Одна откровенная ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен

— Беги, — молю я, — уходи оттуда.

Но нет, конечно, он меня не слышит. Все также неподвижен. Он оживает только тогда, когда другой человек появляется в комнате. И снова стоит на коленях.

— Нет! — кричу я, наблюдая, как новый человек в костюме медленно двигается вперед. — Миллер, пожалуйста!

Мужчина повторяет все те же отвратительные действия, но в отличие от первого гладит Миллера по щеке. А я зажимаю рот рукой, чтобы сдержать тошноту. Мужчина начинает расстегивать брюки.

— Остановись!

Я поворачиваюсь, ища пульт, не хочу больше смотреть. Истерично разбрасываю подушки по всей комнате.

— Да где же ты! — психую я.

Ощущаю смесь усталости и отчаяния. Я очень хочу выключить видео. Осматриваю пол и нахожу пульт под столом. Упав на колени, разворачиваюсь, целясь в телевизор. Но кнопку «выключить» нажать не получается. Моя палец замер, а я в изумлении наблюдаю за тем, как Миллер срывает повязку с глаз.

Начинаю задыхаться и оседаю на пол. Его взгляд такой пустой. Глаза — темные, родные.

Когда Миллер встает, от него веет смертельной опасностью. Мужчина на видео отшатывается, лихорадочно натягивая брюки. Вспоминаю, что Миллер рассказывал, как он убил человека. Этого мужчину. Убираю палец с кнопки, и рука падает вниз. Я знаю, что будет дальше и нахожусь в предвкушении. Даже жалеть не буду о том, что рада чьей-то смерти. На этих кадрах Миллер не так физически сложен, как сейчас. Он худощав, но глупо недооценивать исходящую от него угрозу. Он медленно начинает двигаться вперед, выражение лица абсолютно спокойное, нет и намека на ярость. Миллер похож на робота или машину, у которой есть цель.

Я тихо приподнимаюсь, желая видеть результат.

Руки мужчины складываются в защитном жесте, и тогда каждый мускул на теле Миллера напрягается, а сам он готов к прыжку…

И тут видео прерывается.

Ахаю, лихорадочно нажимая кнопку воспроизведения. Этого не может быть! Я должна видеть, как он убьет его. Мне нужно это.

— Работай! — кричу я, но как бы ни старалась заставить заработать видео вновь, ничего не происходит. — ИДИ К ЧЕРТУ! — уже ору, грубо швыряя пульт через всю комнату.

И не обращаю внимания, когда он с громким звуком врезается в одну из картин, разбивая стеклянную раму. Тяжело дышу и дрожу, оборачиваюсь, чувствуя себя обманутой.

— Миллер, — выдыхаю я, когда как ненормальная бегу к его студии через всю квартиру.

Залетая в дверь, осматриваю комнату в поисках его. Миллер сидит на краю старого потертого дивана, упершись локтями в колени и закрыв лицо ладонями. Но слышит мое появление и резко открывает голубые глаза. В них я вижу жизнь, свет и силу. Ни проблеска того, что было на том видео или когда мы встретились в первый раз. С тех пор все изменилось, и я готова спуститься в ад, лишь бы не допустить этого вновь. Болезненный всхлип пробивается сквозь мой гнев, и я бегу к нему, смутно осознавая, что он стоит.

— Оливия?

Хмурясь, он неуверенно шагает вперед. Шокирован, что я не ушла.

Крепко обнимаю его. Наши обнаженные тела настолько крепко прижаты друг к другу, что должно быть больно, но видимо душевные раны в разы сильнее физических ощущений.

— Я очень тебя люблю, — всхлипываю я, обнимая его за шею.

Миллер все понимает и прижимает меня к себе еще крепче, так, что мне становится тяжело дышать, но это не важно. Я никогда не оставлю его.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет он, уткнувшись мне в шею. — Очень сильно, Оливия.

Я закрываю глаза, и все тревоги начинают покидать меня в его сильных объятиях.

— Я хотела увидеть, как ты убьешь его, — признаюсь я.

Возможно, не следовало говорить об этом, но мне нужна эта часть головоломки. Или, может, мне просто необходимо подтверждение убийства того ублюдка.

— Та часть записи у Чарли.

Миллер все также крепко держит меня в объятиях, и это замечательно. Если он обхватит меня еще сильнее, я не буду жаловаться.

Я успокаиваюсь, и у меня получается выражаться яснее.

— Он сказал, что отнесет запись в полицию?

Миллер кивает.

— Если я не буду сотрудничать, то да.

— А ты не собираешься, верно?

— Нет, Оливия. Я не буду этого делать, даже для тебя.

— Но сможешь ли ты жить с кровью на руках?

— Да, — быстро и решительно отвечает он. Затем размыкает объятия и смотрит на меня. — Потому что иначе на моих руках будет твоя кровь.

У меня перехватывает дыхание. А Миллер продолжает говорить, избавляя меня от необходимости подбирать слова. И теперь я уверена, что не смогу его переубедить.

— Я не раскаиваюсь в том, что совершил. Насчет Чарли я тоже не буду беспокоиться. Но не смогу простить себя, если что-нибудь случится с тобой, Оливия.

Зажмуриваюсь и позволяю себе обдумать то, что с ним сделали. На видео он очень молод. Среди всего прочего дерьма еще и это. Как много бедняге пришлось пережить? Как часто происходило насилие? Замешан ли Чарли? Без сомнения. А теперь он хочет отдать Миллера какой-то русской женщине, которая унизит его. Нет.

— Мне нужно ответить, — произносит Миллер, когда звонит телефон. Он подхватывает меня на руки и несет на кухню. Не отпускает даже для того, чтобы взять телефон. Одной рукой крепко держит меня, а другой отвечает на звонок.

— Харт, — коротко приветствует он, присаживаясь на стол, привлекая меня к себе. Я все также стою возле него, но Миллер не просит уединения.

— Она у тебя?

Раздраженный тон Уильяма не является для меня открытием и, боюсь, его голос мягче не станет. С одной стороны Миллер держит телефон, а с другой я прижимаюсь к его щеке.

— Да.

— Мне только что позвонили, — неуверенно произносит Уильям.

— Кто?

— Чарли.

От одного лишь его имени я начинаю паниковать.

— Зачем он звонил, Уильям? — Уильям и Чарли заклятые враги. — Значит, он знает, что я общаюсь с недругом? — иронично спрашивает Миллер.

— Харт, он сделал копии видео.

Мое сердце замирает. Миллер все понимает и еще крепче прижимает меня к себе.

— Дай угадаю, если с Чарли что-нибудь случится, — тихо говорит он, — то два человека с инструкциями передадут копии в нужные руки.

Наступает долгая пауза, и я даже вижу в воображении, как Уильям нервно потирает виски.

— Откуда ты знаешь?

— Меня предупредила София. А еще она сообщила, что уничтожила записи.

Я слышу шокированный вздох на другом конце провода.

— Неправда, — решительно заявляет Уильям. — Ты ей веришь?

— Да.

— Миллер, — осторожно продолжает Уильям, для разнообразия называя его по имени, — нельзя трогать Чарли.

— Ты говоришь так, словно не хочешь, чтобы я его убивал.

— Черт, — тяжело вздыхает Уильям.

— Пока.

Миллер небрежно бросает телефон на стол и обнимает меня одной рукой.

— Уильям, — бормочу я ему в шею, пытаясь осознать смысл их разговора, — он знает, что в том видео?

— Думаю, догадывается. А Чарли только подтвердил его догадки. О ночи в «Храме» и так ходили слухи. О том, что я убил человека. Но только об этом. Никто не знал подробностей. Словно это тщательно хранимый секрет лондонского преступного мира.

Миллер немного отстраняется. Мы так долго прижимались обнаженными друг к другу, поэтому возникло ощущение, что он медленно сдирает пластырь с моей кожи. Я тихонько шиплю, потом ворчу в знак протеста, но он только нежно улыбается. Не понимаю, чему тут улыбаться. Робко протянув руку, Миллер нежно гладит меня по голове, зарывается в волосы и убирает их с лица.

— Я поражен, что ты еще не обросла грязью, милая девочка.

Слегка улыбаюсь, изучая его лицо.

— Я удивлена, что ты садишься голой задницей на обеденный стол.

Он сдерживает улыбку, пытаясь нахмуриться.

— Мой стол не может быть более грязным, чем сейчас. Благодаря моей прекрасной девушке. — Он замолкает и, кажется, что-то обдумывает. — Ты все еще моя девушка?

Крайне неуместно, но я не могу не улыбнуться своему возлюбленному.

— А ты все еще мой парень?