Потерявший солнце. Том 1 - FebruaryKr

молчать и ждать, сколько смогу. Если он все-таки не справился, то меня казнят. Мог ли он скрыться или стал пленником?

Каким бы сильным ни был Юкай, он остается тяжелораненым мальчишкой.

Наверное, в душе Ши Мина с самого рождения была спрятана эта трусость, как скрытая трещинка в стенке вазы. Чувствуя этот надлом, он все чаще выбирал отойти, не впустить, промолчать, отвернуться… Но трещина никуда не делась и теперь расползалась все дальше, превращая вазу в груду сверкающих осколков.

Охваченный огнем разум больше не мог найти причины происходящего, не хотел искать правых и виноватых, до краев заполненный чувством вины.

Мысль о скорой смерти показалась Ши Мину приятной.

Глава 30

С рассветом дверь камеры со скрежетом отворилась. Двое гвардейцев вздернули Ши Мина на ноги и потащили по коридору; сил у бывшего маршала не осталось вовсе, и онемевшие ноги двумя колодами волочились по полу.

Народа собралось немного. Взгляд Ши Мина невольно зацепился за болезненно прямую фигуру императора и скучающую принцессу рядом с ним. Фэн Жулань казалась спустившимся с гор нежным облаком. Белоснежные одежды ее отливали жемчужным блеском, а бледно-голубая отделка придавала облику некую холодность. Выглядела девушка утомленной: то и дело прикрывая рот ладонью, она отчаянно зевала. Кресла будущей супружеской четы были окружены ширмами, не пропускающими сквозняков. Поодаль стояли немногочисленные зрители из самых верхов, никого рангом ниже министра на территорию дворца наверняка не пустили.

При виде широкого веера Ши Мина замутило. Ло Чжоу стоял немного в стороне и походил на статую: он смотрел перед собой фарфоровыми, неживыми глазами, выпрямившись и вздернув подбородок. Тонкие пальцы до белизны стискивали основание широких пластин. Казалось, Мастер пыток даже не дышал.

Ши Мина подтащили к лестнице и помогли взойти на помост. С силой надавив на плечи, заставили опуститься на колени. Никто из окружающих не обратил на него ровно никакого внимания, будто он уже стал призраком.

Следом за ним поднялась Ши Янмей. Выглядела она растрепанной, но сохранила в себе то самое достоинство, которое так поразило Ши Мина в первую встречу. Губы ее дрожали, на щеках остались грязные разводы от слез, но взгляд был твердым. Наверное, еще никогда в своей жизни она не была так решительна, как сегодня, – больше не нужно было бороться и гадать, какую очередную гадость подбросит ей судьба.

Ее усадили на расстоянии двух вытянутых рук от Ши Мина. Девушка долго пристраивалась, пытаясь поудобнее опереться на покалеченную ногу, но сдалась и просто села, выставив ступни вперед.

– На коленях я умирать не стану, – негромко проговорила она. – Даже этого не получается.

Губы ее после этих слов задрожали. Вслед за губами затрясся подбородок, и госпожа Ши опустила голову, изо всех сил сжимая в замок пальцы скованных кандалами рук.

Приговор зачитывали так долго, что у Ши Мина снова начала кружиться голова. Ни слова из этого приговора он не услышал и не сохранил в памяти. Какая разница, за какие и кем наспех сочиненные грехи лишат их жизни? Напряженно прислушиваясь, он ловил только едва слышный свистящий шепот жены.

– Не вините себя, но я должна была что-то сделать. Я устала быть чужой куклой и не понимать, что происходит. Вы были добры ко мне, и без вас я бы точно не выжила. Я думала, что если приеду и сознаюсь сама… Скажу, что одурачила вас, то они поверят и сами свалят всю вину на меня. Как только люди господина Ло уехали, оставив меня в том доме, я поехала обратно. Это моя семья, мой род был врагом императора, но не вы. Я не хотела становиться орудием против вас… Простите. Лишь один человек отнесся ко мне с добротой и отказался убивать, за это его самого лишили жизни. Теперь вы… жизнью расплачиваетесь. Может, мой род и правда приносит лишь беды?

Ши Янмей вскинула голову, глядя на Ду Цзыяна. Она говорила все тише и тише. Серебристые глаза сияли в рассветных лучах, и в этот момент она показалась вдруг невыносимо красивой.

Император на них не смотрел. Взгляд у него был пустой и напряженный, какой бывает после долгой бессонницы. Только в конце длинной речи он кивнул, давая разрешение на казнь.

Мастер медленно закрыл глаза. Веер в его руке ни разу не шелохнулся, выставленный вперед словно щит против всего мира.

Только дрогнул едва заметно после глухого стука.

Ши Мин опустил голову еще до удара, но тут же упрямо поднял взгляд.

Он должен был хотя бы так почтить ее память. Спрятать в самой глубине вместе с отчаянием и болью и свист рассекаемого воздуха, и воцарившуюся после мертвую тишину, и образ того, как тело мягко оседает на деревянный помост. Он должен был сохранить в памяти то, как в тускнеющих серебристых глазах отражалось начало нового дня.

Он не помнил, кто вернул его в камеру и когда; просто вдруг осознал себя снова прикованным, и ошейник ледяной полосой обжег поврежденную кожу.

Время в камерах текло неопределимо, растягиваясь в бесконечность.

Не было никакой разницы, кто предал и кому верить. Все это больше не имело никакого значения. Те, кого он поклялся защищать, те, кому верил, – все уходили туда, откуда нет возврата, или превращались во врагов, так зачем теперь травить душу и думать, в чем же был неправ?

Каждый человек стремится выжить любыми путями, и незачем их винить. Если на кону стоит жизнь или процветание, то все дружеские привязанности тают как дым. Он подвел Юкая и Ши Янмей, Мастер и наставник подвели его. Все закономерно и справедливо.

Появившимся в камере визитерам он даже обрадовался – вяло, насколько хватало сил. Первым вошел господин Мастер пыток, следом за ним плечом к плечу протиснулись несколько воинов. В таком виде Ло Чжоу на люди не показывался: одежды его были просты и черны, короткое верхнее платье скрывала плотная кожаная накидка. Слуги вкатили небольшой столик на колесах, на котором что-то разноголосо звякало.

Одна из служанок, невысокая и тоненькая, осталась. Смочив ткань в чаше с водой, она низко склонилась над Ши Мином, осторожно протирая его лицо.

– Господин… – едва слышно шепнула она. По вздернутому, усыпанному веснушками носу скатилась одинокая слезинка, но прозрачные сине-зеленые глаза были отчаянно злы. Эти глаза показались знакомыми, и Ши Мин успел удивиться даже, каким таким недобрым чудом наложница императора оказалась вдруг среди служанок. Неужели у принцессы Сибая хватило наглости или снисходительности будущего супруга навести свои порядки во дворце?

– Поторопись, – холодно попросил Мастер. Рыжая, рукавом вытерев слезы, мигом подскочила и бросилась вон из камеры.

Ши Мин