Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - А. Велидов (редактор)

В это время Крым оказался в трагическом положении.[166] На полуострове были совершенно незначительные части ДА, которые сосредоточены на Донецком и Донском фронтах. Наседавшие массы красных прорвали заграждения на Перекопе, и южный берег оказался без защиты. В несколько дней все снялось и бежало. Большая часть – в Новороссийск, часть в Константинополь (краевое правительство[167] и Ив. Ильич[168]2 выехали в Константинополь). В Севастополе разыгралось тоже бесчинство, которое имело место в Одессе. Французские солдаты швыряли свои винтовки в море, братались с большевиками, французские офицеры налагали контрибуцию на бегущих буржуев и получили с одного корабля до полмиллиона рублей. Добровольческой армии даны были сутки на вывод кораблей из порта, причем не позволено было взять пищи для другого дня. Вот то невероятное, что случилось на наших глазах. И снова железный занавес опустился и отделил нас от местностей, с которыми мы были недавно и, казалось, прочно связаны. До сих пор еще нет достаточно полных объяснений этой катастрофы, в которой честь страдала не меньше, чем реальные интересы Франции. Наиболее правдоподобное объяснение всего этого то, что благородная и прекрасная Франция, недавняя победительница в состязании народов, ранена, смертельно больна тем же недугом, от которого упала Россия. Об этом мы давно и неустанно предупреждали наших друзей во Франции, но безуспешно. Нам отвечали, что большевизм – это болезнь побежденных. Клемансо[169] требовал кредитов на большие операции в России – в этих кредитах ему было отказано. Наступил кризис. По-видимому, Клемансо все же остался у власти, но направление политики переменилось. А здесь, на местах, по-видимому, имело место сложное сочетание довольно элементарных причин: глупости, невежества, самоуверенности и продажности. Результатом этой катастрофы оказались торжество большевиков, покинутые области и, вероятно, потеря Черного моря, если Англия не обережет его; кроме того, безграничное, неудержимое негодование, переходящее в ненависть к французам, и рост германофильских течений. И среди офицеров растет выражаемое настроение уже полетевшими крылатыми словами: «Вот скоро мы с немцами взлупим союзников». Мы стараемся противопоставить этому ожесточению иную точку зрения, напоминая, что мы же протестовали против обвинения России в предательстве, когда таковое было совершено шайкой бандитов, захвативших власть и разложивших армию.

Благоприятным результатом этой катастрофы нужно отметить яркую перемену в отношениях к нам со стороны Англии. Англичане удвоили энергию по подвозу нам снаряжения и снабжения. Обещают лично принять участие в спасении положения. Обещают силой оружия отбросить подлых грузин, которые напали на ДА, пользуясь тем, что она занята борьбой в других местах, чтобы нанести ей удар в спину. Вот новые извиги вулканического характера. Только что получено подробное известие и письма непосредственно от Колчака. Все сообщаемое им дает хорошую, надежную картину полной близости и совпадения его идей с идеями и планами нашего прекрасного главнокомандующего. Вся обстановка, слагающаяся теперь на юге и востоке, приводит к убеждению, что не так далеко то время, когда обе рати сойдутся вместе в движении к вам. Недавно в заседании особого совещания, когда я ставил вопросы об изменении в планах в связи с событиями на Юге, наш вождь ответил мне: «Не тревожьтесь, буду у вас в Москве чай пить».

Дорогие мои, будьте уверены в нас, как и мы уверены в вашей бодрости духа. Теперь уже не зову вас сюда, ибо здесь непрочно, и я думаю, что мы снимемся, чтобы идти на Севастополь с Колчаком. Раньше этого сделать было нельзя, теперь это, по-видимому, простой и единственный план. Приветствую всех наших друзей и родных и дорогого Н. Мих.[170] со всеми другими пострадавшими за всех нас. Да хранит вас Бог. Все ваши друзья живы и здоровы.

7 апреля 1919 года[171]

[ПИСЬМО Н. И АСТРОВА. 16 АПРЕЛЯ 1919 ГОДА]

Сегодня, 16 апреля, приехал сюда Главнокомандующий английскими вооруженными силами генерал Мильн. Этот визит имеет большое и благоприятное значение. Это посещение знаменует перелом политики англичан в отношении к ДА. Еще недавно поведение их в Закавказье внушало недоумение и нередко вызывало чувство негодования. Поведение их приближалось в своих проявлениях к тем совершенно недопустимым бесчинствам, которыми ознаменовалось поведение французов в Одессе и Севастополе. Теперь Мильн явился сюда со словами дружбы, с заверением в полном сочувствии ДА и готовности оказать ей всякую помощь. События в Одессе и в Крыму – это местные события, не влияющие на планы союзников, которые будут со всей энергией продолжать борьбу с большевиками. События на Юге России только побуждают их к более решительным действиям. Асквит[172] произнес горячую речь, призывая к энергичной помощи генералу Деникину. По-видимому, энергичная агитация Милюкова в Англии возымела свое действие. От Сазонова имеются сведения, что Одесса оставлена французами вследствие брожения в войсках, что отношение союзников к русским делам не изменилось, что материальная поддержка будет продолжаться и что Тома[173] в кабинет не вступал. Несколько раньше сообщалось из Парижа, что судьба мира находится в руках Совета четырех[174] – Вильсон, Л. Джордж, Клемансо и Орландо. Представители Италии заняты исключительно делами Италии, французское общественное мнение начинает негодовать по поводу того, что работа мирной конференции затягивается и не приводит к результатам, что правительство не умеет занять достойного положения, на которое Франция имеет все права. В Англии – нарекания на правительство; Л. Джордж поглощен внутренней политикой. Популярность Вильсона падает и сменяется враждебным отношением. Вильсону и Л. Джорджу ставят в вину неуспех конференции.

Итак, идея Союза народов[175] оказывается лучше в отвлеченных схемах, чем в воплощении. Англичане передают, что французский флот и армия заболели, а в Англии заболевание началось на железных дорогах и на рудниках. Спешно создаются добровольческие части для предстоящей борьбы и для поддержания порядка. Бросившие нас продажники-французы, чтобы оправдать свой гнусный поступок, цинично говорят: «Нам нужно беречь своих производителей. У вас люди сидят в кофейнях вместо того, чтобы сражаться, у вас нет патриотизма и искусства управления вы лишены, а мы можем и с большевиками договориться». Это – слова ультиматума, который дал ДА 24 часа на вывод судов из Севастополя.

Наше положение на Юге становилось очень сложным. Опять наседают с разных сторон тучи врагов, надвигаются за углем нефтью и кубанским хлебом. Мы не впадаем в разные панические настроения, но в то же время достаточно ясно видим и понимаем положение дел. Верим беззаветно нашему вождю. Усовершенствования далеко несовершенного гражданского аппарата, конечно теперь отходят на второй план.

Родные мои, хочу надеяться, что вы не оставляете без поддержки О. Г. Хочу надеяться, что мои письма сообщаете ей и всем моим. Скажите моим, что Володя молодец, доблестно исполняет свой долг. Сейчас он в Грозном. Скажите им всем, что моя прошлая жизнь вся перед моими глазами, вся как есть, всю ее несу в своем сердце и сознании, верую в новую жизнь и иду к ней. Да хранит вас Бог.

Н. А[стров][176]

ПИСЬМО В. А. СТЕПАНОВА

Дорогие друзья! Наш курьер задерживался днями и неделями ввиду непрерывно менявшейся обстановки. Мы не хотели посылать вам сообщений в то время, когда знали, что завтра же должно произойти то, что в корне изменит всю обстановку. Теперь положение более или менее изменилось. Мы решили не задерживать больше курьера и отправляем его вам. Большая часть посылаемого материала устарела, но мы сознательно не заменяем его новым, а ограничиваемся дополнительными сведениями. Старый материал осветит вам не только картину того, что было, но и то, как это бывшее воспринималось нами.

Письмо Николая Ивановича[177] в достаточной мере дополняет посылаемое вам сообщение «Азбуки» (Слово),[178] но и оно уже несколько устарело. Буквально каждый день приносит новые данные и новые факты, освещающие положение.

Взаимоотношения с французами можно считать окончательно определившимися. Правительство Франции по-прежнему стоит на точке зрения необходимости борьбы с большевиками и по-прежнему для него единая и сильная Россия – реальная необходимость. Кабинет Клемансо не думал падать. Никаких изменений в составе кабинета не произошло и не происходило. Все это досужие и, быть может, намеренные измышления одесских врачей и политиканов. Палата отпустила кредиты на содержание «Русской экспедиции»,[179] и французские войска (черные) продолжают пребывать в России. По крайней мере продолжали пребывать тогда, когда эвакуировалась и продавалась большевикам Одесса и сдавался Крым. Но не в этом объяснение того одесского и крымского кошмара, который разыгрался на наших глазах и продолжает разыгрываться к позору Франции и к искреннему горю ее русских друзей.