План номер ноль - Герман Анатольевич Горшенев

комплекс точно не стоило. Неизвестно, когда вернутся птицы. Хотя обычно они нападали ночью, стараясь использовать тёмное небо, но это в том круге, как поведут себя в этом, пока не ясно. Они света точно не боялись. После нападения на лагерь степняков я видел разведчика высоко в небе, который прилетал днём. Покружил и улетел, но было светло и дискомфорта летуну это не доставило. Пернатые могут вернуться в любой момент, и лучше иметь отлично показавшую себя крышу над головой, чем просто чистое небо и возможность получить стрелу с высоты километра. Крылатые это могут.

Моя идея, как великого эксплуатанта рунных возможностей, заключалась в том, чтобы посидеть не один, а целых два дня, пока мой Тарантул не уйдет с отката. Вот когда я смогу активировать своего любимого металлического паука, тогда и выходить. Без зенитной артиллерии идти в чистое поле не хотелось. Кроме того, если Тарантул не будет повреждён в первом же бою и сохранит ход, то он может идти с нами целых пять дней. Мы точно не придём последними и не опоздаем. Сейчас множество бойцов из разных народов круга выдвинулось к молодому ростку игг-древа, получив задание Наблюдателя. Но мы здесь практически недалеко, а есть те, кому нужно идти с другой стороны круга. Если здесь нет развитой системы стрел, как в круге хастров, то даже верхом с одного края круга к другому — это не месяц, а месяцы. Мы точно будем не последними пришедшими на помощь. Я знал много историй, про выращивание малых древ, и это дело тоже не быстрое, и всё ещё даже не началось.

Сейчас стоило заняться насущными делами. Во время горячки обстрела все двигались крайне бодро, и раненых мы буквально схватили за шкирки и запихали под защиту хладонитовой конструкции моста, а прилетело им здорово. Как могли, сразу наспех оказали медицинскую помощь, но многие вещи, связанные с ранениями, вылазят потом. Задело пятерых. Один был восходящим и просто отмахнулся и показал всем своим видом, что наложенной на рану тряпки ему хватит. Ещё двое человек были задеты вскользь, а вот с ещё двумя всё оказалось весьма тяжело.

Карательная медицина у местных не в ходу. Я это уже знал. Если с мазями, примочками, наговорами и уговорами, если нет сильных лечебных рун — всё нормально, то жгуты и ампутации отсутствовали как класс. Если один был пробит десятком шипов, и Длань уже закрыла раны, как могла перебинтовала и теперь только ждать, то со вторым оказалось всё неоднозначно. Рука получила всего одну царапину, но на шипе был яд. Ещё ночью, наёмница сразу наложила жгут, видя нехорошие подтёки на ране, и оказалась права. К утру бедолагу бил озноб, а рука превратилась в полусгнившее месиво.

— Надо отрезать, — сообщил я своё мнение консилиуму в виде меня, Клыка Ледозуба, подруги и ещё целой толпы, стоявшей около раненного.

— Это рука восходящего. Лучше смерть. Мне не получить стигмат, — простонал раненный.

Услышав такое, Длань заржала, я хищно улыбнулся, а стоявший недалеко, и чуть в стороне криворукий аж вздрогнул. Как он понял о чём мы говорим, ума не приложу. Кстати, когда нам его вернули, то и гнилую руку со стигматом вернули. Так её в сумке и таскал.

— Отрежем, отрастим новую, и всунешь стигмат. Не первый раз делаем, — утешил я раненного.

Все глянули на нашего криворукого, на его ассиметричные руки, на сумку в которой он гнилую руку таскал. Молча стояли и смотрели, обдумывая ситуацию. Бымс, и рука раненного отлетела. Как-то я упустил момент за этими душещипательными разговорами и общим ступором, когда Клык сходил к костру, подержал свой тесак в огне, прилично раскалив и вернулся. Вождь одним движением отсёк заражённую руку, при этом сделал это грамотно, отрубив выше перетяжки, оставив гнилую кровь по ту сторону жгута. Всё произошло очень быстро и неожиданно. По правилам положено делать две перетяжки и резать между ними, но этот вопрос решили. Подруга опять накинула жгуты на рану, останавливая кровь, а я запустил свою руну регенерации.

— Кыш, кыш, кыш! Приём посетителей закончен. Оставляйте свои вонючие цветочки около коек, фрукты гнить по тумбочкам и идите отсюда, не мешайте работать, — произнесла подруга, промакивая рану чистой тряпкой и накладывая бинты.

Ампутант с ужасом и надежной глянул на нашего криворукого. Тот кивнул в ответ и, даже с некой гордостью, показал свою дистрофичную руку. Народ, видя суету взявшейся за бинты наёмницы, расходился. Остались помогать только две женщины.

После ночной атаки большинство было занято просушкой одежды, повторным сбором опять разбросанного имущества и ловлей разбежавшихся животных, но я себе занятие по душе тоже присмотрел. С медициной вроде всё, теперь «чё» пожрать. Несколько человек разделывали убитого тауро. В суете и с сидением в холоде горячая жратва — это всегда хорошо. Тут я участия не принимал, и в нескольких котлах уже готовили похлёбку, а куски таурятины уже жарились в наспех разведённом костре. Но бык очень большой. Лучше куски нарезали и готовили для копчения, и всё равно оставалось ещё очень и очень много мяса. Для тридцати человек съесть столько еды просто нереально.

С руной-хранилищем в отряде был всего один восходящий, но оно оказалось небольшое и забито тяжёлым и ценным на весь отряд, а всё остальное было необходимо таскать с собой. Никто даже и не думал, что туда можно еду совать. На такое количество людей всё равно не всунуть, зато можно взять с собой тяжёлые сковородки, запасные копья и топоры. В случае нахождения всунуть внутрь тяжёлые ценные камни, а не вьючить на тауро. Зато моё дефектное хранилище имело огромный запас пространства. О чём и поведал, но честно предупредил, что есть нюанс. На удивление, объяснения про то, что можно засунуть один предмет, а вытащить что-то совершенно другое, приняли с восторгом естествоиспытателей. Никаких сомнений — одни эмоции. Всем сразу стало интересно что будет. Часть из них отлично говорила на Едином, а остальным переводили. Мой рассказ про то, что можно засунуть сырое мясо, а получить копчёную рыбу или пару лепёшек из водорослей, вызвал просто активное шевеление.

В этот раз я старался действовать системно. В одну часть хранилища складывал куски мяса, вырезанные из мякоти, в другую с костью, а специальный экспериментальный предмет в особый угол. Отдельную отметочку себе поставил на отрезанной голове тауро. Её бережно почистили, обрубили рога, сняли шкуру, убрали глаза и вырезали язык. Подготовили так, что прямо сейчас можно в