвалось, и, когда оно покинуло его, он задрожал.

Стелла не вздрогнула, но ее лицо побледнело еще больше, чем раньше, и она слегка съежилась.

– Да, – продолжал он, – я люблю вас. Я думаю, что полюбил вас в первый вечер, когда мы встретились; тогда я не был уверен, и скажу вам всю правду, я поклялся себе, что попытаюсь бороться с этим. Я не тот человек, которому легко полюбить; нет, я светский человек – тот, кто должен прокладывать свой путь в этом мире, тот, у кого есть амбиции; и я пытался выбросить вас из своих мыслей, я очень старался, но потерпел неудачу.

Он сделал паузу и внимательно посмотрел на нее. Ее лицо было похоже на каменную маску.

– Я с каждым днем все больше любила вас, я не был счастлив вдали от вас. Я унес ваш образ с собой в Лондон. Это встало между мной и моей работой, но я был терпелив. Я сказал себе, что ничего не выиграю, если буду слишком опрометчив, что я должен дать вам время узнать меня и … полюбить меня.

Он замолчал, облизнул губы и посмотрел на нее. Почему она не заговорила, о чем она думала?

В этот момент, если бы он только мог это знать, она думала о своем истинном возлюбленном, о молодом лорде, который не ждал и не рассчитывал, а излил поток своей страстной любви к ее ногам, заключил ее в объятия и заставил полюбить его. И как только она подумала, каким маленьким, каким подлым показался ей этот другой мужчина!

– Я отдал вам свое сердце, я хотел бы дать вам больше, – продолжал он, – я хочу сделать что-то достойное вашей любви. Я … Я не богатый человек, Стелла … У меня нет титула … Пока …

Глаза Стеллы на мгновение вспыхнули, и ее губы сомкнулись. Это была неудачная речь для него.

– Нет, еще нет; но у меня будут богатство и титул, я настроился на них, и нет ничего, на что я настроился, чего бы я не получил или не получу, ничего! – повторил он почти с яростной настойчивостью.

Она по-прежнему молчала. Как зачарованная птица, очарованная змеей, она стояла, прислушиваясь, хотя каждое слово было для нее пыткой.

– Я решил завоевать вашу любовь, Стелла. Я люблю вас так, как любят немногие мужчины, всем